Перо фламинго - Керк Монро

Хас-се случайно обратил внимание на золу костров и отпечатки ног двух сименолов, а вскоре оба мальчика увидели каноэ, которое через секунду скрылось за поворотом. У Хас-се глаза были зоркие, и он первый ее заметил.

– Смотри! – крикнул он Ренэ. – Или это мои соплеменники и, значит, мы скоро догоним отставших, или это враги, преследующие их. Та-ла-ло-ко, нам – или, вернее, мне – предстоит работа: я должен узнать, что это за каноэ и предостеречь моих соплеменников, если им угрожает опасность. Но тебя я постараюсь уберечь от встречи с врагами.

– Какие глупости, Хас-се! Вместе мы пустились в путь, и я не покину тебя в минуту опасности. Твои друзья – мои друзья, твои враги – мои враги. Не думай обо мне и поступай так, как ты считаешь нужным, а я последую за тобой, куда бы ты ни пошел.

Хас-се ничего на это не ответил и только улыбнулся, словно хотел сказать: «Хорошо, Та-ла-ло-ко, я принимаю твое предложение, и вместе мы пойдем навстречу опасности».

В обычных условиях Хас-се вряд ли счел бы благоразумным пересекать пруд при ярком дневном свете, когда на противоположном берегу могла быть устроена засада. Но сейчас он решил рискнуть, надеясь, что людям, сидевшим в каноэ, не придет в голову оглянуться и посмотреть, не следует ли кто-нибудь за ними.

Быстро пересекли они заводь. Хас-се зорко всматривался в заросли на противоположном берегу, но ничего подозрительного не заметил. На узких просеках среди темных кипарисов не видно было никаких следов человека. Они ввели каноэ в узкий канал; течение было едва заметно, но Ренэ, к великому своему удивлению, убедился в том, что поток течет в сторону, противоположную той, в какую текла река, извивавшаяся среди солончаков. Хас-се приказал ему хранить молчание, и Ренэ не проронил ни слова, но твердо решил найти объяснение этому странному явлению.

Впоследствии он узнал, что река, по которой они поднимались, и та, по какой они сейчас спускались, обе берут начало в великих болотах и связаны многочисленными каналами, но в то время, как одна течет на восток, к Атлантическому океану, другая несет свои воды на запад и впадает в Мексиканский залив.

Считая себя незамеченными, мальчики едва не попали в западню. Хитрый Кат-ша привык быть всегда настороже; он знал, что за каждым деревом может притаиться враг, каждое дыхание ветерка может принести боевой клич врага. Когда каноэ его вошло в канал и скрылось в тени кипарисов, он оглянулся и увидел, как блеснуло весло над гладью пруда. Тотчас же он понял, что кто-то преследует его, подобно тому, как сам он преследует племя Микко.

О своем открытии он сказал Читте, а тот посоветовал выйти на берег, спрятаться и подстеречь преследователей. Но Кат-ша был умнее и опытнее, чем Читта.

– Если преследователи нас заметили, – сказал он, – они ждут, что мы устроим засаду как раз здесь, у входа в канал. Нужно обмануть их ожидания. Благополучно миновав опасное место, они подумают, что мы их не видели. Поплывем дальше.

Сделав еще около мили, Кат-ша остановил каноэ. В этом месте ползучие растения свешивались над водой, а прибитые к берегу затонувшие деревья мешали плаванию. Здесь поток был так узок, что едва хватало места для одного каноэ. Вытащив свое суденышко на сушу, они спрятали его в кустах.

Кат-ша притаился на одном берегу, Читта на другом; оба были скрыты густой завесой ползучих растений. Достав луки и стрелы, они терпеливо стали ждать.

Хас-се и Ренэ осторожно плыли по каналу, понятия не имея о расставленной для них ловушке. Когда оставалось четверть мили от того места, где устроена была ловушка, Хас-се прошептал:

– Там, дальше, река суживается. Смотри внимательно, Та-ла-ло-ко, прислушивайся к каждому шороху.

Ренэ ответил ему также шепотом:

– Я смотрю в оба, Хас-се… Ах, что это? Где-то треснула ветка, и мальчики, подняв весла,

стали прислушиваться. Каноэ было предоставлено самому себе, и течением его отнесло к полузатонувшему дереву. Ренэ опустил руку в воду, чтобы оттолкнуться от ствола, но тотчас же ее выдернул и тихо вскрикнул: длинная водяная змея из породы мокасинов скользнула по стволу и уплыла к тенистому берегу.

IX. Племя Микко

Услышав заглушённый крик Ренэ, Хас-се быстро оглянулся и увидел мокасина, скользнувшего в воде. Заметил он и капельку крови на пальце своего друга.

Не говоря ни слова, молодой индеец бросился к Ренэ, вытащил из ножен маленький острый кинжал, расширил им ранку и стал высасывать из нее кровь, после чего прополоскал рот водой.

Потом он взял пригоршню ила и обложил им больной палец. Схватив весло, он повернул нос каноэ к верховьям потока, и они поплыли назад, к маленькой лагуне, где росли какие-то странные водяные лилии. Хас-се захватил охапку их и вырвал с корнем. Взяв одну луковицу, он размял ее, смыл грязь с руки Ренэ и приложил луковицу к ранке.

Рука распухла и сильно болела, но корень лилии, приложенный к пальцу, сразу успокоил боль. Ренэ вздохнул с облегчением и стал благодарить своего друга.

– Это лекарство знают все мои соплеменники, – отозвался тот.

Помолчав, он с гордостью добавил:

– Бледнолицые умеют делать вещи, которых нет у нас, индейцев, но они не знают того, что знаем все мы. Где водятся ядовитые змеи, там всегда можно найти растение, делающее яд их безвредным. Этого белые не знают. Скоро рука твоя перестанет болеть, и ты забудешь о читта-уива, великой водяной змее.

– Это поразительно! – воскликнул Ренэ. – Если ты поедешь со мной во Францию и привезешь этих луковиц, мой народ будет почитать тебя, и ты прослывешь великим лекарем.

Хас-се только покачал головой и улыбнулся в ответ на это предложение. Потом он сказал:

– Ты должен полежать спокойно и смачивать руку холодной водой, а я отправлюсь на разведку. От лагуны начинается узкая тропинка; река делает здесь крутой поворот, огибая мыс, а тропинка пересекает этот мыс, и, пробираясь по ней, я, быть может, догоню тех, что плывут впереди, и узнаю, кто они. А ты жди меня здесь.

Ренэ охотно согласился. Когда ушел Хас-се, он глубоко задумался. Вспомнился ему форт Каролина, Лодоньер, боровшийся с первыми приступами лихорадки, гарнизон маленькой крепости, которому грозила голодная смерть. И в первый раз захотелось ему вернуться и разделить с товарищами все невзгоды. Но о возвращении нечего было и думать. Он понимал, какое значение имеет предпринятое им путешествие. Потом вспомнились ему Франция, родной дом и старый Франсуа. Как удивился бы старик, если бы увидел сейчас эту темную лагуну, странные растения и деревья на берегу, и его Ренэ, лежащего на дне лодки!