Сочинения - Жак Лакан

как дающую в любви то, чего у нее нет, - наоборот, его собственное желание фаллоса заставит его означающее проявиться в его постоянном расхождении в сторону "другой женщины", которая может означать этот фаллос по-разному, либо как девственница, либо как проститутка. Отсюда проистекает центробежная тенденция генитального влечения в любовной жизни, что делает импотенцию гораздо более труднопереносимой для него, в то время как Vedrängung, присущий желанию, является более важным.

Однако не следует думать, что та неверность, которая, казалось бы, должна быть присуща мужской функции, свойственна ей. Ведь если присмотреться внимательнее, то и в женщине можно обнаружить то же самое удвоение, за исключением того, что Другому Любви как таковому, то есть в той мере, в какой он лишен того, что дает, трудно увидеть себя в отступлении, в котором он заменен на существо того самого мужчины, чьими атрибутами она дорожит.

Здесь можно добавить, что мужская гомосексуальность, в соответствии с фаллическим знаком, конституирующим желание, конституируется на стороне желания, а женская гомосексуальность, напротив, как показывает наблюдение, ориентирована на разочарование, которое усиливает сторону требования любви. Эти замечания следует рассмотреть более подробно, с точки зрения возвращения к функции маски в той мере, в какой она доминирует в идентификациях, в которых разрешается отказ от потребности.

Тот факт, что женственность находит свое убежище в этой маске, в силу факта Verdrängung, присущего фаллическому знаку желания, имеет любопытное последствие, заставляя мужественное проявление в самом человеке казаться женственным.

В связи с этим можно проследить причину характеристики, которая никогда ранее не прояснялась и которая еще раз показывает глубину интуиции Фрейда: а именно, почему он выдвигает мнение, что существует только одно либидо, и его текст показывает, что он представляет его как мужское по своей природе. Функция фаллического означающего затрагивает здесь его наиболее глубокие отношения: те, в которых древние воплощали

и .

 

9

 

Подрыв субъекта и диалектика желания во фрейдовском бессознательном

Этот текст представляет собой мой вклад в конференцию под названием "Диалектика", проходившую в Ройамоне 19-23 сентября 1960 года. Конференция была организована 'Colloques philosophiques internationaux', и меня пригласил принять в ней участие Жан Валь.

Эта конференция на месяц предшествовала Конгрессу Бонневаля, на котором я выступил со своим текстом "Позиция неуча". Более поздний текст был в значительной степени развитием этого (более раннего), и его публикация служит доказательством того, что мое преподавание всегда опережало мои опубликованные работы.

(График, воспроизведенный здесь, впервые появился на моем семинаре по формациям бессознательного. Он был разработан в особой связи со структурой остроты, которую, к удивлению аудитории, я взял за отправную точку. Отчет об этом семинаре, который проходил в первом семестре 1957-8 года, появился вместе с графиком в одном из номеров "Бюллетеня психологии").

Практика, которую мы называем психоанализом, имеет определенную структуру. Аудитория, подобная сегодняшней, - аудитория, которая, как мы предполагаем, осведомлена о философских проблемах, - не может игнорировать эту структуру.

Представление о том, что быть философом - значит интересоваться тем, чем интересуются все, не зная об этом, имеет ту интересную особенность, что его актуальность не предполагает, что его можно проверить. Ведь проверить его можно, только став философом.

Я говорю о его философской уместности, ибо такова, в конечном счете, схема, которую Гегель дал нам об истории в "Феноменологии разума".

Суммируя его таким образом, мы получаем посредничество, которое облегчает позиционирование субъекта - а именно, по отношению к знанию.

Также легко продемонстрировать неоднозначность такого отношения.

Та же двусмысленность проявляется и в воздействии науки на современный мир.

Ученый - тоже субъект, причем субъект, особенно квалифицированный по своей конституции, о чем свидетельствует тот факт, что наука появилась на свет не сама по себе (ее рождению предшествовал целый ряд неудач - абортов или преждевременных родов).

Теперь этот субъект, который должен знать, что он делает, или, как можно предположить, не знает, что именно, в эффектах науки, уже, по сути, представляет интерес для всех. Или так кажется в современном мире, где каждый оказывается на одном уровне с ученым в том, что касается невежества в этом вопросе.

Уже один этот факт позволяет нам говорить о предмете науки - понятии, на которое надеется эпистемология, демонстрирующая больше надежд, чем успехов.

Отсюда, заметим, моя совершенно дидактическая ссылка на Гегеля, которой я хотел сказать кое-что, для целей обучения, которое я имею в виду, о вопросе субъекта, в той мере, в какой этот вопрос должным образом подрывается психоанализом.

То, что дает мне право двигаться в этом направлении, очевидно, является моим опытом в этой практике. То, что я решил сделать это, - те, кто следит за моим преподаванием, подтвердят это, - это теоретический ноль в сочетании со злоупотреблениями в способе его передачи, которые, хотя и не представляют опасности для самого праксиса, в любом случае приводят к полному отсутствию научного статуса. Постановка вопроса о минимальных условиях, необходимых для такого статуса, не была, пожалуй, нечестным отступлением. Это отступление завело нас далеко вперед.

Я не имею здесь дело с чем-то настолько широким, как радикальное сомнение в социальных основах; я не собираюсь, в частности, останавливаться на выводах, которые я был вынужден сделать о печально известных отклонениях в аналитической практике, совершаемых во имя психоанализа в Великобритании и Америке.

То, что я попытаюсь определить, - это собственно ниспровержение, и я прошу прощения у этого собрания, качество которого я уже признал, за то, что не могу в его присутствии сделать больше, чем в его отсутствие, то есть взять его в качестве стержня моей демонстрации, хотя именно от меня зависит оправдать эту широту по отношению к нему.

Однако я использую его, чтобы принять как данность тот факт, что эмпиризм не может служить основанием для науки.

На втором этапе мы сталкиваемся с тем, что уже конституировано, в силу научного ярлыка, под названием психология.

Я бы отверг этот ярлык - именно потому, что, как я покажу, функция субъекта, заложенная во фрейдовском опыте, с самого начала дисквалифицирует то, что под прикрытием термина "психо-логия", как бы ни наряжали его предпосылки, просто увековечивает академические рамки.

Его критерием является единство субъекта, что является одной из предпосылок такого рода психологии, и даже симптоматично, что ее тема всегда более эмфатически изолирована, как если бы речь шла о возвращении определенного предмета знания (connaissance), или как если бы психическое должно было получить свои полномочия как двойник физического организма.

Мы должны принять за эталон идею,