Все бабы – … Книга о любви и ненависти - Сергофан Прокудин
- Категория: Проза / Русская современная проза
- Название: Все бабы – … Книга о любви и ненависти
- Автор: Сергофан Прокудин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все бабы – …
Книга о любви и ненависти
Сергофан Прокудин
Весь мир – бардак,
Все бабы – бляди.
Вильям Шекспир,
из черновиков комедии
«Как вам это понравится»
Штирлиц шёл по улице.
Навстречу ему шли бляди.
– Штирлиц, – подумали бляди.
– Бляди! – подумал Штирлиц.
Юлиан Семёнов,
из неопубликованного никогда
© Сергофан Прокудин, 2016
ISBN 978-5-4483-2535-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Моим учительницам, ученицам, возлюбленным, подстилкам, а также всем прочим женщинам-соавторам этой книги, которых я забыл упомянуть в своём сладком перечне —
ПОСВЯЩАЕТСЯ:
Тане Шурыгиной, царствие ей небесное, которую я познал летней ночью у подножия водонапорной башни, и которая впервые открыла мне ворота в рай;
Гале Золотаиной, которой я обязан первой мужской любовью и первыми настоящими стихами;
Нинке Тараниной, замарашке, которую я драл прямо в груде зерна на городском элеваторе;
Рите Щербаковой, странному существу с кошачьими глазами и гибкой мальчишеской спиной;
Людмиле Марковой, моей первой жене и матери моего сына;
Наде Шнидровой, которая первой показала мне, насколько хороша может быть женщина в постели;
Людке Смирновой, царствие ей небесное, с которой мы перепихивались прямо на её рабочем месте, взрослой женщине с большой грудью;
Ленке-дурочке, которой я впердолил стоя в больничном подвале, и моложе которой в жизни у меня не бывало;
Вальке Студенковой, глупой тётке, к которой я ходил трахнуться лишь ради облегчения, когда сперма начинала уже капать из ушей;
Ленке Кузнецовой, поэтичной бляди в очках, которую дождливую летнюю ночь напролёт я пежил на чердаке студенческой общаги в Томске;
Ирке-цыганке, маленькой, худой и горячей самке;
Любке Гутниковой, лживой неимоверной бляди с беспонтовой претензией на незаурядность;
Наде, большеротой и замужней бабёнке, которую я, провожая домой, оттянул встояк поздним вечером на школьном дворе;
Тане, поэтессе и художнице, которую я полночи уламывал в её гостиничном номере, потому что у девчонки была течка;
Ирке Смирновой, спортсменке-лыжнице, которая умела прикольно сокращать мышцы влагалища;
Ирке по прозвищу «Дядька», большой и глупой рыжей тёлке, вспоминая секс с которой, я потом долго ржал, потому что своей менструальной кровью она ухитрилась вымочить целое полотенце, которым подтиралась;
Гале Шевень, бывшей зечке, женщине с самой прекрасной в мире грудью;
Наташе Пелих, с которой мы трахались исключительно в её ночные дежурства на троллейбусной электроподстанции;
Флюре Вильдановне Прокудиной, забавной восточной женщине, у которой в спальне стояла круглая кровать;
Наташе Кесаревой, толстой белобрысой и очкастой страшиле, от звуков голоса которой у меня всё переворачивалось внутри от возбуждения;
Татьяне Шумиловой, цветущей красавице-медику, с которой мы странно встретились и странно разошлись;
Тане Урванцевой, моей несбывшейся судьбе, которую я бросил сам и о которой сожалею до сих пор;
Светке Смелянцевой, которую я полюбил в пять лет, но которую трахнул лишь спустя двадцать лет;
Ленке Тейбиш, мировой девке и алкашке, пившей даже лосьон после бритья;
Светке Южиковой, моей студентке, нахальной, глазастой и с неимоверно длинными ногами;
Маринке Бородач, дикой и религиозной бабе с поэтическими наклонностями;
Ире Ерёминой, худенькой женщине, которая имела всё, и которую я вспоминаю с почти братской благодарностью;
блондинке Наташе с улицы Суворова, которая помогла мне в постели заглушить сердечную боль и тоску по другой женщине;
Вальке Зуевой, грязной бичёвке, которую я напоил брагой, а потом из озорства всего за полчаса кинул ей три палки и дополнительно дал за щеку;
Ире Василенко, которую я трахнул среди картофельных кустов на дачном участке;
Таньке Жижиной, студентке культпросветучилища, у которой была кунка размером с мышиный глаз;
Ире Маслюковой, большой женщине, которая присылала мне хорошие стихи, плохо еблась и была влюблена не столько в меня, сколько в мой виртуальный образ;
безымянной тётке, которую я случайно встретил в зимнем Новокузнецке на улице, завёл в подъезд да оприходовал ко взаимному удовольствию;
Тане Богиной, возбуждающе худой блондинке с Урала, моей мимолётной и горькой любви, с которой мы встретились и расстались в Москве;
Людке-официантке из кафе «Встреча», простой девчонке, которая любила ходить ко мне, чтобы потрахаться и принять ванну;
безымянной девке из общаги, которая почему-то не хотела давать мне по пьяни, пока я не перекрыл ей кислород, схватив за глотку;
Лизе с Телецентра, с которой мы случайно очутились в одной компании и в одной постели;
Ларисе Цаберт, блондинистой, холодной и высокомерной немочке, которая ужасно стеснялась своего низкого происхождения;
Лерке Рощиной, моей второй жене и матери моей дочери;
Рае, учительнице из Осинников, которая бодро отсасывала у меня в гостиничном номере;
Ленке Огородовой, крупной блондинке и театральному администратору, которая приехала из Забайкалья с театром на гастроли да попала под меня;
Лене Маисей с молококонсервного завода, которую я дрюкнул прямо на полу в туалете гостиничного номера, и которая очень хотела родить ребёнка от меня;
Ольге, мировой худой девке, злоебучей в постели, которая, к сожалению, позже спилась;
Оле чёрненькой, жизнерадостному и вечно улыбающемуся существу с тремя детьми;
Лене Волковой, художнице по керамике, с которой мы провели всего одну, но о-очень забавную ночь;
Оле Веклич, уборщице из гостиницы, которая была бесподобна в постели;
татарке Соне, знойной женщине, инвалиду на коляске, которая обоссалась подо мной;
безымянной девушке с родины Василия Шукшина, которую я снял на одну ночь в грязной и пьяной бийской гостинице;
Людмиле Мельниковой, занесённой каким-то ветром из Белоруссии женщине-зубному технику, которая называла меня «птичкой»;
Наташе, студентке, подрабатывавшей уборщицей: я поимел её, пользуясь своим служебным положением;
Жанне Латош, школьной подруге моей сестры, милой, нескладной и ужасно невезучей в личной жизни женщине;
Гале Маркушиной, студентке-математику с красивым голосом, по уши влюблённой в меня, с которой мы на скорую руку перепихнулись всего однажды во время одного из корпоративов;
Гале Крижевских, жившей в коммуналке нежной женщине-товароведу с тонкими чертами лица;
Лиде с Бульвара, эффектной длинноволосой самке, которая вместо КГБ смешно выговаривала «кэкэбэ»;
Лиле Герус, художнице, рафинированной сучке, с которой мы любили пить тёмное пиво, слушать «Where The Wild Roses Grow» и трахаться в морозы;
Вике Ануфриевой, упёртой женщине-Тельцу, которая беззаветно любила меня, и перед которой я жестоко виноват;
Любе с завода, простой рабочей тётке, пережившей смерть своего ребёнка: мы познакомились по переписке и провели вместе всего одну ночь;
Вальке Бастрыгиной, преподавательнице горного техникума, решительной и блядовитой бабе;
безымянной юной побродяжке, с которой по пьянке я познакомился на улице зимним вечером и выебал её прямо на ступеньках в подъезде;
Свете с улицы Инициативной, которую я почему-то совсем не помню, но которая, тем не менее, присутствует в моём перечне – ну и пусть будет;
Оле из села Мохово, которая так возбудила меня, что я кинул ей за одну ночь восемь палок;
Вальке, настоящей грузинке, работавшей начальником РЭУ, что ничуть не делало её хуже в постели;
Наташке с улицы Металлистов, глуповатой девке, которая любила трахаться сидя верхом на мне;
милой скрипачке Наташе из симфонического оркестра, возвращаясь от которой, я в зимнем трамвае приморозил себе простату;
Ленке Басаргиной, примитивной деревенской тёлке, с которой единственный раз в жизни я ощутил весь ужас импотенции;