Когда земли окутает мрак - Вуд Яна

Угой пораздумал и кивнул.

– Ладно. Идем осторожно. Глядим в оба.

– Как далеко идти? – вопросил Брон.

– Пока не найдем, – ответил тот и двинулся вперед.

Снег сипло хрустел под ногами. Ледяной воздух обжигал лица. Проходы то теснились, грозя сдавить путников железными тисками, то расходились вширь, пугая безмолвием и белизной.

Угой шел первым. Время от времени он останавливался и выкрикивал имена пропавших номаэтов, но ответом ему всякий раз была мертвенная тишина.

Харпа шла следом. Один раз ей даже удалось вскарабкаться на высокий ледяной уступ, и она долго простояла на нем, вглядываясь в даль.

– Никого! – наконец с досадой изрекла она. – Эти Бесконечные Льды и впрямь тянутся до самого горизонта.

Брон замыкал ход. Оборотень старательно принюхивался, надеясь учуять номаэтов, но тщетно. Пахло только холодом, тот упрямо лез в нос и сбивал с толку. Брон приникал к каждой льдине, обнюхивал каждый выступ, порой припадал к земле, но чуял лишь своих спутников.

Вдруг он замер, втянул воздух, покрутил головой.

– Эй, ты чего? – недоуменно поглядела на него Харпа.

Оборотень не ответил, лишь свернул в очередной ледяной проулок и продолжил медленно идти, пригибаясь к земле. Харпа свистнула номаэту.

Через некоторое время Брон замедлил шаг, присел и стал рыться в снегу. Вскоре он извлек из него темный кожаный мешок, молча протянул Угою.

Тот от волнения изменился в лице.

– Наш мешок, номаэтский.

Брон снова запустил руку в снег. Угой принялся лихорадочно копаться в мешке. Лицо мужчины приняло озабоченное выражение.

– Ничего не пойму, – пробормотал он.

– В чем дело? – вскинула брови Харпа.

– В мешке теплая одежда и еда, – пояснил он. – И всё, что нужно, чтобы зажечь светильник. Со всем этим можно продержаться на морозе не один день. Возвел ледяной дом… Хотя к чему возводить? Нам по пути попадалось столько ледяных гротов, где можно легко укрыться от снега и ветра. Зачем было выбрасывать эти вещи?

– Это не всё, – обронил Брон.

В руке у него лежало тяжелое заледенелое копье. Угой перенял его. На лице его читалось глубочайшее недоумение.

– Что могло заставить номаэта бросить копье – верную защиту от любой напасти? – оторопело проговорил он.

Все трое переглянулись. Ответа ни у кого не нашлось.

Рорг шел уверенно и быстро. Затею с поисками он считал совершенно бессмысленной, ему не терпелось покончить с ней и отправиться назад. «Да и ради кого стараться-то? – размышлял он. – Каких-то жалких чужаков». Людей Рорг всегда недолюбливал и не понимал приязни, что питал к ним его старший брат, но перечить тому не смел. Потому, стиснув зубы, Рорг продолжал двигаться вперед.

Время от времени он втягивал носом морозный воздух в надежде учуять людей, живых или замерзших, но воздух молчал. Молчали льды, молчали снега, молчало низкое небо, затянутое серой пеленой. Казалось, за всю свою жизнь Рорг не слышал такой жестокой, такой удушающей тишины.

Йэол шел следом. Он цепко осматривал всё вокруг: каждый грот, каждый уступ, каждую расселину. Сердце его взволнованно билось. Шутка ли! Увидеть селение медведей-оборотней своими глазами. Сидеть с ними за одним столом. А теперь вместе искать пропавших сородичей. В деревне ему потом прохода не дадут, засыплют вопросами!

Внезапно Йэол замер и пристально пригляделся. Ему что-то почудилось в полумраке. Сердце его помимо воли сжал страх. Но вокруг были только льды, величественные, безмолвные, точно могучие великаны, заколдованные чьим-то темным волшебством.

Подумалось: «Наверное, это ветер налетел, сбил с уступа сыпучий снег». Йэол вздохнул, развернулся и заспешил вслед за Роргом. И не увидел уже, как за его спиной, словно бы из ниоткуда, бесшумно возникла чья-то огромная серая тень.

Очередной проход оказался настолько широким, что все трое: Гэдор, Хейта и Мар – могли свободно идти по нему рядом, а не друг за другом, как прежде. Сумрак густел. Льды дышали холодом и равнодушием.

Хейту мучило неведомое дотоле чувство собственной бесполезности и беспомощности. У нее не было острого зрения, нюха, слуха или охотничьего чутья, как у ее спутников. Потому она просто шагала, уныло взирая по сторонам. Однако вскоре прежние чувства отступили, сердце затрепетало от волнения. Необъяснимая, гнетущая тревога обуяла всё ее существо.

Сперва Хейта подумала: это место так подействовало на нее, его цепенящий холод и грозные нагромождения изо льда. Но потом поняла, дело вовсе не в этом. Воздух вокруг вдруг налился немой угрозой. И без того тягостная тишина сделалась мучительной. А каждое движение, казалось, давалось невыносимым, нечеловеческим трудом.

Прекрасно осознавая, что должна что-нибудь сказать, Хейта резко остановилась и выдохнула:

– Что-то не так. Здесь что-то не так.

Гэдор устремил на нее озабоченный взгляд.

– О чем это ты?

– Не знаю, – в сомнении ответила Хейта, но почти тут же решительно добавила: – Опасность. Нам всем угрожает опасность.

Мар и Гэдор разом подобрались. Упырь покрутил головой и принюхался.

– Как-то странно тут пахнет, – пробормотал он. – Вроде как…

– Кровью, – закончил за него Гэдор.

Мар и Хейта разом посмотрели на следопыта. Гэдор же мрачно глядел себе под ноги. Последний след, оставленный им, был угрожающе красным. Под тонким слоем снега темнела заледенелая кровь. И тут мертвенную тишину разорвал истошный вопль.

Путники буквально онемели. Он прокатился по округе, разбиваясь о льды: неистовый, утробный, обезумевший, – а потом оборвался. И снова стало угрожающе тихо.

Все трое точно очнулись ото сна и, не сговариваясь, разом бросились назад.

Они вылетели на широкий ледяной проулок одновременно. С одной стороны Гэдор, Хейта и Мар, с другой – Угой, Харпа и Брон. И тут же встали как вкопанные. Хейта истошно вскрикнула. На лицах остальных явно читался невыразимый ужас.

На льду во весь исполинский рост растянулся Рорг. Могучее тело его было почти разорвано надвое. Местами торчали раздробленные кости. И повсюду, куда ни глянь, – кровь. Густая, бурая, она залила светлую оленью шкуру и теперь медленно расползалась в стороны, яростно вгрызаясь в белоснежный лед.

Внезапно несчастный издал слабый, протяжный стон. Все разом подались вперед.

– Он еще жив! – воскликнул Гэдор. – Хейта, сможешь ему помочь?

Бледная как смерть девушка неуверенно приблизилась к оборотню.

– Боюсь… я тут ничем… уже не смогу… – сбивчиво проговорила она.

Мар схватился за голову, его изумрудные глаза переполнились отчаянием.

– Может… хотя бы попытаешься? – выдавил он.

Хейта приблизилась к Роргу, опустилась на лед. Лицо оборотня было совсем белым, застывшие глаза бессмысленно глядели в пустоту. Девушка воздела над ним дрожащие ладони и настороженно замерла. Вдруг жесткие пальцы оборотня, мокрые и липкие от крови, впились ей в руку. Бледные губы пошевелились.

– Зод… гурох, – хрипло выдохнул он.

Пальцы его разжались, безвольно повисла могучая рука, и навеки застыли цепкие черные глаза. Оборотень Рорг был мертв.

Какое-то время царила оцепенелая тишина. Потом Хейта пошевелилась и медленно поднялась с колен. В глазах ее стояли слезы и боль.

– Что он сказал? – спросил Гэдор.

– Зод гурох, – точно во сне повторила она.

– Но что это значит? – нетерпеливо воскликнул Мар.

– Белый ужас, – внезапно ответил за Хейту Угой.

– И что это значит? – оглядел спутников Брон.

Все молчали, мрачно потупив взоры.

– Спросим в деревне, когда вернемся, – рассудила Харпа.

Угой вдруг вскинулся, закрутился на месте и отчаянно вскричал:

– Йэол! Где Йэол?

Остальные тоже ищуще огляделись. Глаза всех были полны безотчетной тревоги. Молодого номаэта нигде не было.

– Это ведь он кричал, а не Рорг, – тихо заметил Брон.