Простая сложная история: баланс без равновесия - АЗот

АЗот

Простая сложная история: баланс без равновесия

Когда он уходил, Катя возвращалась в жгучие детские чувства – тогда отец уходил из семьи, а она смотрела ему вслед, тихо плача (громко нельзя – мама еще больше расстроится). Так она всю жизнь и жила – не выражая эмоций, доверяя их только дневнику и подушке. Все происходило для нее похоже, с той лишь разницей, что он уходил в свою законную семью, но она также ждала редких встреч и радостных их разговоров, игр, близости… Этот повторяемый сюжет ранил. Конечно она отдавала себе отчет в том, что отношения с женатым мужчиной – путь в некуда, и уж точно этим всем не гордилась, но что же ей делать – с ним она чувствовала себя самой счастливой, любимой, Женщиной. Такого с другими не случалось или нет – случалось, но недолго и быстро сходило на нет. А тут было такое единение, такая забота, простые радости их непростого полушпионского романа.

Банальный служебный роман, убеждала она себя, женатик, не ее, из другого города, дети… Ничего тут быть не должно, глупо. Да поначалу и не было. Обычные деловые встречи, переговоры, он вообще ее поначалу раздражал. Но то поначалу… А потом им доверили общий проект, командировка, куча внезапно оказавшихся общих интересов, мыслей, они смеялись над шутками друг друга искренне, проект прошел на "ура". Им доверили следующий. И понеслось.

Когда Борис уходил, ему казалось, что это не дверь закрывается, а часть его самого. Такого откровения, интеллектуального и физического контакта у него не было ни с кем или, может, было, но так давно, что и не вспомнить – за 20 лет семейной жизни забылось, стерлось, все стало привычным и ровным. А тут фонтан невероятных эмоций. Готов ли он уйти из семьи, от родных, перечеркнуть все свои связи – нет, наверное, но и к Кате так влечет, что он ищет любой повод для звонка, для встречи, выбивает им новые совещания, переговоры, а, если повезет – командировки, в них можно быть вместе, пусть и на пару дней. Он ей благодарен за молчание, за отсутствие слез, за всепрощение и понимание – так его, кажется, никто не понимал. Они дышат одним воздухом, это окрыляет.

А в такси играет "Душа летела над лужами…" – это так, ее смертельным оружием видимо сам он себя убил. И приходил такой к радостным лицам детей и жены, к домашнему уюту, но почему-то сейчас это не доставляло удовольствия. И он с заранее приготовленной улыбкой молча проходил в ванную ("надо смыть пыль дорог"), там долго стоял под включенным на всю душем. Душит его эта обыденность. Нежданное чувство, как угораздило, все было просто, успешно, ровно. Со стороны – семейная идиллия, гордость, многим на зависть. Да он и не думал на сторону идти, не в его характере, все устраивало. Зря так. И тут он вспоминал Катю. Ее глаза, изгибы ее тела, скромную улыбку, красивые речи, их рабочие разборки, их первые ссоры (если так можно назвать его наезды и ее редкие возражения) уже в отношениях – нет, это не может быть зря, не должно быть зря. Накинув халат, он выходил и с дежурным "устал" уходил спать, стараясь не глядеть лишний раз на жену, будто она сможет все прочитать в его взгляде.

Иногда Борис просыпался, ему снилось ужасное – Катя уходит вдаль под руку с каким-то мужчиной. Он не спрашивал ее, как она живет без него, боялся ответов. От мысли, что у нее кто-то есть бросало в дрожь, от собственного малодушия мутило – она молодая женщина, могла бы создать свою семью… А он ей что может дать? Редкие встречи (раз в месяц – уже удача)? поцелуи украдкой? духи, наспех купленные в аэропорту? чулки взамен прежних, что он так неловко, но так страстно порвал? На этом вереница мыслей потихоньку прерывалась и он уходил в сон.

А у Кати действительно кто-то был. И уже месяцев пять. Как раз их встреча пришлась на очередные выпады Бориса (он ее обидел своими упреками по поводу неясных ему ее чувств – скрытная, мол). И этот кто-то – ее одноклассник, из ее же дома, вернулся недавно из Европы (там что-то не сложилось, тоска по Родине и прочее), ученый, как и большинство ученых у нас – недооцененный, так как скромный интеллигент. Зовут Федей, милое такое мягкое имя. Встретились случайно, у помойки.

Федя смотрел на нее с тем же плохо скрываемым восторгом (школьная любовь будто не прошла), а она отнеслась к встрече с энтузиазмом, как к возможному пути к своему выздоровлению от этой болезненной связи. Неловко обменялись дежурными фразами и телефонами. И с этим Федей они теперь ходили в театры и в музеи, о которых Катя потом взахлеб рассказывала Борису, опуская подробности о своей компании. Да он и не спрашивал – порой это задевало, неужели ему все равно? С Федей было хорошо, с ним не надо было скрываться, легко было молчать, он соглашался на любые мероприятия и принимал все ее дурацкие отговорки, когда приходилось отказываться из-за внезапного приезда Бориса (ее они саму так раздражали, а Борис начал что-то приезжать чаще – будто чувствовал подвох). И не хотелось думать, что будет дальше. Федя и маме нравился, и маминым подругам – все прям сговорились, и теперь дома разговоры были только об этом "положительном во всех отношениях мужчине" и о "перспективах вашего союза". Это досаждало, особенно когда приходилось врать, чтоб не ждали к ужину, так как идет гулять с Федей, а сама бежала в объятья к Борису. И эти объятья согревали и убирали всякий стыд за ложные слова.

Длился весь это треугольник (а если брать в расчет Борину жену – квадрат) примерно год – под звуки капели и чириканье весенних птиц в городском парке Федя сделал Кате предложение. Катя от неожиданности ахнула, конечно бы она хотела услышать все эти прекрасные слова от другого… Поэтому она поблагодарила, взяла кольцо и нелепо отшутилась, что лишена дара речи и не может ничего говорить сейчас. В первый раз она решилась по приходу домой позвонить Борису сама, нажала вызов – протяжный гудок и… женский голос с "алё", а на заднем плане звуки какого-то мультфильма и детские комментарии. Повесила трубку. Тогда она написала