Срывая маски (СИ) - Лимонова Аврора

Глава 1. Темный Совет

Теперь, не знаем даже сами,

Что маска, а что истинный наш лик.

Мы потерялись между зеркалами,

Попавшись в сети собственных интриг…

Николай Гольбрайх

Маски… Маски… Вокруг одни маски.

Однако звериные морды и гримасы не могли скрыть интерес в горящих глазах, с которым их владельцы следили за девушкой, восседающей на троне. Майя чувствовала их острые, поедающие взгляды. И сама больше всего на свете сейчас желала спрятать лицо за маской.

Хотя на самом деле свою маску она в этот момент держала не хуже, чем все присутствующие. Смотря на темных колдунов и ведьм с высоты возвышения своего престола, Майя прилагала все усилия, чтобы ни в одном ее движении или взгляде не промелькнуло напряжение или страх. Темная Княгиня не должна бояться своих же подчиненных. Как не должна иметь ни слабостей, ни сомнений в том, какое место занимает на этом пиру.

Озаренная мрачными огнями, Майя сидела в довольно пугающем каменном кресле с шипами и черными крыльями, пускающими на стену огромные пляшущие тени. Ее венец с черным алмазом холодно мерцает в свете зеленого пламени.

Платье из темного бархата облегает тело, как вторая кожа. На плечах накидка из черных перьев с высоким воротом, что отнюдь не прикрывает глубокое декольте с узорной окантовкой. Достаточно откровенный наряд, чтобы притягивать жадные взгляды со всего зала, но умело скрывающий неблаговидные шрамы кроме трех маленьких точек посреди груди.

Майя подняла взгляд и нашла на одном из балконов над залом белый лик, чьи контуры едва ли просматривались в полумраке. Маскарон наблюдал за происходящим, явно наслаждаясь спектаклем, который сам же поставил.

С момента, как Майя дала свой ответ магу в маске, прошло два месяца. Все это время девушка жила у Маскарона, учась играть роль, которую он ей выделил в своем маскараде теней. На каждом шабаше он садил ее на трон, где она взирала на бесчинствующую толпу, прославляющую Темную Княгиню и Маскарона.

Поклоны, вечеринки, знакомства с опасными темными колдунами, что сползлись в город на запах грядущей войны, как стервятники на падаль. Помимо посещений пиров Маскарон учил Майю таинствам темной магии и приоткрывал занавес над запретным Миром Теней.

Контур белой маски исчез, и тут же справа возле Майи возник маг. Он стоял в своем темном расшитом серебром камзоле. Длинные волосы завязаны зеленой ленточкой в хвост сбоку. Лицо скрыто за белой маской, в глазницах которой лишь бездонная тьма.

— Я уже говорил, что черный тебе к лицу? — поинтересовался Маскарон.

— Каждый вечер.

Маг протянул девушке руку в белой перчатке. Положив свою ладонь в его, Майя поднялась.

— А я говорил, что власть тебе еще больше к лицу, чем черный? — склонился к ее уху мужчина.

— Если расценивать ее, как очередное подаренное тобой платье, надевая которое я чувствую себя еще больше раздетой, то к власти этой прилагается и добровольный плен, — заметила Майя и посмотрела в черноту за маской. — Не думай, что я этого не понимаю.

Она представила, как губы Маскарона изогнулись в довольной ухмылке. Она достаточно много провела времени с ним, чтобы знать, какое выражение прячется за бездвижным ликом при их разговоре.

— Но согласись — это сладкий плен, — заметил маг, пока они спускались в зал.

Танцующие в пьянящем дыму тут же стали расступаться перед ними и кланяться. И Майя бы соврала даже себе, если бы отрицала, что вид склонившихся голов перед ней завораживает ее также, как и пугает.

Однако наблюдая за шабашем, девушка чувствовала, что играет в прятки. Прятаться ведь можно и на виду, и здесь, открытая каждому взгляду, она старалась спрятать все свои страхи и слабости, смело смотря в глаза созданиям, что в прошлом наводили на нее немой ужас.

— Куда мы идем? — опомнилась она.

— Нас с тобой ждет Темный Совет.

При упоминании Темного Совета девушка едва сдержалась, чтобы не скривиться. Они пошли к арочному входу с фонтаном. Майя держала Маскарона под локоть, тот накрыл ее ладонь своею и немного сжал, словно опасался, что она передумает и попытается убежать.

— Мне нужно что-то знать, прежде чем мы встретим наших гостей? — спросила Майя, без особого интереса скользя взглядом по маскам и телам разной степени наготы и причудливости. Темная аура покалывала кожу, но девушка успела уже привыкнуть к этим ощущениям.

— Скорее всего это будет очередное предложение поделить землю после войны.

— Мы еще не победили. Делить нечего.

— Но им явно нравятся говорить о своей награде. И наша с тобой обязанность накормить гостей обещаниями так же сытно, как и едой.

— Но обещания придется выполнять.

— Когда Чарогорье станет абсолютно нашим, плата эта не покажется нам такой уж большой.

Майя промолчала. Ее не сильно волновало, какой кусок земли себе отхватит именитый темный маг, хотя подобная мысль ей претила. Куда больше ее интересовало, что происходит в пределах города, а конкретно в Академии.

Майя знала: за эти два месяца отца не раз вызывали на городской совет, где возможно допрашивали или требовали объяснений, как это его дочь стала опаснейшей преступницей? Однако он все еще оставался руководителем Тайлогос, и никто пока не зарекался о его смещении с должности ректора.

Все-таки конкретно его заслуги перед Цветочем и королевством никто не мог опровергнуть или предать сомнению. А в семье, как говорится, не без урода. И Майя даже не обиделась на то, что именно так высказались о ней в одной из ежедневных газет. Для нее это означало: отца за твои грехи не тронут. И это была одна из лучших новостей, которые она прочла за последние недели.

А вот вестей о Ждане Стародубе все еще не было. Он словно сквозь землю провалился, и, кажется, буквально. Майя не знала, предупредил ли он отца о Моргане, но пока Академия продолжала сотрудничать с городской стражей, а Майя все еще опасалась связываться с отцом, чтобы не подвергать его подозрению в помощи ей.

Что касалось Эльдара… О нем едва ли что-то удалось узнать за прошлые недели. Лаура говорила, что пару раз видела его в Академии, пока шла неделя летней сессии. Остальное время он пропадал в своей башне или в городе, занимаясь, как думалось Майе, или работай на городскую стражу, или созданием полного магического круга к руне из рубина.

А вот газеты о нем гудели не меньше, чем о падшей во тьму дочери великого чародея. Пресса знала, как подогреть интерес горожан и туристов, и то и дело пестрила заголовками с вопросами, сможет ли последний Яхонт Красный остановить войну, как это сделал его знаменитый предок? Или же из-за юности обречен проиграть древнему злу, и город неизбежно поглотит тьма и разрушение.

Вспоминая очередную такую статью из утренней газеты, Майя невольно задавалась вопросом, ищет ли ее Эльдар? И ищет ее или охотится на нее?

У высоких дверей зала совещаний их ждала Смех. Она отворила двери. Майя первой вошла в широкое помещение со сводчатым потолком. Посреди стоял круглый каменный стол с серебряными графинами, кубками и посудами с фруктами и яствами. За ним уже собрались все, кроме мага в маске и княгини.

Они наблюдали, как Майя и Маскарон идут к ним, а девушка, в свою очередь, разглядывала их.

Хозяин Стеклянной Арены и заодно брат Лауры — Валериан Кламорис — с наполненным до краев кубком в руках развалился в кресле. На щеках легкий румянец от алкоголя. Рядом с ним Беатриче из Неблагого Двора — фея, чья жестокость могла сравниться только с ее красотою. На ее ожерелье нанизаны живые ночные мотыльки, что отчаянно трепыхаются, а синие волосы собраны в корону из кос.

Здесь и сутулый Крюк Буревой, с которым Майя познакомилась еще в ночь коронации, когда опоила колдуна белладонной. Как оказалось, старик промышляет в деревеньках и селах запретными товарами с черной магией, и за годы очень хорошо успел обогатиться на обманутых простолюдинах. Директор Оперного Театра — Лабберт Ланзо — увлеченно разглядывает свое отражение на гладкой поверхности стола и поправляет намазанную лаком шевелюру белых локонов. Он обожал эльфов, потому сам всячески старался походить на них, нося на ушах остроконечные каффы. Занимается написанием сборников запретных заклинаний.