Доклад на VII Всесоюзном съезде профсоюзов - Григорий Орджоникидзе

С. Орджоникидзе

Доклад на VII Всесоюзном съезде профсоюзов

Какой нам нужен аппарат?

Почему же у нас это происходит? Неужели в наших организациях сидят такие люди, которые всячески стараются делать не то, чего хочет государство, не то, чего хочет правительство, не то, чего хочет партия? Конечно, товарищи, в нашем аппарате есть немало таких людей, которые не прочь помешать нашей работе. Но было бы несправедливо, если бы мы сказали, что вообще сейчас наш аппарат таков, что он идет против нас. По-моему, причина тут в том, что сама система, сама организация, сама работа, которую мы ведем в наших учреждениях, способствует разбуханию штатов. Если оставить эти организации в таком виде, в каком они сейчас находятся, то как бы мы ни старались сокращать, нам придется все увеличивать и увеличивать штаты. Если мы оставим ту же систему отчетности, которая сейчас имеется, то чем больше будет расти наше народное хозяйство, тем больше служащих потребуется для составления этой отчетности. Дальше, товарищи, я вам покажу, какая и как составляется у нас отчетность, сколько приходится работать над этой отчетностью и как эта отчетность не оправдывает своего назначения.

Мы должны ясно себе поставить вопрос, какой аппарат мы должны иметь. Можем ли мы ограничиться тем, чтобы создать такой аппарат, который был бы хорошим исполнителем, но не имел бы тесной связи с рабочими и крестьянскими массами, который управлял бы страной не через эти массы, вовлекая их самих в управление страной, а стоял бы над массами и управлял ими? Нет, мы не можем строить такой аппарат. Сущность бюрократизма именно заключается в том, что чиновничий аппарат обособляется от масс, превращается в привилегированное сословие, управляет народом, а не через него, и стоит над ним.

Если мы возьмем аппарат германского государства довоенного периода Вильгельма II, то мы должны сказать, что в смысле исполнительности, точности, аккуратности, отсутствия взяток государственный аппарат, несомненно, стоял очень высоко. Но одновременно он был архибюрократическим. Это была привилегированная каста, стоящая над народом. Конечно, наш аппарат должен быть точным, исполнительным, надо изгнать взяточничество, но это не все. Нам надо построить такой аппарат, который не был бы бюрократическим, не был бы оторванным от масс, не управлял бы этими массами, а управлял через эти массы. Вспомним, что писал Владимир Ильич об этом: «Советы суть новый государственный аппарат, дающий, во-первых, вооруженную силу рабочих и крестьян, причем эта сила не оторвана от народа, как сила старой постоянной армии, а теснейшим образом с ним связана; в военном отношении эта сила несравненно более могучая, чем прежние; в революционном отношении она незаменима ничем другим. Во-вторых, этот аппарат дает связь с массами, с большинством народа настолько тесную, неразрывную, легко проверимую и возобновляемую, что ничего подобного в прежнем государственном аппарате нет и в помине. В-третьих, этот аппарат в силу выборности и сменяемости его состава по воле народа, без бюрократических формальностей, является гораздо более демократическим, чем прежние аппараты. В-четвертых, он дает крепкую связь с самыми различными профессиями, облегчая тем различнейшие реформы самого глубокого характера без бюрократии. В-пятых, он дает форму организации авангарда, т. е. самой сознательной, самой энергичной, передовой части угнетенных классов, рабочих и крестьян, являясь, таким образом, аппаратом, посредством которого авангард угнетенных классов может поднимать, воспитать, обучать и вести за собой всю гигантскую массу этих классов, до сих пор стоявшую совершенно вне политической жизни, вне истории. В-шестых, он дает возможность соединять выгоды парламентаризма с выгодами непосредственной и прямой демократии, т. е. соединять в лице выборных представителей народа и законодательную функцию и исполнение законов. По сравнению с буржуазным парламентаризмом это такой шаг вперед в развитии демократии, который имеет всемирно-историческое значение».[1]

Нужно бороться с бюрократизмом

Вот, товарищи, как Владимир Ильич представлял себе наш аппарат. Если мы теперь спросим себя: «А как сейчас? Таков ли наш аппарат?» То мы должны будем ответить без всяких колебаний, что нет, он не таков. Верно, кое-что нами сделано. Если мы возьмем армию, то должны будем сказать, что, конечно, наша армия сейчас не похожа на старую армию. Несомненно, наша армия связана с рабочими массами. Старая армия, старая казарма не знала фабрики, и, наоборот, фабрика не знала армии. Они встречались только тогда, когда рабочие бастовали, и солдат пригоняли их усмирять. Теперь происходит другое: рабочие приходят в казармы, и красноармеец идет к рабочим. У нас еще нет возможности провести целиком то, что Владимир Ильич ставил как задачу, а именно: всенародное вооружение и уничтожение постоянной армии; поскольку мы окружены врагами, которые вооружены с ног до головы, мы для того, чтобы защитить наше пролетарское государство, вынуждены также держать постоянную армию, но наряду с постоянной армией у нас есть и милиционная система. Но если взять наш советский аппарат, нечего греха таить, надо прямо сказать, что он архибюрократический. Таким считал его Владимир Ильич, когда писал следующую характеристику:

«Наш госаппарат, за исключением Наркоминдела, в наибольшей степени представляет из себя пережиток старого, в наименьшей степени подвергнутого сколько-нибудь серьезным изменениям. Он только слегка подкрашен сверху, а в остальных отношениях является самым типичным старым из нашего старого госаппарата. И вот, чтобы поискать способ действительно обновить его, надо обратиться, мне кажется, за опытом к нашей гражданской войне»[2].

И дальше.

«Дела с госаппаратом у нас до такой степени печальны, чтобы не сказать отвратительны, что мы должны сначала подумать вплотную, каким образом бороться с недостатками его, памятуя, что эти недостатки коренятся в прошлом, которое хотя перевернуто, но не изжито, не отошло в стадию ушедшей уже в далекое прошлое культуры»[3].

Владимир Ильич, товарищи, очень часто касался вопроса о бюрократизме и всегда призывал к решительной борьбе с ним. Нет надобности цитировать дальше Владимира Ильича, товарищи сами его читали, сами помнят, и нечего вас здесь утомлять цитатами. Но можно поставить вопрос таким образом, что это Владимир Ильич писал в 1919, 1920, 1921 годах, а теперь уже 1926 год, что последнее им написано по этому поводу в 1922 году – «Лучше меньше, да лучше». Это все было тогда; тогда эта характеристика соответствовала действительности, а теперь конец 1926 года. Теперь не то. Но, к сожалению, на такой вопрос пришлось бы ответить, что ныне у нас по части бюрократизма советского аппарата не лучше, а может быть и хуже. А это сейчас гораздо более опасно, чем раньше. Теперь, когда активность всех слоев населения поднялась, наш аппарат, не умея идти с ними в ногу, пытается замкнуться в самом себе, старается действовать не через людей, а через бумагу. Бумага объявляется всеспасающим средством. И тут дело доходит до таких курьезов, что человек сам с собой переписывается. Вообще в отношении бумаги мы варварски немилосердны – пишем ее невероятное количество.

Возьмите наши отчетности, наши анкеты. Я думаю, что если просмотреть хорошенько наши анкеты, то 50% наших товарищей попадет в ЦКК. Анкеты наши настолько полны всякими вопросами, настолько они подробны, что нет никакой возможности их заполнять, не рискуя ошибиться, нет никакой гарантии, что в повторных заполнениях анкет не напутаешь. Где же человеку точно вспомнить, когда и что он делал за все время своей жизни. До чего это доходит, показывает анкетный лист детского диспансера Наркомздрава. Показательная профилактическая детская амбулатория, диспансер Наркомздрава. В опросном листе 127 вопросов. В числе этих 127 вопросов спрашивается: «Когда возвращаются родители со службы домой?» Как будто это абсолютно необходимо для малютки! (Смех.) Если взять эту бумажку и подумать хорошенько, то это – сплошное издевательство. Перечислено: «что ешь», «что было во время беременности», «после беременности», «какие были роды», «что родилось», «как», «какие зубы у ребенка», «чистит ли он зубы», «живет ли в светлой комнате, в солнечной», «моется ли до пояса» и т.д. Как будто бы тот, кто это писал, не знает, что 99% детей наших рабочих не бывают в этом диспансере и, конечно, живут не так, как указано в анкете. Для чего это пишут? Кому от нее польза? А бумагу-то надо заполнять, людей надо нанимать, собирать материалы и выборки делать, и на это идут громадные средства. Если бы я попросил т. Чернышеву: «Пожалуйста, проголосуйте, чьи дети из здесь присутствующих бывали в этом диспансере», наверно, не нашлось бы ни одного. А здесь расписано: когда родители возвращаются с работы, когда встают и что делают утром, моются ли до пояса и чистят ли зубы! (Смех.) Для кого это нужно? Ни для кого! Во всяком случае, для нашего рабочего класса лет на 20 еще не нужно, а после – посмотрим.