Хранить вечно - Федор Шахмагонов

— Сбивают темп наступления! — заметил генерал. — Консервативное представление о ходе современной войны. Приказ я не намерен выполнять! Потеряв внезапность и темп, мы можем наткнуться на неожиданные препятствия…

Командир корпуса не выполнил приказа командующего группой. В мои обязанности не входило информировать барона о таких деталях, полагаю, что он и без меня получал такого рода информацию из первоисточников. Действия командира корпуса можно было признать авантюристическими, если бы эта война шла обычным порядком… Но где же французские танки? Они не появились, не обнаружили себя и кавалерийские части.

12 мая в 5 часов утра танки опять пришли в движение. Штаб корпуса двинулся в рядах наступающих колонн.

Наступление велось на городок Буйон с задачей именно в этот день начать переправу через реку Семуа. К восьми часам утра силами всего лишь пехотного полка Буйон был захвачен и в него вошел штаб корпуса. Штаб еще не успел по-настоящему расположиться, как генерал устремился к переправам через Семуа. Мост был взорван, но танки вброд преодолели реку и захватили предмостное укрепление. Генерал переправился на другой берег реки и двинулся в передовых колоннах на Седан. А в это время саперные части в спешном порядке наводили мост через Семуа.

Штаб корпуса расположился в роскошном отеле «Панорама». Из окон прекрасный вид на долину реки Семуа, тишина, спокойствие; выстрелы и канонада отодвинулись далеко к Седану.

В отель в открытой легковой машине приехал генерал.

Ну хорошо, генерал все знал, знал, что рурскими магнатами приняты меры, чтобы французская армия была парализована, но солдаты этого не знали. Я вглядывался в лица солдат. Солдаты упивались победой, они верили, что с боя вырывают победу, они готовы были шагать по всей Европе, по всему миру, не предполагая, что не везде окажется столь благополучным их марш.

Генерал уселся за рабочий стол, на котором офицеры расстелили тактические карты.

На картах с предельной точностью были отмечены все укрепления на бельгийской и французской границах. Указывалось точное местонахождение каждой огневой точки, пулеметного гнезда, амбразуры с орудиями. Никакая аэрофотосъемка, никакая обычная военная разведка не могли доставить такого рода данные. Похоже было, что этого рода информацию немецкое командование получало прямо из французского генерального штаба.

Не удивительно, что все наступательные операции развертывались как на учебном плацу. Командиры подразделений знали, сколько и откуда бьет пулеметов, был известен сектор их обстрела, можно было подавить огневые точки несколькими артиллерийскими выстрелами.

На моих глазах медленно раскручивалась, как кинолента, картина подлого предательства, но я все еще не верил, что Франция падет, преданная своими правителями и некоторыми своими генералами.

В отеле «Панорама», в десятке километров от линии фронта, штаб устроился, как на туристической прогулке.

На втором этаже в огромных апартаментах оборудовали кабинеты, в нише развесили охотничьи трофеи, оленьи рога, кабанью голову, охотничье ружье, ковры.

Третий дет, шло наступление, разведка утверждала, что ни французское, ни английское командование даже и не пытаются двинуть свои резервы навстречу лавине танков. Наметив точку удара, немецкое командование на этом направлении создало огромное превосходство в силах: по танкам в семь раз, в авиации в двадцать раз, а на участках прорыва — в двадцать, в двадцать пять раз.

Генералу докладывали, что никакой перемены в соотношении сил не отмечено. Генерал рисовал синим карандашом стрелы на картах, ставя задачи дивизиям. И вдруг на улице, пеподалеку от отеля, несколько взрывов.

— Воздух!

Генерал развел руками и с иронией произнес:

— Извините, господа! Война!

Взорвалось еще несколько бомб. Голова дикого кабана от сотрясения сорвалась со стены и упала на стол с картами, пролетев дугой над генералом, вылетело огромное панорамное окно, осколки стекла усыпали мягкий ковер на полу.

Штаб перебрался в другой отель. Воевать офицерам хотелось с удобствами. Генерал посмеивался, но не возражал. Еще один французский налет изгнал штаб корпуса и из этого отеля. Нападение было незначительным, и все же пришлось офицерам штаба корпуса изменить туристскому стилю.

На 13 мая в штабе готовились задачи дивизиям на форсирование реки Маас и на переход французской границы.

Я все еще ждал сражения, ждал сопротивления французской армии. Маас — это уже вполне серьезно. На том берегу возведены долговременные и мощные укрепления, в нескольких километрах проходит линия Мажино, оттуда артиллерия могла бы вести огонь по флангам наступающих танковых колонн. Если останавливать немецкие танки, то здесь. Это спорное место и в планах немецкого командования, которые понемногу раскрывались передо мной.

Еще в отеле «Панорама» генерал подписал предварительное распоряжение. В нем меня поразили несколько строчек. Прежде всего констатирующая часть приказа. В ней утверждалось:

«Англо-французская моторизованная армия в составе 20 дивизий своим левым флангом, продвигаясь через Антверпен, подверглась сильным ударам нашей авиации и была рассеяна. Канал Альберта форсирован на всем фронте. Льеж пал».

Двадцать дивизий моторизованной армии — это то, что могло решить исход первых же дней немецкого наступления. Как же они могли быть рассеяны лишь силами авиации, кто их вел, как, каким образом они оказались без прикрытия англо-французской авиации? На эти вопросы ни один грамотный военный не moi бы ответить. Теперь я мог считать, что ни одно из заверений Рамфоринха, которое он дал нашему генералу, не было блефом. Французские партнеры рурских магнатов, связанные разными картельными соглашениями, неумолимо вели Францию к поражению, вопреки воле ее солдат и офицеров. Второе положение приказа звучало не менее удивительно:

«Группе фон Клейста при мощной поддержке почти всей немецкой боевой авиации продолжать наступление завтра, 13.5.40, с утра, имея своей задачей при любых обстоятельствах форсировать реку Маас. В продолжение восьми часов авиация последовательными волнами разрушит французскую оборону на реке Маас… После этого группа Клейста в 16.00 начнет форсирование реки…»

Никто меня не мог бы убедить, что англо-французское командование не могло установить, что в район Седана перебрасывается вся немецкая авиация. Даже первые утренние налеты могли им указать на эту беспрецедентную переброску. Над Маасом должны были развернуться воздушные бои…