Ангел, автор и другие. Беседы за чаем. Наблюдения Генри (сборник) - Джером Джером

Джером К. Джером

Ангел, автор и другие. Беседы за чаем. Наблюдения Генри (сборник)

Ангел, автор и другие

I

Не так давно, недели через две после Рождества, меня расстроил неприятный сон. Приснилось, что я выпорхнул из окна в одной пижаме и начал подниматься все выше и выше. Полет доставлял радость. «Меня заметили», – подумал я. Наверное, я оказался слишком хорошим, слишком добродетельным. Небольшая порция порока помогла бы продлить жизнь. Но невозможно иметь все. Мир постепенно удалялся, становился мельче, а потом и вовсе растаял в дымке. Лондон запомнился длинной вереницей фонарей на набережной. Еще немного, и от города осталось лишь слабое сияние. Именно в этот момент странного путешествия за спиной внезапно послышались ровные, неторопливые взмахи крыльев.

Я обернулся. Следом летел ангел, отмечающий добрые дела и грехи. Выглядел он утомленным, должно быть, устал от трудов.

– Да, – грустно заметил он. – Рождество – нелегкое время.

– Еще бы! – воскликнул я. – Удивительно, как вы вообще справляетесь. Видите ли, в эти дни всех нас – и мужчин, и женщин – неожиданно осеняет щедрость. Восхитительное чувство, скажу я вам.

– Остается только позавидовать, – согласился он.

– Как только открываются предпраздничные базары, сразу начинают чесаться руки, – признался я. – Одни сентиментальные картинки чего стоят! Прелестная девчушка в пушистой шубке нежными ручонками протягивает сандвич продрогшему нищему. Добродушный розовощекий сквайр одаривает рождественским пудингом благодарных деревенских жителей. Сразу хочется пойти и самому сделать что-нибудь хорошее.

– И так происходит не только со мной, – продолжал я. – Меньше всего хотелось бы, чтобы у вас создалось впечатление, будто кроме меня щедрых людей в мире не существует. Главное достоинство Рождества в том и заключается, что все вокруг добреют на глазах. Какие искренние чувства мы расточаем! Какие возвышенные поступки совершаем! С предрождественских дней и почти до конца января! Должно быть, каждое благое начинание доставляет вам глубокое удовлетворение.

– Да, – подтвердил он. – Бескорыстные порывы чрезвычайно радуют.

– И не только вас – нам самим они тоже приносят немало приятных минут, – заметил я. – Признаюсь, люблю вспоминать собственные добрые дела. Даже подумываю завести дневник и регулярно записывать достойные внимания события. Представляете, как полезно будет почитать детям?

Идея показалась ему вполне разумной.

– Должно быть, в вашей книге, – я показал на толстый том у него в руках, – собраны добрые поступки, совершенные смертными за последние шесть недель?

Фолиант выглядел весьма внушительно.

– Да, – ответил он. – Здесь подробно записано все хорошее, что успели сделать люди.

Автор рассказывает о своих благодеяниях

Не желая прерывать беседу, я полетел рядом. Не то чтобы добросовестность и тщание ангела вызывали сомнение, но зачем же упускать приятную возможность поговорить о себе?

– Пять шиллингов, внесенные в открытый «Дейли телеграф» фонд в поддержку безработных, считаются? – с трепетом поинтересовался я.

– Да, – успокоил он. – Сумма уже учтена.

– Вообще-то, если хорошо посчитать, получится целых десять шиллингов, – добавил я. – Просто в первый раз мою фамилию неправильно записали.

Он ответил, что оба взноса вошли в реестр.

– А еще я участвовал в четырех благотворительных ужинах, – напомнил я. – Правда, забыл, на какие именно цели собирались средства: по утрам голова отказывалась работать. Шампанское всегда дурно на меня влияет. Но, понимаете ли, если не заказать бутылку шампанского, то все вокруг подумают, что вы не в состоянии позволить себе лишние расходы. Не то чтобы я не любил игристые вина. Все дело в печени. Если выпить больше…

Он перебил, заверив, что ужины не прошли незамеченными.

– На прошлой неделе подписал для благотворительного базара несколько своих фотографий.

Он сказал, что помнит и об этом.

– Участвовал и в обычных балах. Дважды. Должен признаться, что не слишком увлекаюсь танцами, но всегда готов поддержать компанию и сыграть партию-другую в бридж. Даже на маскарад ходил, в костюме сэра Уолтера Рэли. Далеко не все джентльмены осмеливаются надеть бриджи и продемонстрировать обтянутые чулками ноги. Но если отсутствуют противопоказания, то почему бы и нет? Нечасто выпадет возможность предстать в самом выгодном свете.

Он заверил, что все три светских события заняли в перечне подобающее место и получили достойную оценку.

– Не сомневаюсь, что вам запомнилось, как на позапрошлой неделе я исполнил роль Толбота Чампни в «Наших парнях» на вечере в пользу фонда поддержки бедных викариев, – заметил я. – Не знаю, видели ли вы заметку в «Морнинг пост», но…

Он снова перебил, раздраженно заявив, что комментарий «Морнинг пост», каким бы ни оказался, остается целиком на совести критика, а ко мне не имеет ни малейшего отношения.

– Конечно, – согласился я. – Между нами говоря, не думаю, что фонд получил значительную сумму. Накладные расходы, с учетом закусок и прочего, как правило, забирают немалую долю. Но вот мой Толбот Чампни наверняка всем понравился.

Он ответил, что присутствовал на спектакле и уже представил начальству собственный отчет.

Я счел необходимым напомнить о четырех билетах на благотворительное представление в Альберт-Холле, сбор от которого пошел на поддержку британцев, попавших в затруднительную ситуацию в Иоганнесбурге. Далеко не все знаменитые актеры и актрисы, объявленные в афише, смогли принять участие в концерте, однако каждый прислал письмо с выражением сочувствия и поддержки. Зато те знаменитости, о которых прежде никто не слышал, явились все до одного. В целом зрелище стоило потраченных денег, жаловаться не приходится.

Конечно, имели место и другие благие поступки, хотя вспомнить удалось далеко не все. Много добра успел я сотворить. Пришла на память распродажа подержанных вещей, куда отправил всю старую одежду; случайно туда попало и почти приличное пальто, которое еще можно было надеть. А как-то раз я купил лотерейный билет: надеялся выиграть машину.

Ангел заверил, что волноваться не стоит, так как все учтено, даже то, о чем, возможно, я и сам успел забыть.

Судя по всему, ангелы тоже совершают ошибки

Любопытство одержало верх. Между нами установились прекрасные отношения, во всяком случае, так мне показалось, и я осмелился спросить, нельзя ли ознакомиться с реестром. Он ответил, что возражений быть не может, и открыл нужную страницу, а я взлетел чуть выше и заглянул через плечо. Даже сейчас с трудом верю, что увидел во сне подобную глупость.

Оказалось, что все учтено неправильно!

Вместо того чтобы пополнить кредитную часть счета, ангел записал хорошие поступки в дебет, а вдобавок перемешал с грехами – проявлением лицемерия, тщеславия, самолюбования. В графе «Милосердие» за последние полгода числилась одна-единственная запись: оказалось, что когда-то поздним дождливым вечером я уступил место в трамвае бедно одетой старушке, которая даже не потрудилась поблагодарить, потому что дремала на ходу. Если верить недобросовестной классификации, получалось, что я напрасно откликался на призывы к филантропии и зря тратил время и деньги.

Поначалу я не рассердился. Думал, что произошла всего лишь формальная ошибка.

– Каждый из поступков в отдельности отмечен правильно, – заметил я вполне дружески. – Однако должен указать на неточность. Да-да, все мы то и дело совершаем подобную оплошность: записи попали не в ту графу, в которой должны были оказаться. Остается лишь надеяться, что промахи такого рода случаются нечасто.

Ангел повернулся и посмотрел с возмутительным спокойствием и предосудительной уверенностью в собственной правоте.

– Ошибка невозможна, – бесстрастно заявил он.

– Невозможна? – вскричал я. – Ах вы невежественный…

Он устало вздохнул и захлопнул реестр.

Я настолько рассердился, что попытался выхватить книгу, но, непонятно почему, тут же начал падать. Слабый свет внизу становился все ярче, а вскоре огни Лондона с бешеной скоростью помчались навстречу. Еще немного, и я рухнул бы на шпиль Большого Бена. Несколько судорожных движений помогли избежать страшной участи и шлепнуться в реку.

В этот момент сон оборвался.

С тех пор усталое печальное лицо ангела так и стоит перед глазами. Избавиться от воспоминания почему-то никак не удается.

Возможно, было бы правильнее не тратить деньги на всякие глупости, а просто раздать их бедным, ничего не прося взамен. Способна ли та ничтожная часть нашего состояния, которую мы бездумно швыряем в ящик для пожертвований, удовлетворить непрактичного идеалиста, предложившего отказаться от финансового благополучия в пользу неимущих? Остается лишь пожать плечами.