СОЛНЦЕ СЛЕПЫХ - А.М.

Des yeux qui font baisser les miens

Un rire qui se perd sur sa...

(Edith Piaf)

1

Паучок ползет по стене. На брюшке белый крест крестоносца. Тянется тонкая нить его паутины, цепляется за сырость глины. Солнце встает на горизонте, красное, огромное. Озаряет холмы и горы. Тонкие лучи стремятся проникнуть в окно сквозь пыльные занавески. Солнечный зайчик сверкает на паутине, светит в окно. Смуглые мальчишки на развалинах. Тонкие как камыши, с волосами цвета черной смолы. С поцарапанными коленками, с нестрижеными грязными ногтями, длинными ногами, вздутым животом и неестественной бледностью лица; в рваной одежде, похожей на разодранный британский флаг. Глиняные дома – «мазанки» — стоят на горе лесенкой, переходя вниз по камням в полукруг низких кварталов. Многочисленная россыпь народов. Пуштуны, хазарейцы, таджики, узбеки. Валюта – афгани. Мятые замусоленные бумажки, рваные и склеенные скотчем. Горы сплошь покрыты солончаком.

В Кандагаре предлагают купить пепельницы. Это черепа советских солдат – шурави. Воины-интернационалисты. Небольшие вырезы в кости для красоты и блеска мажут лаком. Лак приобретают на авиабазе Баграм. Произведение искусства. Слова Аллаха арабским четким почерком справа налево. Паучок ползет по стене. На брюшке белый крест крестоносца. Тянется тонкая нить его паутины, цепляется за сырость глины.

Кажется, я просто не знаю с чего начать. Каждое слово – картинка. Очень много картинок, если у тебя есть воображение. Хоть какое-либо воображение, хотя бы малая толика. И очень плохо, если оно отсутствует. Так и запишем.

Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Это Евангелие от Иоанна. Слова, просто слова. Ничего, кроме слов.

2

Мальчик перебегает по камням все выше и выше. Солнце светит ему в глаза. Внизу большой базар. Зеленые и красные покрывала натянуты на деревянные балки от дождя и пыли. Кабул – город, в котором убивают пророков, и в котором тени мертвых, как живые. Мальчик худенький, к его босым ступням прилипла и ссохлась глина. У него рыжие волосы. Рыжая голова среди черных. Пестрые лохмотья болтаются на узких плечах. Мальчика зовут Джамал. Ему десять лет. Он хрупкий и гибкий, как камыш, и шустрый, как черный пустынный жук. В его глазах гнев мешается со страхом. Яркие вспышки молнии, большой гром чувств.

На горе стоит дом. Маленький, с окном, затянутым тонким полиэтиленом. Ветер дует через щель двери прямо в комнату, отчего ворсинки на ковре начинают дрожать. В комнате стоит маленький низкий столик. На столике две книги. Одна толстая в зеленом кожаном переплете, а другая — тонкая. Толстая книга – Коран, тонкая – «Пепе» Максима Горького. Чуть левее – небольшой умывальник, покрытый ржавчиной, из которого капает коричневая вода. Ковер на полу серого цвета. У Джамала такие же ноги, потому что они покрыты пылью Кабула. Солнце плохо проходит в комнату. Так мало солнца в комнате, что Джамалу кажется, что на улице тоже нет солнца. Но эта иллюзия обманчива. Только выйдешь на порог – и зажмуришь глаза от неожиданности.

Из мечети на горе доносится голос муллы. Он поет о том, как велик Аллах. Поет о том, что нет иного бога, кроме Аллаха. Когда звенит голос из мечети на горе, Джамал преклоняет колени на коврике и кланяется головой до пыльных ворсинок. Он тоже думает, что нет иного бога, кроме Аллаха. Потому что так поет мулла. Потому что мулла – святой. В это нужно верить, потому что все верят в это. Голос звенит, пробирается по груди и всасывается в пупок. Нет бога, кроме Аллаха. Джамал берет в ладони воздух и умывает лицо.

Автобус едет по маленьким узким улочкам. За колесами остается пыль, клубы дыма мешаются с пылью. Оттого еще веселее. Есть такое понятие – «хорам». В автобусе – хорам, в любом доме – хорам. За домом уже не хорам. За домом, возможно даже на ступеньках, тебе могут пустить пулю в спину. И когда ты упадешь лицом вниз, над тобой появится тень, и тихий голос твоего убийцы скажет слова молитвы.

3

Ветер гуляет по камням. Цитрусовые сады на юге. На севере – горы. Джамал живет на севере, и очень хочет жить на юге. Потому что на юге есть цветы и цитрусовые деревья. На юге цветут абрикосы и персики. Кабул переводится как – соломенный мост. Существует легенда, что один индийский падишах проезжал вдоль по реке, и увидел на другом берегу поющих людей. Их пение так понравилось индийскому падишаху, что он велел соорудить мост из мешков набитых соломой, чтобы перебраться на другой берег. Джамал в это не верит. Джамал верит только в то, что он видел. А видел он многое. Он любит цветы, но в Кабуле почти нет цветов.

Мы заезжаем в Интернет-кафе. Я пишу письма друзьям о том, что запах шашлыка и тандырных печей пропитал мою одежду. Пишу о том, что остановился в Кабуле. В городе звенящей тишины в пятницу с утра и до вечера. О том, что в этом городе на душу населения больше Интернет-кафе, чем в Москве. Пишу о том, что собираюсь остановиться в европейском районе Шахри-ноу, где много узбеков и таджиков, а также французских журналистов. О том, что видел афганского рыжего мальчишку с поцарапанными коленками. И что, когда я окликнул его по-русски, он убежал.

В районе Мандави сеть ювелирных магазинов. Мы смотрим на изогнутые кинжалы с надписями на арабском языке. Солнце блестит в гранях алмазов на рукоятке. Мой гид – Хункар – покупает себе кинжал. Вечером мы едем в европейский район Шахри-ноу. Пьем зеленый чай без сахара и смотрим черно-белый телевизор. Президент Хамид Карзай говорит что-то о политике и иностранных инвестициях. Нам накладывают жирный плов с куском баранины посередине. Я жутко устал и ем руками. Поев, выхожу на улицу. Россыпь звезд на небе. Возле дома стоит машина с надписью – ISAF. Американцы. Подхожу, говорим. Я не очень хорошо говорю по-английски, но мы понимаем друг друга. Стивен хочет в Алабаму. Он не был дома уже два с половиной года. Хороший военный парень, всего двадцать лет, он тоже любит рок-н-ролл, и тоже в детстве посещал воскресную школу. Его мама повесила над домом флаг Соединенных Штатов Америки. Он ей совсем не пишет письма. А его сестра вышла замуж за какого-то толстого дальнобойщика в красной майке (фотография), и теперь живет в Огайо. И скоро у них родится ребенок. Вроде бы мальчик.

В Кабуле – плесень кирпичных домов, обмазанных глиной, стоящих на горе и ниже; обрывки газет со следами поноса, засаленных от пирожков и плова. В Кабуле — пыль мешается с историей подошв. Загнутые кверху сапоги пуштунов по старинке, оставляют на песке и глине следы ног. И ночью следы замерзают. Центр Кабула мощен каменной плиткой. Песок за центром, прилизанный и мокрый. Ветер гуляет по камням. Все в руинах, в том числе и души людей.