Рекрутинг времен Северной войны. Миссия полковника Ланга - Руслан Кипятков

Руслан Кипятков

Рекрутинг времен Северной войны. Миссия полковника Ланга

1

Русский посланник при Датском дворе ближний стольник Андрей Петрович Измайлов уж в который раз перечитывал присланное письмо канцлера Головкина. Шел ноябрь 1706 года.

— Что вздыхаешь, ваша милость? — спросил моложавый полковник, доставивший депешу.

— А то и вздыхаю, господин полковник что задал великий государь нам с тобой задачку зело трудную…

Визави посла был полковник Николай Увидкисович Ланг. Саксонец, вступивший в русскую службу в 1702 году по рекомендации очаровательного друга царя и минхерца курфюрста Августа. За несколько лет сделал он карьеру, пройдя путь от капитана до полковника и получил под свое начало выборный полк, с которым в 1705 году попал в передрягу под Мур-Мызой в Курляндии. Тогда Лангов полк недосчитался 11 офицеров и 532 солдат. И вот теперь русский саксонец был послан Петром Великим в Данию с миссией набора на русскую службу генеральских особ и инженеров.

Новый глава Посольского приказа писал Измайлову по указу Петра Великого, извещая о миссии полковника Ланга и предписывая ему чинить всякое вспоможение в сем деле.

Царь требовал нанять в службу 4–5 генеральских персон «добрых и бывалых», также инженеров 2–3 человек, 6 кондуктОров (военно-морских унтер-офицеров), да 12 минеров с капитаном или поручиком. А ежели кто из полковников пожелает перейти на великомонаршую службу, то принимать бы их с обнадеживанием повышения в чине. К высшим офицерам было еще одно требование — знание польского, словенского либо чешского языков. А для своей канцелярии Головкин просил сыскать в службу двух секретарей датчан из молодых робят, которые бы знали канцелярское дело и немецкий язык, и в Москве бы могли обучаться русскому языку.

При этом послу поручалось соблюдать максимальную осторожность и приватные царские грамоты к датскому королю Фредерику IV о разрешении вступить в службу российскую кандидатов попридержать до тех пор, пока посол с полковником полное число по указу в службу не приговорят и не учинят с кандидатами капитуляции (договора). Тайну следовало блюсти дабы избежать козней шведского посла и «протчих, противных нашей стороне».

2

— Ах ты, батюшки…да как же это? — произнес Андрей Петрович, читая следующую страницу депеши.

— Что, — лукаво улыбнулся Ланге — дошли до особливой росписи о генеральском жалованье?

— Дошел, да… Да где ж я в Данимарковом королевстве на такие деньги генералов сыщу? Ты, чаю, сюды то прибыл и денег полушки не имея? Посмотри, что положили: на чин генерала-маэора 1800 рублев, генерал-порутчика — 2160!

Измайлову было о чем горевать. «Свободных» генеральских особ в Дании практически не было. Многие состояли на службе у императора (цесаря) Священной римской империи, либо служили у голландских торговцев (вот где «рынок генералов» был самый большой). А те, которые и были, зело возвысились (возгордились) и требовали платы великой вдвое против своего или голландского жалованья. Для примера, в Голландии генерал-поручику платили 12000 ефимок в год. На русские деньги выходило около 6000 рублей. Опасения посланника подспудно подтвердил в своем письме и Гавриил Иванович Головкин, писавший: «но в нынешнее военное время за такую плату, чаю, искусные не пойдут». Но на сей счет было и существенное прибавление — если уж кандидат подходил по всем статьям, то с ним можно было заключить тайную капитуляцию, но так, чтоб не испортить плакатов. Плакатом в XVIII веке назывались объявления с указанием прейскуранта цен за те или иные работы, своеобразная публичная оферта галантного века.

— Ну что, Николай Увидкисович, исполним волю великого государя?

— Исполним, Андрей Петрович! Как у вас говорят: семь бед — один ответ!

И компаньоны, согласясь единодушно, приступили к делу.

3

Перво-наперво Измайлов настоял на том, чтобы подать приватные царские грамоты королю Дании сразу, не держать их в тайне.

— Я как мыслю, — говорил Андрей Петрович полковнику Лангу, — генеральские особы, а также другие высшие и низшие офицеры, не взяв позволения от королевского величества, на капитуляции вступать не соизволят. Я добьюсь нам аудиенции.

И в декабре 1706 года, несмотря на недовольство посланника шведского, король Фредерик IV компаньонов с грамотами принял, и обещал чинить все, что возможно для пользы дела.

Сговорились с двумя кандидатами — бригадиром Гундорфом и полковником бароном Ностицем. Оба люди похвальные и достойные, бывалые, как аттестовал их в Москву Измайлов. Однако ж на капитупляцию по присланной росписи никто из них ступать не захотел. Гундорф выдвинул условия: чин генерал-поручика, годовое жалованье 20000 ефимков, да на дорогу 1000 ефимков, да половину чтоб того жалованья ему бы заплатили еще до отъезда из Копенгагена. На все про все получалось, что бригадир датский обойдется царской казне в десять с половиной тысяч рублев в год и единовременно 5,5 тысяч. Барон Фридрих-Гартвиг Ностиц был полковником у датского короля. Готов был подписать капитуляцию с русским посланником на чин генерал-майора и 10000 ефимок (5000 рублей) в год. О чем и отписал Измайлов канцлеру Головкину в декабре 1706 года. На то из Москвы последовало высочайшее разрешение. И уже в феврале 1707 года генерал майору Ностицу была уплачена единовременно четвертая часть жалованья 3000 ефимок (1500 рублей) и деньги на дорогу. Однако, денег Москва не прислала…и пришлось российскому посланнику занимать их в Гамбурге у купца Франца Поппа сроком на три месяца.

4

Правда, все дело чуть не загубила история с портретом царя. Вступив в управление иностранными делами России по смерти Федора Алексеевича Головина (главы Посольского приказа, первого кавалера ордена Андрея Первозванного и первого российского генерал-фельдмаршала), Гавриил Иванович Головкин, не до конца вникнув в расклад придворных партий при датском дворе, уговорил царя в деле набора генералов на русскую службу заручиться поддержкой графа Ульрика-Кристиана Гильденлеве, датского гросс-адмирала и внебрачного сына покойного короля Криститана V. Головкин посчитал, что заступничество сводного брата Фредерика IV весьма положительно отобразится на миссии Ланга в Дании. Царь направил через Николая Увидкисовича личную грамоту адмиралу на немецком языке с просьбой всячески содействовать и вспоможестовать полковнику в его деле и приложил к ней свой миниатюрный портрет с бриллиантами. Грамота с портретом были с благодарностью приняты.

И при королевском дворе разразился скандал!

Вот что доносил канцлеру Измайлов: «Грамота и патрет адмиралу Гунделлеву господин полковник подал. Толко другим немалое подозрение, а наипаче первому министру, наивысшему канцлеру, который все дела заведует не токмо чужестранные, но и всего государства,