Библейский Израиль. История двух народов - Игорь Липовский

Однако политический вакуум в Палестине и южной Сирии пытались заполнить не только местные правители, но и Египет. Новое усиление Египта было связано с приходом к власти там XXVI, саисской, династии, происходившей из города Саис в нильской дельте. Основатель династии Псамметих I, один из ассирийских наместников в дельте Нила, проявил себя в качестве послушного данника, и Ашшурбанипал поставил его над всем Египтом. Однако Псамметих, набрав большое количество иностранных наемников — ливийцев, ионийских греков, карийцев, иудеев и сирийцев, — взбунтовался против Ассирии и объявил себя независимым. Ашшурбанипал был настолько занят непрерывными войнами с Вавилоном, Эламом и Мидией, что не имел ни сил, ни времени для похода против мятежного наместника. Таким образом, с середины VII в. до н. э. Египет снова обрел независимость. После ухода ассирийцев из Палестины и Финикии Псамметих I попытался распространить свою власть на средиземноморское побережье этих районов, но достиг лишь частичного успеха. Египет оказался слишком слаб в военном отношении, чтобы силой подчинить себе города Филистии и Финикии. Только на штурм одного Ашдода египтяне потратили десятилетия: если верить греческому историку Геродоту, египетская армия осаждала его 29 лет! Военные неудачи в Филистии не позволили Псамметиху навязать свою власть Иудее. Еще раз подтвердило военную слабость Египта неожиданное вторжение скифских кочевников. Неуверенный в своих силах Псамметих побоялся дать им сражение и предпочел от них откупиться. Зато в экономике и политике египтяне оказались намного успешнее: многие филистимские и финикийские города охотно торговали с ними и принимали их политическое покровительство.

В 630–620-е гг. до н. э. Ассирия оказалась ввергнутой в пучину гражданских войн. Сначала два сына-близнеца Ашшурбанипала вели между собой войны за право унаследовать трон своего отца, потом в борьбу за власть включились их военачальники. Тем временем Вавилония и Мидия, заключив союз со скифами, возобновили наступление против Ассирии. На сей раз ассирийская держава, сильно ослабленная междоусобными войнами, не сумела противостоять совместному натиску внешних врагов и очень быстро рухнула. В 612 г. до н. э. союзники захватили два главных ассирийских города: старую столицу Калах и новую — Ниневию, а последний ассирийский царь Син-шар-ишкун сгорел заживо в собственном дворце. Весть о падении ненавистной Ассирии вызвала радость в Иудее. Пророк Нахум (Наум), современник тех событий, выражая общие чувства людей, писал: «Неизлечим удар, [нанесенный] тебе; все, услышавшие весть о тебе, рукоплескали, ибо на кого не простиралась беспрестанно злоба твоя?.. Празднуй Иудея… ибо не пройдет более по тебе злодей, истреблен он совершенно… Восстановит Господь величие Иакова, как и величие Израиля, потому что опустошили их опустошителей и ветви их уничтожили» (Наум. 3:19; 1:15; 2:2). Правда, остаткам ассирийской армии удалось прорваться в город Харан, и там они провозгласили своего военачальника новым царем под именем Ашшур-убаллита II. Однако вавилоняне и мидийцы достаточно быстро выбили их и из Харана. В этот критический для Ассирии момент ей на помощь поспешил Египет, который считал, что ее гибель и, как следствие, резкое усиление Вавилонии и Мидии противоречит его интересам. Фараон Псамметих I и его сын Нехо предпочитали поддерживать ослабевшую и уже не опасную для них Ассирию, чтобы сдерживать агрессивные устремления ее противников. К тому же в последние годы существования Ассирии между ней и Египтом было достигнуто соглашение о разделе сфер влияния, согласно которому ассирийцы признавали интересы Египта в Палестине, Финикии и Сирии, а египтяне, в свою очередь, готовы были поддержать притязания Ассирии на всю Месопотамию. Военные поражения Ассирии заставили фараона Нехо, сменившего своего отца в 610 г. до н. э., поспешить на берега Евфрата, чтобы предотвратить окончательное падение своего союзника.

Иосия, как и большинство правителей сиро-палестинского региона, не хотел восстановления военной мощи Ассирии. Он склонялся на сторону Вавилонии, так как опасался, как бы военный союз Египта и Ассирии не создал новую угрозу независимости Иудеи. Вместе с тем он вряд ли мог желать, чтобы место Ассирии заняли другие агрессивные державы, вроде Вавилонии или Мидии, которые бы тоже претендовали на господство в регионе. Таким образом, объективно он не мог быть заинтересован в поддержке какой-либо стороны и, видимо, придерживался политики нейтралитета. В то же время в исторической литературе, посвященной царствованию Иосии, распространено убеждение, что иудейский царь пытался помешать египтянам прийти на помощь ненавистной всем Ассирии, и поэтому в 609 г. до н. э. под Мегиддо, в северной Палестине, между иудейской и египетской армиями состоялась битва, в ходе которой войска Иосии были разбиты, а сам он убит. Однако гибель иудейского царя от рук египтян, еще не является свидетельством того, что это произошло в сражении между двумя армиями. В действительности, книга Царств — наиболее авторитетный библейский источник по тому времени — не только ничего не говорит о самом сражении, но даже не упоминает о намерении какой-либо из сторон сражаться (4 Цар. 23:29). Более поздний и менее надежный источник — Паралипоменон — говорит лишь о намерении Иосии сразиться, но опять-таки умалчивает о битве (2 Пар. 35:20–23). Кроме того, сами египтяне, привыкшие хвастать любыми победами, даже теми, которых они не одерживали, почему-то на этот раз тоже никак и нигде не упомянули о своей «победе» под Мегиддо. Вероятно, на самом деле произошло не сражение, а лишь встреча египетского фараона с иудейским царем, по возвращении с которой Иосия был предательски убит египетскими лучниками. Примечательно, что ни один библейский источник ничего не говорит о сборе или передвижении иудейской армии к месту битвы, что также явно нетипично для обычных в таких случаях описаний приготовлений к войне, а ведь речь шла о египтянах, которые в численном отношении значительно превосходили иудеев! Наконец, сама идея навязать сражение заведомо более сильному противнику, не имевшему агрессивных намерений в отношении Иудеи, полностью противоречит здравому смыслу. Скорее всего, Иосия был в Мегиддо не с армией, а лишь с отрядом телохранителей, и его встреча с Нехо касалась прежде всего двусторонних отношений, а не войны между Ассирией и ее противниками. Не исключено, что в ходе переговоров египетский фараон, ссылаясь на соглашение с Ассирией, претендовал на власть над Иудеей и требовал хотя бы минимального содействия Иудеи его военным усилиям. Иосия отверг его притязания и показал себя в качестве потенциального противника Ассирии и Египта, поэтому фараон Нехо стал опасаться, что в дальнейшем иудейский царь может перерезать пути снабжения в его тылу и создать проблемы для египетской армии. Не имея времени для военных действий против Иудеи, он приказал убить Иосию в надежде, что гибель царя парализует противников Египта в Иерусалиме и тем самым даст ему необходимую отсрочку для немедленной помощи ассирийцам.

Смерть Иосии оказалась невосполнимой утратой для ааронидов и левитов: ни один иудейский или израильский царь не смог подняться до такого уровня понимания подлинного монотеизма, как он, а тем более претворить в жизнь столь радикальную реформу, которую по праву можно назвать религиозной революцией. На такое было неспособно и большинство самих яхвистских священников, что показало регентство первосвященника Йеояды при малолетнем царе Йоаше. Иосия, как и Моисей, намного опередил духовное и интеллектуальное развитие современного ему общества. Но в этом было не только его главное достоинство, но и недостаток, так как он выражал настолько революционные для своего времени идеи, что они не могли быть должным образом поняты и воплощены в жизнь. Иудейское общество, как, впрочем, и любое другое, даже самое развитое общество того времени, было по-прежнему не готово к отказу от всех форм язычества и к восприятию подлинного монотеизма. Несмотря на самые жесткие и решительные методы, реформа Иосии не могла за несколько лет перевернуть религиозное сознание, складывавшееся в течение многих веков. Именно поэтому ее эффект оказался поверхностным и очень недолговечным. К тому же подобная реформа не могла не вызвать возмущения и противодействия со стороны многочисленных жрецов и последователей старых ханаанских культов — Баала, Ашейры или Молоха. Нельзя забывать, что и большинство самих яхвистов являлись тогда по существу политеистами: признавая главенство культа Яхве, они одновременно поклонялись и традиционным языческим божествам.

В свою очередь, централизация богослужения и жертвоприношений лишила дохода и социального статуса всех провинциальных яхвистских священников и тем самым породила их недовольство. Можно не сомневаться, что оборотной стороной религиозных преобразований Иосии был повсеместный ропот против царя и его политики. Еще большее недовольство вызвала реформа Иосии на землях бывшего Израильского царства, где сохранилось куда более многочисленное ханаанейско-аморейское население и где влияние традиционных религиозных культов ощущалось значительно сильнее. Хотя Библия ничего не говорит об этом, но можно себе представить чувства самаритян, когда воины Иосии убивали их жрецов, уничтожали их храмы и жертвенники, оскверняли могилы почитаемых ими пророков. Они, будучи частью «дома Иосифа», ощущали себя еще более униженными от того, что их новый правитель Иосия представлял тот самый «дом Иакова», который являлся их традиционным конкурентом в борьбе за власть над древнееврейскими племенами. В отличие от иудейского царя предыдущие завоеватели, ассирийцы, никогда не навязывали своих богов и старались не вмешиваться в религиозную жизнь подвластных им народов. Таким образом, несмотря на безусловно прогрессивный характер религиозных преобразований Иосии, во внутриполитическом плане они ничего, кроме недовольства и социального напряжения, дать не могли.