Дороги Зоны. Жизнь после жизни - Дмитрий Заваров

Дмитрий Заваров

Дороги Зоны. Жизнь после жизни

© Д. В. Заваров, 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2016

Издательство признательно Борису Натановичу Стругацкому за предоставленное разрешение использовать название серии «Сталкер», а также идеи и образы, воплощенные в произведении «Пикник на обочине» и сценарии к кинофильму А. Тарковского «Сталкер».

Братья Стругацкие – уникальное явление в нашей культуре. Это целый мир, оказавший влияние не только на литературу и искусство в целом, но и на повседневную жизнь. Мы говорим словами героев произведений Стругацких, придуманные ими неологизмы и понятия живут уже своей отдельной жизнью подобно фольклору или бродячим сюжетам.

Глава 1

Когда поезд, вырвавшись из переплетений вокзальных разъездов, стрелок и семафоров, встал на ровный путь и прибавил скорость, было уже почти темно. За грязным окном, заляпанным косыми полосками дождевых капель, проносились мокрые перроны подмосковных станций – Переделкино, Мичуринец, Внуково… Растрепанные вороны сидели на проводах, разевая клювы в неслышном крике. А за ними, из взъерошенных ветром перелесков, уже вытекала на придорожные луга ночь.

Настроение было тоскливое. Иван Иванов (несмотря на простонародное имя – весьма перспективный научный сотрудник весьма известного НИИ) размышлял о капризности и ненасытности человеческой натуры. Он едет в Зону – сбылась мечта всей жизни! Чего еще надо? Почему так хреново, будто находишься не в теплом светлом купе, а там, на улице, под липким осенним дождем?

Устав изводить душу непогодой, Иванов отвернулся от окна и наткнулся на такой же полный тоски взгляд, принадлежавший соседу по купе. Парень лет тридцати, ровесник. Штаны и куртка камуфляжной расцветки, короткая стрижка и армейский вещмешок на багажной полке наводили на мысль, что сосед Иванова – военный.

– Грустно? – спросил военный.

– Грустно, – согласился Иванов.

– Давай-ка выпьем.

– Давай.

Вообще-то Иванов очень тяжело сходился с людьми. Но тут… то ли тоску требовалось чем-то заглушить, то ли промозглая погода требовала какого-то противовеса. В общем, и это обращение на «ты», и предложение выпить оказались как нельзя более кстати.

Соседа звали Игорь, и был он вовсе не военный. На «Иван Иванов» отреагировал слабо, только кивнул и достал из вещмешка бутылку виски. Иванов в качестве ответной меры выложил на стол закуску и сказал, что едет к родственникам в Киев. Впрочем, разговор на эту тему состоялся краткий – ни тому, ни другому было неинтересно, кто из них куда едет.

Игорь периодически выходил курить в тамбур. Виски быстро кончился, и Иванов поставил на стол бутылку довольно приличного коньяка, приготовленную для знакомства с коллегами, рассудив, что в Киеве спокойно сможет купить или такой же, или не хуже. На третий перекур он пошел вместе с попутчиком и, стрельнув сигарету, объяснил, что иногда, особенно при употреблении качественного алкоголя, позволяет себе затяжку-другую.

А когда и эта бутылка стала иссякать, Иванов не выдержал и рассказал соседу по купе все: и про профессора Игнатьева, и про свою секретную миссию.

Преувеличил, конечно. Особенно про «секретную миссию». Хотя это как посмотреть…

О том, что НИИ, в котором работал Иванов, связан с Зоной, знали все. Но то, что родной институт входит в состав Центра по Изучению Аномальных Явлений, было известно только избранным. И со вчерашнего дня Иван Иванов с полным основанием может относить себя к их числу. Именно вчера он набрался смелости и попросил профессора Игнатьева направить его в Зону – собрать материалы для кандидатской диссертации.

– Ты хорошо подумал, Иван? – спросил Игнатьев.

Его насмешливые глаза на долю секунды потускнели, впились в лицо Иванова незнакомым, каким-то едким, тяжелым взглядом – и Иван испугался, только теперь до конца осознав все «побочные эффекты» принятого решения. Но профессор уже снова смотрел на него с добродушной улыбкой – этакий старичок-лесовичок, маленький, плотный, с густыми кавалерийскими усами, короткой седой бородой, в неизменной медицинской шапочке на лысой голове. Иванов почувствовал, что перешел некую невидимую черту и обратной дороги уже нет.

– Сергей Степанович, я очень хорошо подумал, – твердо сказал он.

– Приключенческих романов начитался?

– Не без этого, – согласился Иванов.

– Реальная Зона серьезно отличается от книжной.

Игнатьев смотрел все так же весело, и внезапно Иван осознал, что ни на какую операцию полгода назад профессор не ложился – а два месяца, оформленные как больничный, провел именно там, в Зоне.

– Я хочу понять, что такое Зона, – сказал Иванов. – И может ли она приносить пользу.

– Похвально, – ответил Игнатьев.

Он открыл ящик стола, покопался в бумагах и положил перед Иваном лист бумаги.

– Прочитай, внеси свои данные, распишись. Советую отнестись к написанному очень серьезно, товарищ Иванов. Они (профессор постучал ногтем по гербу на «шапке» документа) в случае чего церемониться не станут.

– Меня будут проверять? – спросил Иванов, читая документ.

– Проверили уже, – хмыкнул Игнатьев.

Иван вопросительно уставился на профессора.

– Твой интерес к Зоне давно известен. А у меня сейчас одна весьма любопытная тема наклевывается. Нужен толковый завлабораторией. Ты подходишь.

– А откуда вы знали, что я захочу в Зону?

– А кто тебе тему диссертации посоветовал? – ехидно спросил Игнатьев.

– Хитро, – после непродолжительного раздумья признал Иванов.

– Стараемся.

– Ну, хорошо, профессор, а к чему такая скрытность? Весь институт в курсе, что мы работаем на Зону. Что, неправда?

– Видишь ли, коллега, правда заключается в том, что уже некоторое время Зона работает на нас.

Все это, только не так складно – опьянение давало о себе знать, – Иванов и выложил случайному попутчику по имени Игорь, а по фамилии… хрен его знает, какая у него фамилия.

Игорь некоторое время молча смотрел на Иванова, а потом сообщил, что он тоже едет в Зону, но, в отличие от научного сотрудника, никто его туда не приглашал, поэтому ему придется пробираться своими силами.

– Очень удачно все получается, – обрадовался Иванов. – Я тебе помогу проникнуть за Периметр.

– Каким образом? – заинтересовался Игорь.

– Ну, как-нибудь… – неопределенно помахал рукой Иванов.

– Тебе, мужик, лучше со мной не связываться, – вдруг помрачнев, посоветовал Игорь.

– Почему это?

– Потому это. Я, думаешь, просто так в Зону еду? – он хмуро уставился в окно.

– Многие едут за романтикой.

– Но немало и тех, кто бежит туда от тюрьмы, – заметил Игорь, снова повернувшись к собеседнику.

– Это ты о себе?

– В том числе, – кивнул он и добавил с пьяной значительностью: – Я человека убил.

Иванов не нашелся, что ответить, сурово поджав губы, покивал и молча разлил остатки коньяка по стаканам. Выпили не чокаясь – вроде как за упокой души убиенного.

– Я все равно попробую тебе помочь, – сообщил Иванов своему отражению в стекле: отражение скорчило презрительную гримасу и отвернулось.

– Книги почитать, так проблем с этим нет, – пробормотал Игорь будто про себя.

– Во! – обрадовался Иванов. – Ты тоже фанат серии?

– Ну не то чтобы очень… – пожал плечами Игорь и от этого движения чуть не съехал с дивана.

– Ага, среди героев слишком много дилетантов.

– А мне одна книга понравилась.

– Какая?

– Не помню названия. Там как сталкеры убегали от спецназовцев и дошли до Исполнителя.

– Один дошел, – поправил Иванов.

– Точно, один.

– Я читал.

– Ты крут! – заявил Игорь. – Пошли покурим.

– Не! – твердо заявил Иванов. – Я – спать.

Игорь, грузно оперевшись на стол, поднялся и вышел из купе. Иванов откинулся на подушку. Оставшись в одиночестве, он дал волю гложущему его беспокойству: ведь получается, что выболтал попутчику секретную информацию! Мысль эта давно прорывалась сквозь пьяное умиротворение – и вот теперь наконец-то выбилась в эпицентр внимания. Иванов принялся было фантазировать, изобретая способы исправления ситуации, но начал проваливаться в сон. И только острое чувство стыда перед профессором Игнатьевым напоследок полоснуло по совести.

Глава 2

Профессор Игнатьев терзался точно таким же чувством по отношению к Иванову. Был поздний вечер, он сидел у себя в кабинете и как заведенный барабанил пальцами по столу – что, как давно подметили коллеги, свидетельствовало о глубокой задумчивости.

Перед Игнатьевым стоял ноутбук. На мониторе, в окне плеера, застыл кадр: крупным планом россыпь покрытого копотью щебня. Синевато-серые цвета картинки подсказывали, что съемка велась в ночном режиме.

Покачав головой, профессор достал из ящика стола трубку с кисетом. С минуту повозившись, закурил и нажал «play».