Автобиографические записки - Вера Ивановна Соломея

В жизни бывает так, что узнаёшь человека, привязываешься к нему, может даже случается дружба, а потом хочешь увидеться, позвонить или послать сообщение, а человека уже нет. Казалось, что у тебя с ним будет еще много чего хорошего в жизни, но у Бога свой замысел о каждом из нас и может быть человек уже исполнил своё предназначение? Весть о смерти всегда неожиданна и, когда уходят молодые, и когда уходят старые. О некоторых, которым я не успела написать и отправить письмо, я хочу рассказать.

1.Нина Митрофанова

Нина была моя соседка и жила этажом выше. Она познакомилась с соседями в подъезде сразу же, как заселился наш новый дом в Теплом Стане. Нина находила общий язык и со взрослыми, и с детьми. Через дорогу от дома и сейчас растет старая березовая роща, где мы гуляли с детьми. Тогда еще можно было найти красных подосиновичков или даже беленьких, и наши дети находили! Надо сказать, что Нина жила для своего мужа и своей дочери. Муж её Володя – генетик, доктор наук скоро стал заведующим лабораторией в академическом институте. Нина долгое время не работала и заботилась о семье. Она хорошо пекла торт «Прагу» и часто угощала им. Иногда, правда доходило до смешного. Звонила мне в дверь и стояла передо мной с морковкой в руках – меняю морковку на луковку -. В молодости Нина окончила институт телевидения и работала инженером в Останкино, а потом мы оказались вместе во 2-медицинском институте, только я – в биохимии, а она в инженерных службах. В отделе слабых токов работали в основном мужчины, профессионально она никому не уступала и здорово разбиралась в технике, но самое главное сотрудники её просто обожали. Спустя годы, когда она уже не работала, ребята из её отдела при встрече со мной всегда улыбались и обязательно спрашивали о Нине Павловне и передавали ей привет. Свою энергию она распространяла на весь наш дом и её выбрали в правление кооператива и старшей по подъезду. С этого момента начались непростые отношения с соседями. Нинуся – так звал Нину Володя – взяла командный тон. Она могла вечером позвонить в дверь, когда соседи после работы крутились на кухне, кормили, стирали, и отчитать за то, что не поменяли перегоревшую лампочку на лестничной площадке. Всё правильно, конечно, но не всем такое руководство соседки было по душе. Потом начались тяжелые времена, в Москве произошли теракты и были взорваны жилые дома, погибли люди. В подъезде сразу же организовали ночные дежурства и Нина всё взяла под контроль. Каждая квартира должна была отдежурить, согласно списку. С некоторыми соседями возникли конфликты. Все были напряжены, но постепенно в Москве всё наладилось. У мужа Володи были большие успехи в науке и он стал часто уезжать поработать или на конференции заграницу. Нина ездила с ним и я долгое время не видела их, к тому же было много своих проблем. Но как то мы разговорились с ней о ситуации в стране, о патриотическом движении и оказалось, что на многие вещи смотрим одинаково и это снова сблизило нас (в доме многие не разделяли наши взгляды). Последние пять лет я жила в основном за городом, но когда приезжала в Москву, то часто виделась с ней и она мне была рада во многом помочь. Я замечала, что Нина очень изменилась, стала добрее и отзывчивей, не судила строго, а меня не раз звала возвращаться в Москву и жить опять по-соседски. В эти годы с Володей случился инсульт, потом второй и третий, но Володя работал. Нина выхаживала мужа с таким оптимизмом и любовью, что все верили в выздоровление. Четвертого удара он не перенёс. Она написала мне об этом спустя уже некоторое время. Трудно представить, как Нина будет жить без Володи – думала я, отправила ей соболезнование, но выбралась в Москву только весной. На городской и на мобильный телефон никто не отвечал, так было в несколько моих приездов. Я привозила для неё лаванду и мяту из сада (Нина очень любила собирать разные травы) и они оставались у меня дома. Тогда я решила, что в следующий приезд оставлю записку в двери и повешу на ручку пакет с травами, но не успела этого сделать. Мне сообщили, что Нина скончалась в больнице от сердечной недостаточности.

2.Галя Бачманова

Когда я пришла работать в лабораторию при кафедре биохимии 2-го медицинского института, то первое время растерялась и с большим трудом осваивалась в большом коллективе. Галина Ивановна была уже кандидат наук, серьезный ученый, имеющая много публикаций, да к тому же работала над докторской диссертацией. Самое главное, как мне показалось, мы сразу понравились друг другу. Как мне потом рассказывали её старые подруги, Галя приехала учиться на медико-биологический факультет из провинции и вынесла все тяготы голодных студенческих лет в общежитии, со второго курса занималась в кружке по биохимии. Мы были сверстницы, но она, конечно, была для меня старшей коллегой и непререкаемым авторитетом. Мне в ней нравилось всё – её красота, обаяние, как она была одета и причёсана, как она с достоинством выступала на конференциях, как запросто поила меня чаем. Сейчас говорят – обладала харизмой. В работе она была для меня недосягаемой величиной, но всё подсказывало мне, что надо просто много работать и любить эту работу, и тогда тоже что-то получится. Сама она некоторое время работала, в так называемой, холодной комнате, где выделяли ферменты и, куда заходили в телогрейке (их выдавали нам хозассистенты) и зимних сапожках – иначе нельзя, и заболела туберкулёзом костей. Долго лечилась, но слава Богу, всё преодолела. Галя не рассказывала мне об этом, но многие знали её историю и меня она глубоко затронула. Галина Ивановна одна из первых во 2-ом медицинском институте освоила компьютер, я навсегда запомнила её – одной рукой печатает, а в другой сигарета, курила, как и многие в нашем окружении. Темы наших исследований были различные, может поэтому тогда я не смогла оценить значение её докторской диссертации, но её высоко оценили коллеги. Хорошо помню 36-летнюю Галю в день защиты диссертации – стройную, строгую и сосредоточенную, в тёмно-вишнёвом костюме, скрытое волнение немного передалось мне. Нет! Я не сотворила себе кумира, Галя была загадка для меня, она никогда не раскрывалась до конца и, конечно, между нами всегда была дистанция. В некоторых ситуациях я узнавала Галю очень близко и меня поражала её искренность и незащищенность и вот чего в ней никогда не было, так это осуждения