Полное собрание сочинений. Том 2. Повести. Рассказы. Драмы - Август Стриндберг

Август Стриндберг

Полное собрание сочинений

Том II

Повести. Рассказы. Драмы

Современные басни

Чайки

Дело было весной. Почтенная чайка, старая дева, госпожа Гельт, собрала на Нитонском утесе против городского сада всю женскую половину населения чаек города Женевы и его окрестностей. Предметом собрания должно было служить обсуждение семейных вопросов на предстоящее лето. За последние годы среди чаек происходили постоянно семейные разногласия, и никто не мог объяснить причины этого прискорбного явления. Женщины (у чаек никогда не говорят «самки») не переставали жаловаться на мужчин за то, что они пренебрегают своими обязанностями мужей и отцов и завели очень для себя удобный обычай покидать своих жен, лишь только они окончат высиживать яйца.

— Это ужасно! — возмущалась госпожа Гельт.

— Это противоречит здравому смыслу, — сказала одна почтенная женщина, мать тридцати шести детей.

— И противно всем законам природы, — продолжала старая дева, которая была твердо убеждена, что нести яйца и выводить птенцов было противно всем законам её собственной природы. — Скажите на милость, с какой стати вам ежегодно класть четыре яйца, потом целых три недели их высиживать, затем четыре недели воспитывать птенцов и, наконец, всю зиму таскать за собой детей и учить их ловить рыбу. Я вас спрашиваю, к чему всё это, — разве на свете так мало чаек? А вы посмотрите на этот так называемый сильный пол. Во время медового месяца они так нежно воркуют, нашептывают нам всякий вздор, притворяются покорными и уверяют, что не могут жить без нас!

— Нет, им уже больше не удастся нас провести!

— Что же вы хотите делать? — решилась спросить молодая девушка.

— Мы должны снова добиться равноправия. А для этого нам надо бастовать!

После этих слов госпожи Гельт наступило сразу тяжелое молчание. Молодые девушки вздыхали, а почтенные матери семейств только качали головами.

— Бастовать? Неужели навсегда? — прошептала молодая женщина, только что перед тем вступившая в рискованную любовную связь.

— Напрасный труд! — буркнула старая чайка, умудренная шестилетним опытом.

В это время со стороны Ниона послышался шум. Почти всё мужское поколение чаек подлетело к Нитонским утесам.

— Опять эта старая ведьма тут смутьянит? — кричал старший из мужской стаи.

— Поди сюда и послушай, — позвала молодая чайка.

Почтенный отец семейства сразу почуял, что затевается что-то недоброе и, не имея ни малейшего желания попасть в драку, держался на почтительном расстоянии, летая взад и вперед над утесом.

— Ах, бедняжка! Какой он трусливый! — кричала разгневанная госпожа Гельт. — Смотри ты у меня, только попробуй к нам приблизиться!

— Вы мне совершенно без надобности, сударыня. Но будьте любезны и пришлите мне вон то прелестное дитя. У меня для неё припасена такая штука, от которой все женщины приходят в восторг.

— Вот бесстыдный негодяй! — кричала госпожа Гельт. — Он принимает нас за настоящих дур, но теперь уже ему не удастся нас обмануть! Давайте бастовать, милочки! Давайте все бастовать!

Тут все женщины сразу начали кричать на непрошеного мужчину. А тот с хохотом носился над ними, и, наконец, уселся на самой вершине утеса.

— Милостивые государыни, — начал он, — давайте обстоятельно обсудим этот вопрос. Итак, вы, значит, хотите бастовать?

— Долой мужчин! Мы хотим снова быть с ними равноправными!

— А что подразумеваете вы под словом равноправие? Какое же это равноправие, когда женщины сидят и греются в теплом гнезде, а мы, мужчины, в это время заботимся о их пропитании?

— Это непреложный закон природы!

— Хороша природа, нечего сказать! Она у вас меняется сообразно с обстоятельствами. Природа, по вашему, заставляет страуса-самца сидеть на яйцах, и та же самая природа принуждает селезня покидать свою утку сейчас же после кладки яиц.

— Я, милый мой, имею полное основание думать, что и ваша собственная природа столь же изменчива, — съязвила госпожа Гельт. — Прежде природа заставляла вас оставаться при ваших женах и заботиться о них, пока они воспитывают птенцов…

— Совершенно верно, сударыня. Именно потому я и предлагаю разобрать этот вопрос строго научно. Милостивые государыни и милостивые государи! В политической экономии существует неизменный железный закон, основанный на спросе и предложении. В дни моей молодости, я помню, у нас было очень мало корма, потому что рыбные богатства Женевского озера были истощены хищническим ловом промышленников. В то время каждый заботился только о себе, добывая с большим трудом дневное пропитание, а потому женщины были предоставлены самим себе и кормились сами чем могли. Но наступили другие времена, а с ними и другие нравы. Благодаря новому мудрому рыболовному закону, озеро снова наполнилось рыбой, и в нём стали водиться во множестве форели, лещи, сазаны, окуни и многие другие рыбы. С тех пор только у нас начинают развиваться супружеская и отцовская любовь. Жить становится легче, и остается свободное время которое можно посвящать домашнему очагу. К сожалению на свете существует другой золотой закон, изданный союзным советом. Я говорю о законе свободной конкуренции. Согласно этому закону право первенства подавляется правом сильнейшего. Благодаря этому филантропическому закону мы теперь принуждены вести войну, т. е., выражаясь научно, конкурировать, с серыми чайками, которые в большом количестве привлечены сюда рыбными богатствами нашего озера. Этим обстоятельством мы всецело обязаны нашему кантональному совету. Серые пришельцы не замедлили приобрести здесь права гражданства, и я не буду говорить вам о том ужасном положении, в котором могли очутиться мы, белые чайки, если бы нам не помогло выбраться из беды одно непредвиденное счастливое обстоятельство. Нам грозила нищета, а наш милый родной город, несмотря на свое богатство, питает органическое отвращение к нищим. К счастью в это время он был настроен более миролюбиво в этом отношении, чем обыкновенно. Поворотным пунктом в жизни города, как и в нашей жизни, было открытие железной дороги на Мон-Сени. Железная дорога привлекала массу иностранцев, город оживился, торговля стала процветать, по озеру по всем направлениям забегали пароходы, а какой-то сумасшедший англичанин стал бросать нам с монбланского моста кусочки хлеба. С этого дня все люди считали своим долгом, бросать нам куски хлеба. Мы в это блаженное время были в моде. Нам стало уже не зачем заниматься рыболовством, и с тех пор мы больше не деремся с серыми чайками.

Вспомните, какие чудные часы мы проводили, сидя под мостом или летая у кормы парохода! Мы грелись на солнышке, покачиваясь на темно-синих волнах, мы только разевали клювы и были сыты. Вспомните, как процветали у нас в то время семейные добродетели! А вы, милостивые государыни, разве вы думали тогда упрекать нас за наше отсутствие? Напротив, вы тогда смотрели на это очень благосклонно. К этому времени и относится начало нашего освобождения; с тех пор, именно, и появилась наша мужская самостоятельность. До этого мы были скромными тружениками, обремененными домашними заботами. Милостивые государыни и милостивые государи! Счастливые дни прошли! От того блаженного времени, когда корм сам попадал к нам в рот, осталось только светлое воспоминание. До сих пор, правда, еще ничего скверного не произошло, но мы не можем предотвратить надвигающейся беды. Открытие Сен-Готардской дороги, к сожалению, уже совершившийся факт, а благодаря ему и Женева и Сени будут забыты. Их песенка уже спета! Уж и теперь замечается полный застой в торговых делах, иностранцы приезжают сюда всё реже и реже, и не видно больше сострадательных англичан, бросавших нам куски хлеба. Счастливые дни миновали, и железный закон снова вступает в свои права. «Пусть каждый заботится о себе», — гласит этот неумолимый закон. Но время не прошло бесследно. Эволюция совершилась. Привычка к свободе вошла нам в плоть и кровь, и возвращение к старой жизни теперь едва ли возможно. Одним словом, наша природа изменилась.

Госпожа Гельт, прослушавшая это длинное объяснение с терпением, которого никак нельзя было от неё ожидать, стояла по-прежнему на своем и потому стала выпаливать свои возражения.

— Вы совершенно правы, милостивый государь, говоря, что каждый должен сам о себе заботиться. Отсюда, по-моему, один вывод: давайте бастовать на зло мужчинам! Пусть эти сторонники свободной конкуренции развлекаются без нас, как знают. Нам не нужны их строго научные методы исследования!

— Так вот как? Вы в самом деле хотите восстать против своих естественных хозяев, мужчин? Берегитесь, это вам даром не пройдет!

— Вот еще, какие глупости! Проживи я еще сто лет, я всё равно не соглашусь признать таких дураков своими хозяевами!