Отметчик и разносчица - Александр Ермаков

ударил головой об стол. – Пригрел змею на груди. Нет, две змеи. Сам виноват: раздобрел с годами, старческий либерализм подвёл. Ведь хотел всё бросить к её ногам. Я ее недооценил.

- Спокойно, мальчик. Мы не знаем всей правды. Еще неизвестно, кого ты больше недооценил – Суклу, землянина или махапов? – отозвался профессор.

- Плеширей, что это? Посмотрите! – Короста, облокотившись на подоконник, пристально смотрел вдаль.

Комендант с трудом поднялся. Доктор взял разбитого горем неудачника под руку и помог дойти до окна. Нервное потрясение лишило главкома сил и сделало податливым. В предобеденном безоблачном небе зависло несколько серебристых звездолётов, извергающих на поверхность длинные лучи молочного цвета. Из летающих объектов, одна за другой, высыпались десантные группы. Купола парашютов покрыли небосвод.

- Это конец. Махапы уже здесь, - сухо заключил Плеширей и посмотрел на профессора. – Что будем делать, звёздный отец?

- Уносить ноги, сынок. И, чем быстрее, тем лучше. Лишение назюбоки и переделка в махапского халуя в мои планы не входит, - доктор Передоз подошёл к столу, налил рюмку коньяка и залпом выпил. Он покрутил в руке персональный мультипроцессор, поднёс к губам и тихо шепнул. – Да будет тьма, - прибор тотчас включился, замигав красным светодиодом. Хозяин повернул верхнюю часть ромба влево, а нижнюю – вправо. – Иди сюда, горе луковое, - старый молмут печально улыбнулся, - и обними меня покрепче. По тоннелю пройдём как одно целое. Думаю, сработает. Может, приземлимся жестковато, но это мелочи.

Плеширей оживился. Он рысью подбежал к профессору, обнял за талию и крепко прижался.

- По женам скучать не будешь?

- Да пошли они. Прощай, Короста, друг-портянка! – Плеширей махнул роботу рукой. – Устрой махапам дивный приём, сразись, покажи, на что ты способен, повоюй, подерись на благо нации. Будь верным Чернодырью до конца!

Доктор Передоз что-то шепнул в прибор. Вдруг воздух загудел, а в кабинете появилось тёмное пятно. Нечто проглотило молмутов, облизнулось и моментально исчезло.

Дверь содрогнулась под сильными ударами, послышалась незнакомая речь.

- Как скажешь, друг, - робот достал пистолеты, сел в кресло начальника и приготовился к встрече с врагом.

12

К вечеру воскресного дня всё было кончено. Махапы безупречно провели подколпачную тактику и, разделив молмутские войска на локальные очаги напряжённости, лишили врагов дееспособности. Под колпаком оказались все стратегически важные объекты.

Сверхпрочные изоляционные невидимые мешки сразу наполнялись сонным газом вперемешку с препаратом «Триэс». Молмутские солдаты бросали оружие, поудобнее устраивались на земле и, широко зевая, мгновенно засыпали. Многие рогатые офисные работники и штабные крысы стекали под столы и, свернувшись калачиком, размыкали силовой провод связи с реальностью.

Когда для рогатых боевиков Чернодырья наступил всеобщий тихий час, махапы убрали колпаки. Ночной воздух Почемурия содрогнулся от мощного храпа. Очень крепко спали молмуты, но не спали вайваи. Их радости и веселью не было предела. Взрослые всю ночь жгли костры, делились планами на будущее и ждали утро, ждали молмутского пробуждения. Всем хотелось посмотреть, что будет дальше, как преобразится стерилизованная от зла бессовестная орда.

Дети разрисовывали зубной пастой, красками и грязью суровые лица спящих боевиков, бросали в открытые рты шелуху от семечек и фантики. Махапская охрана закрывала глаза на детские шалости, но взрослые «шуточки» пресекала. Многим очерствевшим от горя и невзгод вайваям хотелось сунуть в рот рогатому оккупанту дохлую крысу или, еще хуже, - взрывчатку.

Ночь глобального храпа сменилась утром громкого кашля. Очнувшиеся молмуты, выплюнув изо рта мусор, начали громко кашлять, отторгая сгоревшие назюбоки. Препарат «Триэс» сработал отлично и дал удивительный эффект. Сердце молмута уменьшило хаотичную частоту сокращений, стало биться умеренно и ровно. Сразу увеличился объём интеллектуальной массы, и произошло расширение сознания. В мозгу закрылись старые вентили и открылись совершенно другие. Неугомонные нейроны побежали по новым каналам лабиринта сознания. Произошла полная смена алгоритма понимания бытия и отношения к жизни.

В лобовой части пустил ростки гипофиз совести. Воспоминания прошлого не исчезли. Фрагменты варварской жизни обострили чувство вины, стыда и покаяния. Новые молмуты, обливаясь слезами, падали в ноги к аборигенам и вымаливали прощение за причинённые злодеяния. «Накормите нас и мы всё восстановим!» - рыдая, кричали бывшие оккупанты. К покаянию прибавилось невыносимое чувство голода. Тогда подогнали полевые кухни и досыта накормили пленных.

Так появилась «Адит» - армия дисциплины и труда. Возглавить новую формацию предложили Джавдету. Но популярный вайвай вежливо отказался и остался на должности главного редактора и диджея партизанского радио. Эта кухня поглотила героя с головой. Командовать строительными батальонами Джавдет порекомендовал своего друга и соратника по партизанскому движению атамана Байтера. Гаст Байтер с радостью согласился и с большим энтузиазмом взялся за дело. Всем адитовцам выдали одинаковую, с салатными отражателями, спецовку, вооружили инструментами, поставили на довольствие и распределили по объектам. Скоро всюду выросли наспех сколоченные стройгородки, обещая крышу над головой, тепло и элементарный уют.

И процесс пошёл. На подъёме духа адитовцы творили чудеса. За три года были восстановлены почти все разрушенные предприятия, построено огромное число жилых домов, разминированы, вспаханы и засеяны тысячи гектаров земель, и посажено множество деревьев. К пленным молмутам привыкли и стали относиться по-свойски. Стало даже модно, оформив нужные документы, брать себе одного покладистого работника под крышу дома для ведения хозяйства.

Вайвайские вдовы, потерявшие на войне мужей, с охотой выбирали бесплатную рабочую силу из числа пленных. Несчастные вайвайки как-то по-новому смотрели на виновников своего одиночества, справедливо расценив, что тот, кто лишил женщину мужа, должен компенсировать потерю в полной мере.

Так в один прекрасный день для молмутских дворников и садоводов настежь открылись двери хозяйских спален. Вайвайская в соку женщина, в кружевном нижнем белье, лежа на взбитых подушках с перебродившей похотью в глазах, манила к себе указательным пальчиком чернорабочего и, облизывая губы, шептала примерно так: «Ну, иди под крылышко. Погрею. В каморке небось сквозняки и клопы кусачие». Новый молмут топтался в дверях и любовался формами хозяйки. Плохо зная местный язык, выходец из «Адит» пытался отвесить пару комплиментов и восхищенно говорил: «Вы такая…э. Вы сякая…э. На вас столько красоты!» Женщина, прикрывая ладонью бриллиантовое колье, с опаской спрашивала: «Что ты имеешь в виду? Даже и