Рассказы и повести Сенкевича - И Сац

Сац И А

Рассказы и повести Сенкевича

И.А.Сац

Рассказы и повести Сенкевича

Послесловие к книге

Г.Сенкевич. Повести и рассказы

Генрик Сенкевич - один из самых читаемых прозаиков не только в Польше, но и во всем мире. В польской литературной истории и критике, а также в читательском мнении Польши он - признанный (хотя и не так безусловно, как Мицкевич и Словацкий) классик.

Он был весьма популярен и в свое время. Фельетоны, рассказы, путевые очерки первых лет, последовавшие за ними исторические романы читались всеми, и ни одно из его произведений не осталось незамеченным Наибольшую известность ему дали написанные в 1889 и 1892 годах романы на современные темы - "Без догмата" и "Семья Поланецких", но как раз отзывы об этих романах показывают, что слава Сенкевича была более широка, чем тверда, и что не много можно найти писателей, которых так разно понимают и за столь различные качества ценят или осуждают различные читатели. Выяснилось, что некоторые читатели считают его сочинения более занимательными, чем значительными, и что, с точки зрения этих читателей, Сенкевич - писатель, не всегда остающийся в границах здравых понятий и хорошего вкуса.

Как бы хорошо ни относиться к Сенкевичу, нельзя не считаться с читателями и этой последней категории: среди них были видные польские литераторы и - Антон Павлович Чехов О романах Сенкевича из польской истории он отзывался неприязненно и с насмешкой, романы на современные темы вызывали у него даже резкую враждебность. Свое письмо к Суворину Чехов начал словами: "Одолеваю "Семью Поланецких"...", как бы торопясь в первой же фразе сказать, что это чтение ему трудно и неприятно*. Чехов видит в авторе "Семьи Поланецких" подражателя, с одной стороны, современной пошловатой французской буржуазной романистике на социальные темы, а с другой стороны - Потапенко, русскому эпигону реализма, писателю неглубокому и любящему угощать читателей смесью весьма бледной либеральной "социальности", светскости, идеальничанья, заигрыванья с церковью. "Сенкевич, по-видимому, не читал Толстого, - писал Чехов, - но зато каждая страница у него так и пестрит Рубенсами, Боргезе, Корреджио, Боттичелли - и это для того, чтобы щегольнуть перед буржуазным читателем своею образованностью и показать кукиш в кармане материализму. Цель романа: убаюкать буржуазию в ее золотых снах. Будь верен жене, молись с ней по молитвеннику, наживай деньги, люби спорт - и твое дело в шляпе и на том и на этом свете. Буржуазия очень любит так называемые "положительные" типы и романы с благополучными концами, так как они успокаивают ее на мысли, что можно и капитал наживать и невинность соблюдать, быть зверем и в то же время счастливым".

______________

* А.П.Чехов, Полн. собр. соч., Гослитиздат, 1949, т.XVI, стр.240. Письмо Суворину от 13 апреля 1895 г.

Эта злая и ясная характеристика звучит убедительно. Но познакомимся с мнением другого великого писателя и современника, высказавшегося о тех же социально-психологических романах Сенкевича. 20 марта 1890 года Л.Н.Толстой записал в дневнике: "Читал с девочками Сенкевича - недурно". (Речь идет о романе "Без догмата", печатавшемся тогда главами в "Русской мысли".) 24 июня: "Вчера читал "Без догмата". Очень тонко описана любовь к женщине нежно, гораздо тоньше, чем у французов, где чувственно, чем у англичан, где фарисейно, и у немцев - напыщенно..." (Это написано в том же году, когда Толстой записал, что был не удовлетворен "Ньюкомэнами" Теккерея, "Дикой уткой" Ибсена, "Горькой судьбиной" Писемского.) 25 октября 1894 года Толстой писал жене: "Я посидел у себя внизу, пописал, а потом мы целый вечер - я читал - читали Поланецких с большим удовольствием. Прекрасный писатель, благородный, умный и описывающий жизнь, правда, одних образованных классов во всей широте ее..." И, наконец, отвечая 27 декабря 1907 года на письмо Сенкевича о насилиях немецких властей над познанскими поляками, Толстой пишет: "Любезный Генрих Сенкевич, странное обращение это вызвано желанием избежать неприятного, до враждебности холодного "Милостивый государь" и столь же отдаляющего "Monsieur", а стать в письме к вам в те близкие, дружелюбные отношения, в которых я себя чувствую по отношению к вам с тех пор, как прочел ваши сочинения: "Семья Поланецких", "Без догмата" и др., за которые благодарю вас".

Письмо подписано. "Любящий вас сотоварищ по писательству".

Толстой писал это в те годы, когда буржуазность, лицемерие, самодовольство, католицизм, пустая эрудиция, то, в чем обвинял Сенкевича Чехов, - было ему особенно отвратительно, ненавистно. Но ведь Чехов, несомненно, не был вовсе неправ, как же мог проницательный и суровый Толстой не заметить слабых сторон Сенкевича? Не заметить их он не мог. Но он, очевидно, пренебрег тем слабым, поверхностным, отсталым, что есть у Сенкевича, ради того правдивого, значительного и человечного, что дают сочинения этого польского писателя. Чехова же, по-видимому, оттолкнул от романа призванный в судьи тонкий и точный вкус - судья, необходимый в искусстве, но недостаточный. Пышная бутафория, которая занимает немало места в романах Сенкевича, действительно бывает неприятна, особенно тогда, когда мы ее находим не только в описании внешних предметов, но и в изображении внутренней жизни людей. Действительно, ходячие мнения перемежаются иногда в этих романах Сенкевича с настоящей мыслью, "амурничанье" пятнает иной раз любовь. Отзыв Чехова не вовсе несправедлив, - он, однако, в большой степени вызван первым впечатлением, которое создал оскорбленный вкус, и потому односторонен.

Заметим, что мнение Чехова и мнение Толстого в известной мере могли бы относиться не только к тем романам, по поводу которых они высказаны, но и ко всему облику Сенкевича-писателя, и что расхождения во мнениях о Сенкевиче между польскими литераторами, пожалуй, так же резки

Сенкевич сам давал достаточно оснований для того, чтобы общественная оценка его литературной деятельности не была сколько-нибудь единой и постоянной. Он писал много, очень много (в недавно законченном польском издании его сочинений шестьдесят томов) и не всегда одинаково хорошо. Отличительной чертой его натуры была необыкновенная жадность к впечатлениям (выразившаяся, между прочим, и в его путешествиях по Америке, Африке и Ближнему Востоку), постоянно влекшая его изображать разнороднейший жизненный материал. В нем был очень силен артист Его способность изображать картины самого разнородного содержания, характеры самые несхожие кажется неисчерпаемой. Он был одарен незаурядной изобретательностью, удачно находил и хорошо строил различные сюжеты; еще больше ему давалось разнообразие красок и тонов. Эти свойства, конечно, чрезвычайно важны для художника, они привлекают к Сенкевичу множество читателей. Но те же свойства сказываются на его литературном стиле еще и тем, что в нем нет коренного, глубокого единства, сохраняющегося, при любом разнообразии материала и формы, у большинства выдающихся писателей. Это особенно заметно в его ранних повестях и рассказах (1872-1880); мы видим, что Сенкевич пишет в совершенно различных манерах, часто выбирая такой материал, такой угол зрения, такую форму, к которым позже никогда и никак не возвратится. Пример - рассказ "В прериях", печатаемый в настоящем сборнике, если бы не удивительная художественная подлинность описаний, в которых чувствуются собственные впечатления и опыт, можно было бы, пожалуй, принять этот рассказ - по его сюжету, по характеристике людей и их отношений - за довольно заурядное подражание американской новеллистике того времени.

Сенкевич любил мысль (в молодости он даже специально интересовался философией и изучал ее в варшавской Главной школе, позднее преобразованной в Варшавский университет), и он признавал себя писателем реалистическим и тенденциозным, то есть преследующим общественную цель. Но ему не удалось в течение всей своей жизни прийти к цельному и осознанному мировоззрению или хотя бы найти какую-то ясную идею, которая стала бы кристаллизующим центром для его наблюдений и чувств. Поэтому артистическое увлечение каким-нибудь явлением и могло так часто брать у него верх над замыслом, над жизненным материалом и его действительными пропорциями, над художественной мерой и вкусом. Эта особенность Сенкевича вызывает у читателя двойственное чувство. При кажущейся ясности и простоте, при неослабевающем интересе Сенкевич писатель, не так уж легко поддающийся одной общей характеристике. Читать Сенкевича нетрудно, - он остается хорошим повествователем, о чем бы ни рассказывал, - на все-таки настоящее чтение Сенкевича требует и настоящего внимания, настоящего размышления За этот труд читатель будет вознагражден не только лучшим пониманием места Сенкевича в истории литературы и значения событий, о которых писатель рассказал, но и непосредственным художественным наслаждением. И наслаждение это становится тем сильнее и чище, чем лучше мы начинаем понимать трудность той жизни, которая вызвала появление Сенкевича-писателя, сложность того основного вопроса, который мучил Сенкевича. И хотя этот вопрос не был им разрешен - вернее, был разрешен в конце концов совершенно ложно, - читатель увидит, что, стремясь понять корень зла, писатель увидел в польской жизни своего времени то, что видели лишь немногие его современники-литераторы.