Не говори, что время быстротечно… Лирика, размышления - Владимир Свердлов

Не говори, что время быстротечно…

Лирика, размышления

Владимир Свердлов

© Владимир Свердлов, 2017

ISBN 978-5-4483-8292-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Не говори, что время быстротечно…

Что предложить тебе могу, что дать?

Снега и вьюги – в них замёрзла вечность.

А остальное – можно переждать.

Хранитель древностей

Под грузом прошлых дней мгновений

Рассохшийся стеллаж скрипит —

В забытом памяти музее

Хранитель древностей не спит

А звёзды в небе манят и блестят…

А звёзды в небе             манят и блестятИ шепчут вздохами             воспоминаний,Как будто бы мне донести хотят,Что прочитали в книгах без названий,

Смотря с высот небес на землю вниз,Прислушиваясь к шелесту полыни,Они мне шепчут – словно твой каприз —О тех событьях, что когда-то были.

И вижу я сквозь время пеленуДам на балконах, рыцарей с мечамиИ с факелом, что разгоняет тьму,Крадусь к тебе сквозь площадь в ожиданьи.

И по верёвке и в твоё окноИ с шпагами сойтись – клинки звенели…Ах, это было в прошлом, так давно…И вообще – мне это звёзды пели…

Хранитель древностей

Событья дней не умирают —Лишь молча в сторону уйдут.Снегами сердце заметаютИ ночью в памяти всплывут.

Прошедшие обиды лечат,Холст покрывают грунтом лет;Ушедших дней былые встречиМазками пишут свой портрет.

В пыли картина не в проёмеВисит меж старых двух гардин —Звук мне приснившихся гобоевХраню я в памяти. Один.

Под грузом прошлых дней мгновенийРассохшийся стеллаж скрипит —В забытом памяти музееХранитель древностей не спит.

Тот колокол в ночи

Тот колокол в ночи,              Глухой, далёкий, тяжкий —Над площадью пустой              Качнутся небеса.И в темноте времён              За плотною повязкойКак будто услыхал              Неясны голоса.

Откройте эту дверь              За толстою решёткой —За ставнями щелей              Затеплится свеча.И задрожит струною, нотою короткой,              Бриллиантом у кольцаЗабытая слеза.

Пустите меня внутрь,              Там, где огонь камина,Где зимних жар углей,              Где тёплый пахнет хлеб.Да, видно, опоздал:              Тот колокол повинныйНа площади пустой              Не тот отмерил век.

Стихи не пишутся во фраке…

Стихи не пишутся во фраке,Напудренный, при орденах —В залатанном до дыр халатеИ среди ночи при свечах.

Скрипит перо, летают мысли,Свечи мерцает тусклый свет.И словно призраки навислиВ углу, где чудится портрет…

Где тени бессловесно ходят,Листает книгу где судьба,Рука в волнении выводитЕй продиктованны слова…

Наступит утро. РазметаетОбрывки из углов тенейИ в мяты брюки залезаетПоэт, чтоб влиться в новый день.

Стихи не пишутся во фраке…

Коснусь губами рук, склонюсь в немом поклоне…

Коснусь губами рук,Склонюсь в немом поклоне.Наплечники – долой,На шлеме – бел плюмаж.

И молча в этот кругВступлю и на балконеЯ вижу: над толпойЕё смеётся паж.

Приятно и легкоОни ведут беседу.А здесь в клубах пылиЛишь звон мечей стоял.Они там высоко —Паж празднует победу,И свежие цветыЕй под ноги бросал.

Наверх я взгляд поднял:Она цветы держала:Блестит бокал с вином;И как стрела прошла —

Я в этот миг узнал,Что хочет эта дама,Но с вражеским мечомМеня судьба нашла.

Коснусь губами рук.Без силы – на коленях.То ль рана от меча,То ль сердца горький стон.

И, уходящи вдруг,Мне вспомнились те тени,Накидка на плечахДа колокольный звон.

Наверх я взгляд поднял:Она вино допила —Среди своих подругВесёлое лицо.

Я крест нательный сжалС оставшеюся силой:В руке у пажа вдругУзнал своё кольцо.

Во времени я потерялся…

Во времени я потерялся.Случайно не в ту дверь вошёл.Я знаю: ведь я пел романсыИ серенады под луной.

Как будто бы средь менестрелейСо старой лютней на ремнеВ трактире нас с тобою грелиУгли в далёком декабре.

И меч тяжёлый в изголовье —Двумя руками в полный взмах —Кинжал предательский уронитРазбойник, скрывшийся впотьмах,И над обидчиком простёртымЯ руку властно протянуВ лицо в холодных каплях потаВ последний миг его взгляну.И у костров, где пилигримыНа звёзды смотрят в тишине,Пою о древних паладинах,Любви, и вере, и мечте…

Во времени я потерялся.В системе коридорных дней.И выйти тщетно я пыталсяВ закрытую снаружи дверь…

Память наша ли – наше проклятье…

Память наша ли – наше проклятье,Наша мука, немыслимый груз.По ночам – тенью тёмного платья,Или хохот безжалостных муз

И листает страницы былого —И портрет на стене и глаза,Звук когда-то забытого слова,Чьи-то в комнате там голоса…

Тяжко давит на слабые плечи,Грубо смотрит, скривила лицо.И опять эти тихие речи,И опять то блеснуло кольцо.

Память наша ли в пыльных чуланах,Под тяжёлым замком сундуков.Память наша – кровавая ранаС толстым слоем засохших бинтов,

Ничего чтоб: ни вздоха ни стона,Ни строки старых, блеклых чернил…И в безумном кручении сноваТы боишься остаться один.

Шум пиров – чтоб ушли эти мысли,Календарь, полон важных что дел —Чтоб забыть, что горою нависли:Не успел. Не сказал. Не сумел.

Цезарь. Иды Марта

Почему люди предают ближнего? Что должен чувствовать – не говорить, даже не думать – а чувствовать человек, предавший ближнего, когда остаётся один, а внутри – комок? А с другой стороны – жертва. И тут мы вспоминаем Гамлета. Мы все помним «быть иль не быть», но не этот вопрос мучает Гамлета, а тот, что идёт дальше – «Быть иль не быть – вот в чём вопрос. / Достойно ль / Смиряться под ударами судьбы, / Иль надо оказать сопротивленье».

С каймой багряной плащ в моей руке.На что иду, что встречу – всё я знаюТот прорицатель нищий, мне в толпе,Открыл Богов сегодня предсказанье:

Про след кровавый на большой луне,Про полный диск в ночи, про Иды праздник.Ты, нищий, думал: Цезарь в стороне,Там спрячется, как низкий соучастник?

Уйдёт, чтоб им облегчить торжество?Чтобы быстрей забыть им это действо?Я Цезарь, нищий! Имя пусть моёОстанется как память о злодействе.

Вот я в сенате. В лица им гляжу.Глаза отводят. Страшно – что ж, понятно.Пусть я не жизнью – смертью пригвозжуПроклятье на их души безвозвратно…

Не бойся, Брут, тебе я помогу,Ведь спас тебя. Ведь мы друзья с тобою.Свои глаза с лица я отведуИ повернусь к тебе своей спиною…

Спасибо, друг. Удар я твой узнал.Помог ты мне. Ведь жить с душевной раной —Нет, невозможно. Вот я здесь упал —На пол сената в тунике кровавой.

Мой рваный плащ набросьте на лицо.Не для меня – для вас, чтобы смелее.Чтобы забыть быстрей. И чтоб кольцоОна сняла, щеками не краснея.

Я знал на что иду, куда приду.Я Цезарь! Мне не надо ворожеи.Я знал, когда и где я упаду.Я знал предателей, что выйдут из-за тени.

Остался жить я в имени своём.Остался Брут, но так ли вы хотели?Кровавый плащ. След на песке вдвоём.И на щите я. А не липкой тенью1.

Гефсиманский сад

Весь мир спасти… Или разрушить —Планеты, звёзды, облака…Зачем с изменою мы дружим,Зачем обманная рукаВ ночи, в тиши творит коварство?Зачем нам с самых первых дел,Шепча про призрачное царство,Змий искушений в уши пел?

Зачем кинжал мы направляемРукою ближней, со спины,Зачем мы стон не замечаем,Клянясь с усмешкой, что верны?

Зачем кровавый след за нами,Зачем костёр и там топор?И ближнего мы распинаем,Во тьме укрывшись словно вор…И с первых дней и до последнихЗвучит всё так же: «Где брат твой?»И в кошельке монет звон медныхВсё чёрной тянет глубиной…

И продаём – держал кто стремя,И убиваем – «И ты, Брут» —Дороги те же в наше времяВ сад Гефсиманский всё ведут.

Кто – за кольцо, кто – за похлёбку,Кому – цвет жёлтого металл.Мы сами продаём в охотку —Нам ведь никто не приказал!

Мы сами – зла черту забывши,Лицо закрыв, глазами в бокОт древа древнего вкусившиОпять отравленный цветок.

И снова слышно, словно звукиТам заблудились средь маслин:«За что же, Господи, мне муки? —Нести мой крест, покуда сил…»

И сад у каждого пред нами —Далёк ли, близок ль впереди.В сад Гефсиманский нам с деламиВсем предстоит с крестом взойти.

Танцовщица