Зверь силы - Ирина Белояр

Ирина Белояр

Зверь силы

Всем доморощенным шаманам, с любовью и уважением:)

— Ты — уникум. Все понимаю, одного не могу понять — как под бубен можно заснуть? Абсолютно немелодичный инструмент.

— Подумаешь. Мое детство прошло возле аэропорта Домодедово. Самолеты взлетали, тоже совершенно немелодично. А я спал.

Лялька наморщила лоб.

— Нет. Тут все сложнее. Твоя память боится распечатывать какой-то подавленный материал. Как только подходишь вплотную к содержимому подкорки, сознание переклинивает. Переживания наверняка есть, но ты их не можешь вспомнить. А кажется, что проспал весь сеанс.

В памяти шевельнулось нечто огромное и ужасно значительное, умом не объять. Шевельнулось и исчезло.

— Наверно так и есть. И чего делать?

— Даже не знаю. Успех зависит от внутренней пластики, а у тебя ее нет. Медитациями заниматься не хочешь, с наркотиками лучше не связываться. Если только… ну, попробуй поймать свой ветер.

— В смысле?

— Ветер — мощный энергетический источник. Испокон веков используется адептами тайного знания. И, в отличие от зверя силы, за ним не нужно ходить в нижний мир. Если сумеешь воспользоваться энергией своего ветра, дальше будет проще.

— А который — мой?

— Я почем знаю. Эмпирически.

— И как ловить?

— Ну, ты спросил. Возьми Кастанеду что ли, почитай.

— Над ним я тоже засыпаю.

— Везде сплошное Домодедово. С ума сойти можно, — хмыкнула Лялька.

— Наверно и он покушается на мой подавленный материал.

— Ну да, не иначе. Тогда сам импровизируй, горе мое. Напряги фантазию.

— Угу. Пойди туда, не знаю куда.

Люстра качнулась, свет по всей квартире погас.

— Опять! — простонала Лялька. — Да что ж это за наказание такое!

Пока мы, спотыкаясь, бродили по квартире в поисках свечи, электричество включилось само. Подернувшись мерзкой, нервирующей рябью, ожил телевизор.

— Аномальная сейсмическая активность зарегистрирована в этом месяце в Москве и области, — сообщил диктор. — Три землетрясения мощностью два-три балла. Серьезных разрушений и человеческих жертв нет.

— Конец света наступает, не иначе, — проворчала моя подруга протирая глаза. — Куда ты собрался?

— За сигаретами, — ответил я, надевая куртку.

— Пива захвати, что ли.

— Угу.

Сопливый антициклон превратил дороги в отвратную грязно-снежно-песочную хлябь. В щеку мне, как по заказу, подул гаденький мокрый ветерок.

— Олл райт, — сказал я ветерку. — Буду тебя ловить. Чем черт не шутит.

Он будто согласился — лизнул мое лицо еще раз.

— Ну, вот и договорились.

…Не знаю, зачем меня понесло в шаманские игрища. Может, дело в том, что уже многое в жизни — пройденный этап: горные лыжи, экстремальный туризм, парашют, акваланг… хочется чего-то нового. Эдакого чего-нибудь хочется.

Когда я в третий раз сломал левую заднюю конечность, и она, собака, срастаться не хотела, выматывая меня этими дурацкими спицами, пришлось мучительно искать, чем заполнить временно лишенную приключений жизнь.

Тогда же у меня завелась Лялька. Аспирантка психфака и, по совместительству, продвинутая шаманка. Сначала я слушал ее мистические россказни с недоумением, дальше — с интересом. Что-то включилось в мозгах, как та лампочка после землетрясения: собственно, а почему бы не попробовать? Подумаешь, в школе и институте учили быть убежденным материалистом. Там же, помнится, учили, что социалистический строй — лучший строй в мире… Много убеждений вредно для здоровья.

А соблазнительнее всего в Лялькиных рассказах выглядели звери силы. Благодаря им можно реально улучшить свои природные задатки. Познакомишься в шаманском мире с такой зверушкой — получишь мощь буйвола, или ловкость обезьяны, или еще что-нибудь — ну, это: нюх, как у собаки, глаз, как у орла, в зависимости от того, кто тебе достанется. Уж мне ли не знать: силы, гибкости, остроты реакции никогда не бывает много.

Лялька сосватала меня на семинар к своему знакомому. Три раза я у него отшаманил, а толку — ноль. Прилежно, как все люди, укладываюсь на коврик. Расслабляюсь. Внушаю себе: мое тело противной тошнотворной жидкостью растекается по комнате и просачивается сквозь пол на головы дзюдоистам, которые тренируются внизу, в спортзале. Отпускаю себе все грехи… и мирно засыпаю с первыми же звуками бубна.

А после сессии, хорошо выспавшийся, с интересом слушаю, как одногруппники с горящими от возбуждения глазами делятся впечатлениями от путешествия.

Возможно, если бы легко пошло — надоело бы сразу. Но так, как есть, задело за живое. Чем я хуже?..

Всю неделю до следующих выходных дул южный ветер, и я его упорно приманивал, общаясь как с живым существом. Кажется, мы достигли взаимопонимания. Во всяком случае, прохожие на улицах оглядывались на меня как на идиота, когда я рассказывал ветру при каких обстоятельствах в этот раз сломал ногу.

Накануне семинара почувствовал: со мной происходит нечто. Меня начали приводить в маниакальное состояние любые особы противоположного пола, независимо от возраста. Весь день неожиданно замечал, что сканирую голодным взглядом женские куртки и пальто на предмет их инфракрасного содержимого… Лялька той ночью осталась довольна. Только испугалась за мое самочувствие.

Ночью-то как раз с самочувствием было все в порядке. Испортилось оно утром. Я с трудом, как барон Мюнхаузен самого себя из болота за волосы, вытащил собственное бренное совершенно разбитое тело из постели.

— Что ж так хреново-то, — пожаловался я подруге.

— Может, не пойдешь сегодня на семинар? — встревожено предложила она. — Отлежись лучше.

— Ни фига, пойду. Грех не сходить, видишь — ветер поймался.

— Боюсь, ты поймал чужой ветер.

— Почему?

— Мне так кажется. Свой должен накачивать энергией. А этот, похоже, распечатал и выхолостил твои собственные резервы.

— Ладно, — буркнул я. — По факту разберемся.

…Бубен гремел, а я все падал и падал вниз, под землю, и по мере падения становилось жарче и жарче. Летел с бешеной скоростью, попутно отмечая разные слои осадочного чехла. Подумалось, что вот-вот доберусь до мантийных пород — но тут сварился совсем и потерял сознание…

— Как же тяжело с вами, материалистами, — обескуражено сообщила мне Лялька. — Путешествие в нижний мир нужно ведь понимать не буквально. Вернее, буквально, но по понятиям так называемых примитивных культур… хотя это вопрос, кто из вас более примитивен — темнокожий племенной жрец или ты. Нельзя же лезть в бессознательное со своими твердолобыми ньютоно-картезианскими представлениями о планете. Нижний мир — это мир духов, а не мантийных пород. Империя архетипов, если тебе так доступнее. Ну пролетел бы ты, как Алиса в стране чудес, шарик насквозь — а толку?

— Ну… в Южной Америке тоже водится всякая живность. Нашел бы там зверя силы, подумаешь.

— Там водятся просто животные. Самые обычные. Зверя силы можно найти только в нижнем мире.

— Значит, облом. Попробую поймать другой ветер, — я закрыл тему и пошел выметать фрагменты разбитой чашки, которой во время очередного землетрясения повезло оказаться на краю стола.

В понедельник ветер сменился на западный. Этот новый знакомый оказался капризной скотиной: как чуял, что я хочу его поймать, и каждый раз прекращался, стоило мне открыть рот для приветствия. Но к среде он наконец сменил гнев на милость, если это можно назвать милостью: фигачил с такой силой, что шапка постоянно слетала.

А в субботу вечером, накануне семинара, со мной приключился приступ ментальной активности. Полдня я ощущал себя не в своей тарелке, пока наконец не понял, чего мне не хватает для счастья.

Трижды обыграл в шахматы компьютер. Не удовлетворившись, пошел и обыграл соседа. Когда и этого оказалось мало, раскопал школьный учебник французского языка и к двум часам ночи треть книги выучил наизусть. Только тогда почувствовал, что наконец-то смогу заснуть.

Утром никакого французского языка я не помнил, от слова «шахматы» тошнило, голова раскалывалась на несколько неконгруэнтных частей.

Стало очевидно, что западный ветер — тоже чужой. Недаром он не хотел со мной знакомиться. Южный — с ним понятно: ветер сексуальной энергии, в силу характера всех любит. А этот, видимо, любит только своих. Зря я к нему приставал.

На семинаре на сей раз пролетел три десятка метров в глубь земли, захлебнулся в грунтовых водах и опять потерял сознание.

Люстра в тот вечер раскачивалась со страшной силой и в итоге треснулась о потолок.

— Объясни мне популярно, что такое архетип, — попросил я Ляльку, снимая в потемках остатки плафона.

— Ну, если совсем популярно…