Двуглавый российский орел на Балканах. 1683–1914 - Владилен Николаевич Виноградов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
В Крымскую войну на Балканах сложилась уникальная ситуации – в регионе отсутствовала российская армия, пребывание которой всегда являлось отправной точкой развития освободительных движений, вдохновляющим стимулом для них и предпосылкой той или иной степени их успеха. А тут – в июне 1854 года – переправившиеся было за Дунай войска отошли на левый берег реки, англо-французские силы заняли Болгарию. В сентябре они вернулись в Россию, а Молдавия и Валахия были оккупированы войсками Турции и «не воевавшей» Австрийской монархии. Вторжение союзников в Крым перенесло военные действия в места совсем отдаленные от Балкан.
Предвоенный кризис обещал иное развитие событий. Прибывшего в Константинополь A. C. Меншикова встретила восторженная толпа греков. Весть о Синопской победе повергла эллинов, по словам французского консула, в экстаз. Началось восстание в Эпире и Фессалии с активным участием в нем высокопоставленных греческих офицеров. Экзальтированный король Оттон грезил крестовым походом. Наполеон III охладил его пыл, предложив ему не подвизаться в роли союзника России. Из Петербурга монарху поступали советы соблюдать сдержанность, в Зимнем дворце не питали надежд на легкую победу.
Коалиция реагировала на действия греков быстро и энергично. В мае 1854 года в Пирее высадился англо-французский десант, оккупировавший Афины. Оробевший Отгон подписал декларацию о нейтралитете, кабинет министров возглавил А. Маврокордатос («правительство оккупации»).
Сербское княжество решило соблюдать нейтралитет, чему способствовала концентрация австрийских войск на его границах. Российский консул по требованию Порты был удален из Белграда. В дальнейшем вывод царских войск из Молдавии и Валахии убедил князя Александра Карагеоргиевича в правильности проводимого им осторожного курса.
1852 год в Черногории ознаменовался тем, что митрополит перестал осуществлять светскую власть. Молодой Данило Петрович-Негош, естественный наследник дяди-митрополита, знаменитого Петра II Негоша, не проявил желания постригаться в монахи и при поддержке России провозгласил страну княжеством. Скупщина большинством голосов одобрила это решение. Последовало турецкое вторжение, однако усилиями странного тандема, России и Австрии, наступление было остановлено, и султан признал новый статус Черногории (Петербург воспользовался тем, что Высокая Порта оспаривала права Габсбургов на порты Клек и Суторина на Далматинском побережье, для того чтобы привлечь их на свою сторону). В качестве ответной услуги Николаю I пришлось отказаться от мысли о вовлечении черногорцев в войну.
Албанцы хлопот Стамбулу не причинили. Турецкие власти в провинции получили распоряжение – проявлять терпимость, не посягать на традиционные привилегии местных вождей. Правда, попытка отправить на фронт отряды горцев-католиков из Северной Албании не удалась. Однако в Эпире и Фессалии албанское ополчение сменило турецкие войска и воевало с греческими повстанцами.
События в Боснии и Герцеговине, провинции, населенной людьми сербского корня и языка, но придерживавшегося трех верований – православия, католичества и ислама, – развивались по особому сценарию. Мусульманская феодальная верхушка относилась враждебно к гяурской затее султаната, к системе преобразований, известных под названием танзимата. На попытки привести их к покорности феодалы и исламское население ответили вооруженным сопротивлением. В мае 1850 года началась карательная акция турецкой армии под командованием Омера-паши. Он прошел мечом и огнем по провинции, не различая христиан и мусульман. Свирепая расправа обеспечила османским войскам боснийский тыл в предстоявшей войне, подняться широко и грозно у жителей не было сил, хотя в 1852 году в Герцеговине зародилось движение под руководством Луки Вукаловича. Австрия сконцентрировала в приграничье войска под благовидным предлогом защиты христиан, что побуждало Порту к осторожности. В годы войны православные жители обратились в Петербург с просьбой о покровительстве и предоставлении православной церкви статуса автокефальной. Последствий обращение не имело, опоры в виде российских войск не было, сражения переместились в Крым.
* * *
В центре внимания, забот, тревог, хлопот и опасений российской дипломатии находились Дунайские княжества. Через них лежал путь на Балканы. Станут ли они мостом для прорыва или превратятся в барьер на пути продвижения? По соседству располагался основной соперник, Габсбургская монархия, давно уже вынашивавшая планы прочного утверждения в низовьях Дуная и изгнания оттуда влияния России. В письме матери эрцгерцогине Софии молодой кайзер Франц Иосиф излагал сокровенные мысли: «Наше будущее – на востоке, и мы загоним мощь и влияние России в те пределы, за которые она вышла только по причине слабости и разброда в нашем лагере, мы доведем русскую политику до краха. Конечно, нехорошо выступать против старых друзей, но в политике нельзя иначе»[566]. Сие означало смерть всего балканского направления российской внешней политики. А одинокий рыцарь монархической солидарности, царь Николай, всерьез воображал, что в Вене обитает ему преданный и им покровительствуемый и благодарный за поддержку в 1849 году протеже.
Занятие Молдавии и Валахии российскими войсками вызвало энергичный протест с австрийской стороны и требование их немедленного ухода. Для придания большего веса дипломатическим демаршам на границе была сосредоточена 50-тысячная армия.
В марте 1854 года Франция и Великобритания объявили войну России, рассчитывая на то, что Австрия последует их примеру[567]. Не тут-то было. Влиятельные круги венской аристократии и армейское командование опасались рушить сотрудничество с самодержавием, считая его залогом существования монархии. В победу над северным колоссом мало кто верил, примеры Карла XII и Наполона не вдохновляли. К осторожности склоняла и скудость финансов. Государственный долг достигал 340 миллионов гульденов, ежегодный дефицит – 100 миллионов. Главе казначейства принадлежало уникальное заявление, сделанное, разумеется, в узком кругу: «Пусть Господь содержит австрийскую армию, я, министр финансов, сделать это не в состоянии»[568]. На позиции безоглядного оптимизма утвердился канцлер К. Ф. Буоль. На заседании Коронного совета он манил его участников повторением ситуации 1813 года и превращением Австрии в арбитра Европы.
Убедить оппонентов ему не удалось: положение финансов аховое, долго воевать страна не в состоянии, да и ни к чему разоренному государству победы. Альянс с Францией и Великобританией вызывал у них тревогу – как бы те не стали способствовать восстановлению независимой Польши. Углубляться в балканские дела с риском погрязнуть в них значило позволить Пруссии решать германские в свою пользу.
Венские хитрецы обманули и союзников, вступать в войну не пожелали и остались в их глазах «проклятым нейтралом». Перекроить баланс сил в Юго-Восточной Европе они собирались с помощью дипломатических маневров. Путь к триумфу, в представлении К. Ф. Буоля, начинался в Дунайских княжествах. Следовало не только очистить их от российских войск, но и самим водвориться там. На то же претендовали и турки, и желательно в одиночку.
Для придания должной убедительности речам дипломатов численность войск в Буковине и Галиции была доведена до 75 тысяч штыков и сабель. 3 июня
