Русско-прусские хроники - Вольдемар Балязин

Французы шли стремительно и безостановочно, их не мог остановить ни ружейный, ни артиллерийский огонь.

"Да, это не турки и не поляки",- подумал Барклай, хотя среди и тех и других встречал он немало смельчаков. Его егеря не могли сдержать солдат Ланна и оставили батарею.

Тогда он сам повел их в контратаку, прибегнув к наиболее сильному русскому средству - удару в штыки. Бой закипел по всей позиции, на помощь егерям подошли полки Черниговский и Литовский, силы противников и их бесстрашие оказались равными, они дрались до темноты и разошлись только из-за того, что уже не видели друг друга.

Это был первый случай, когда французы не смогли сломить противника, и именно со дня сражения под Пултуском для наполеоновской армии начался отсчет полууспехов.

Так же храбро и стойко дрались и в дивизиях Остермана-Толстого, и в дивизии Остен-Сакена, стоявших на соседних участках.

Поскольку поле боя осталось за русскими, Беннигсен сообщил Александру о своей победе, причем написал, что побит им не маршал Ланн, а сам Наполеон.

А Наполеон, "разбитый" победоносным Беннигсеном, но ничего о том не подозревавший, стоял в двадцати верстах от Пултуска и через четыре часа после того, как гонцы с победной реляцией помчались в Петербург, вышел в тыл новоиспеченному триумфатору. Беннигсену не оставалось ничего иного, как начать ретираду.

Отступление длилось две недели, но 2 января, получив рескрипт Александра о награждении Георгием 2-й степени и пятьюдесятью тысячами рублей и, что самое важное, о назначении главнокомандующим, Беннигсен остановил армию и через два дня пошел навстречу противнику, который неожиданно начал отступать.

Начинался новый, 1807 год. Глубокие снега лежали вокруг новогодних елок, метели обвевали их со всех сторон, и сквозь сугробы и вихри шли по лесам Восточной Пруссии десятки тысяч заиндевевших солдат, и покрытые инеем косматые лошади тащили обледеневшие обозы и пушки.

В тот же день новый главнокомандующий назначил Барклая командиром авангарда левого крыла.

...Теперь уже семь полков - три егерских, пехотный, гусарский, два казачьих - и рота конной артиллерии назначались ему в команду.

Первая сшибка произошла 12 января. Барклаю привели двух пленных французских капитанов, обескураженных случившимся. Он спросил у пленных, почему их войска отступают, и один из них сказал, что не знает, а второй предположил, что это - маневр, и когда корпуса соберутся в одном месте, то тогда-то и произойдет генеральное сражение. Барклай мысленно согласился с пленным. Он и сам так думал, потому что излюбленным приемом и, более того, одним из важнейших принципов тактики Наполеона было движение корпусов поблизости друг от друга и мгновенное создание мощного кулака в любой подходящий для удара момент.

И стало быть, распыление сил, французам противостоящих, было для их противника делом смертельно опасным.

Так оно и случилось: 22 января главные силы Наполеона вышли во фланг армии Беннигсена, пытавшейся;

наступать в Старой Пруссии, Авангард Барклая тут же превратился в арьергард и первым столкнулся с противником.

Шеститысячный отряд был атакован силами, втрое его превосходящими, дрался целый день, но на следующее утро все же отступил к местечку Янково.

Сюда же чуть раньше прибыл со своей дивизией Багратион. Барклай немедленно явился с докладом к нему, чтобы занять место, которое определит ему князь. Прямо I Дверях встретил его курносый чернявый малыш поручик щегольском лейб-гусарском мундире, как оказалось, адъютант Багратиона.

Докладывать не пришлось - услышав голос Барклая, Петр Иванович сам вышел из соседней горницы.

Уединившись, генералы коротко рассказали друг другу о событиях последних дней. Барклай был немногословен, потому что, как следовало из начавшегося меж ними

разговора, Багратион внимательно следил за его отрядом и знал обо всем с ним произошедшем. Зато Багратион поведал ему то, чего не знал почти никто.

Оказывается, 20 января к Багратиону привезли двух взятых в плен курьеров, перехваченных с какими-то важными бумагами.

- Я ведь французскому не обучен,- вдруг признался Багратион, нисколько, впрочем, не смущаясь, а даже будто бравируя,- и потому и эти бумаги тоже попросил перевести.- И вдруг крикнул: - Денис! Зайди!

Чернявый поручик тут же возник в дверях и, лихо звякнув шпорами, с веселой готовностью и привычным обожанием воззрился на своего командира.

- Скажи-ка, Денис, как в той депеше, что переводил ты пару дней назад, именовали друг друга маршалы Бертье и Бернадот?

- Бертье поименован был князем Невшательским и герцогом Валанженским, а Бернадот - князем Понте-Корво, ваше превосходительство. Багратион отпустил адъютанта и продолжил:

- Хорошо, что адъютант мой не по годам во многом сведущ и депеша эта - от начальника штаба Наполеона к командиру корпуса. А дальше выяснилось, что в бумаге изложен план всей нынешней кампании и что по плану сему завтра утром начнут главные силы во главе с самим Наполеоном движение на Алленштайн во фланг моей дивизии. Я тут же отослал и депешу и пленных в штаб армии, но ответа ждать не стал, потому как донесли мне, что Сульт и Гюйо захватили мост через Алле и вот-вот выйдут в тыл мне. Я и пошел сюда, чтобы не оказаться окруженным.

Завтра, Михаил Богданович, начнем мы отход к Вольфсдорфу, и я попрошу вас, как и прежде, быть в арьергарде и прикрывать наши главные силы.

На следующее утро, едва рассвело, дивизия Багратиона тремя колоннами двинулась к Вольфсдорфу, а отряд Барклая, перекрыв дороги, встал на пути французов.

До десяти часов утра были его солдаты в перестрелке с неприятелем, а потом пошли следом за Багратионом.

Барклай впервые командовал отрядом из семи пехотных и кавалерийских полков, где была и артиллерия, что делало его войско похожим на маленькую армию, состоящую из всех родов войск. Отряд подобен был и французскому корпусу. Эта универсальность отряда позволяла Барклаю применять то стрелков-пехотинцев, то казаков, то егерей, то кавалеристов, выдвигая на наиболее опасные участки артиллерию.

Построив свои войска уступом и выдвинув вперд изюмских и ольвиополъских гусар, Барклай приказал поставить между конными полками пушки и стал сдерживать натиск неприятеля, медленно пятясь на север, то останавливаясь и контратакуя, то снова отходя за дивизией Багратиона.

В первый день отличил он похвалой артиллеристов князя Яшвиля и кавалеристов князя Щербатова.

Во второй день отбил он натиск на свой левый фланг двух полков из корпуса Даву, остановив их сильным ружейным огнем егерей,

В третий день в деле были все его войска, ибо французы уже теснили отряд с трех сторон и все время пытались выйти в тыл к нему. Наконец встали его полки у деревни Хоф и приняли бой, длившийся до темноты. И, так как отряд его был подобен маленькой армии, баталия под Хофом во всем напоминала генеральное сражение - первое генеральное сражение в его жизни, которое он все же не проиграл, хотя и потерял больше двух тысяч человек и оставил поле боя неприятелю.

Потом битву под Хофом справедливо расценили как самое важное арьергардное сражение в этой кампании.

И то, как Барклай провел этот бой, тотчас же сделало имя его знаменитым во всей армии.

В середине четвертых суток подошли его полки к маленькому городку Прейсиш-Эйлау, где уже сосредоточились главные силы армии.

Городок этот стал центром концентрации русских войск не по зрелому стратегическому размышлению, а лишь в результате давления сиюминутных событий и чувств, чему способствовали и недостаток провианта, и невозможность дальнейшего отступления, ибо армия была вконец измучена беспрерывными ночными переходами и, наконец, неутихающим желанием Беннигсена дать бой самому Наполеону.

Утром 25 января дивизия Багратиона и отряд Барклая подошли к Эйлау. За четверо минувших суток войска Беннигсена беспорядочно маневрировали вокруг города, останавливаясь и занимая то одну, то другую позицию, то вдруг снимаясь с места и уходя на другие пункты, пока наконец не расположились вдоль гребня холмов западнее Эйлау.

Егерям Барклая Беннигсен поручил занять город и не пускать в него неприятеля. Получив приказ, солдаты, промерзшие и промокшие, голодные и вконец измотанные, вошли на узенькие улицы Эйлау. Здесь хотя бы можно было по очереди забегать под крыши домов и сараев и, сменяя друг друга, греться у костров, а то и в домах обывателей.

К четырем часам дня семидесятитысячная армия Наполеона подошла к городу и начала выстраиваться в боевой порядок.

Подготовка к сражению длилась до следующего полудня. В двенадцать часов 26 января корпуса Сульта, Ожеро и Даву начали движение в сторону русских позиций.

На Прейсиш-Эйлау шел корпус Сульта. Его пехота еще не подошла к окраинам, как четыреста французских орудий открыли огонь и по городу, и по позициям Беннигсена.