Оппозиция: выбор есть - Сергей Кара-Мурза

Но вернемся к теории. Предположим, избиратели привели к власти блудных сыновей Руцкого и Лукьянова. По каким нотам будут дирижировать обиженные ближайшие помощники Горбачева и Ельцина? Программные установки даже КПРФ, которая должна же была что-то унаследовать от ясности большевиков, приходится выуживать из туманных интервью и «геополитических» статей, как жемчужные зерна. Самое существенное, на мой взгляд, было сказано в недавнем интервью Г.А.Зюганова в «Правде». Из него, по сути, вытекает все остальное. На вопрос о том, что КПРФ отвергает из марксизма-ленинизма, он ответил: революционный подход. Кстати, было бы важно узнать, что еще отвергается – ведь речь идет о фундаментальном направлении философии, политэкономии и социологии. Но рассмотрим то, что было сказано.

Разумеется, газетчики иногда искажают, и сильно, мысль собеседника. Я, например, предполагаю, что точка зрения Зюганова истолкована в газете неверно, но не может же читатель проникнуть в мысли лидера иначе, чем через печатное слово. Во всяком случае, если по такому важному вопросу не последовало опровержения или разъяснения, приходится исходить из текста. Или пусть эта моя статья послужит открытым вопросом. Но суть даже не в том, кто что сказал, а в самой теоретической проблеме.

Не исключено, что для собеседников в «Правде» революция является синонимом насилия или гражданской войны. Но это прискорбная и опасная подмена понятий. Было множество гражданских войн без революций (мы их свидетели и сегодня), а были и глубокие революции без гражданских войн и насилия (например, буржуазная революция в Японии). Это настолько тривиально, что нечего об этом и спорить. Революция – глубокое изменение за короткий исторический период отношений собственности, политического устройства, идеологической надстройки и социальной структуры общества. Конечно, при любой революции риск социальных конфликтов и вспышек насилия велик, но если революционные силы имеют политическую власть, этот риск можно свести к минимуму, а то и полностью устранить – если есть массовая поддержка.

Что произошло в СССР и России? Антисоциалистическое течение в партноменклатуре, осознав себя как потенциальную буржуазию, получило поддержку Запада и приступило к длительной идеологической и кадровой подготовке антисоветской революции. Были подготовлены и союзники – утопически мыслящая интеллигенция и заинтересованный крупным кушем криминалитет. Сегодня интеллигенция отброшена, как отработавшая ступень ракеты (не будем употреблять обидное сравнение с ненужной грязной тряпкой), а из бандитов формируется новая элита российского общества, вплоть до меценатов.

В 1988 г. эта революция вступила в открытую стадию и была совершенно откровенно декларирована. Об этом говорят и речи Горбачева, и теоретические статьи «прорабов» в академических и партийных журналах. В 1989-91 гг., в период нестабильного равновесия отвергать революционный подход означало защищать и советский строй, и всю систему жизнеобеспечения народа – экономику, науку, здравоохранение. Но сегодня-то положение изменилось радикально! Сегодня отказываться от столь же глубокого восстановления хотя бы равновесия 1991 года – значит узаконить, закрепить на длительный срок криминальный, разрушительный для хозяйства захват и вывоз кусков общенародной собственности. Признать за скромным грузинским аспирантом право контролировать деятельность «Уралмаша». Пойти на «нулевой вариант» – и с нынешнего момента начать «эволюционное» соревнование разных форм собственности. Абсурдные иллюзии.

Очевидно, что в реальной ситуации нынешней России отрицать революционный подход – это совершенно не то же самое, что отрицать, как это делают социал-демократы Запада, революционный способ изменения стабильного, находящегося в равновесии общества, вести в нем подрывную работу. У нас речь идет о революционном (пусть контрреволюционном, хотя это и режет слух) восстановлении жизненно необходимых структур общества. О том, например, чтобы силой власти прекратить насильственное растление детей специально созданной для этого телепродукцией. Уповать на «эволюционное» восстановление после катастрофы – это все равно, что после взрыва на химкомбинате сказать: ну вот, теперь пусть его структуры возрождаются естественным путем.

Такая позиция была бы необъяснимой и потому, что даже сами новые «собственники» еще вовсе не считают свою собственность законной и воевать за нее не собираются. Они будут счастливы удрать с тем, что удалось урвать – это и так составляет баснословные богатства. О такой установке говорит множество фактов – и непрерывный поток капиталов за рубеж, и распродажа основных фондов, и скупка за рубежом домов уже не поштучно, а целыми кварталами и дачными поселками. Конечно, какая-то часть предприимчивых людей пустила пусть и незаконно полученную собственность, но в дело: купили и отремонтировали магазины и мастерские, занялись извозом на грузовиках. Так им надо сказать только спасибо, и «контрреволюция» оппозиции должна их поддержать. Но если криминальная революция будет признана оппозицией как свершившийся и узаконенный факт, то сразу сместится линия фронта в общественном конфликте и неизбежно, пусть и постепенно, возникнет радикальное сопротивление, которое не остановится перед насилием. Вина ляжет и на тех, кто отказался использовать шанс мирной восстановительной революции и на несколько лет задержал формирование сил реального сопротивления. В политической борьбе, как и на фронте, запрещено надевать чужую военную форму.

Сегодня радикальные выразители интересов криминальной буржуазии типа Гайдара охотно идут на контакты с коммунистами с «гуманистической» песенкой: прекратим конфронтацию, найдем те общечеловеческие цели, которые нас объединяют, все мы русские люди и хотим процветания нашей многострадальной Родины! Это – типичная позиция насильника, сделавшего свое дело. Человека ограбили в переулке, убили сына, самого искалечили. Но вот он очнулся, пытается встать, и уже слышны голоса бегущих на помощь людей. И тогда грабитель склоняется к окровавленному уху и шепчет: «Оставим конфронтацию! Давай поговорим о тех общечеловеческих целях, которые нас соединяют. Вот, экологическая катастрофа угрожает роду человеческому – что ты об этом думаешь?» И ведь что поразительно – отказаться от такого примирения или намекнуть грабителю на «недавнее прошлое» считается верхом бестактности и экстремизма.

Конечно, каждый политик занимает ту позицию, какую считает правильной и втайне знает степень своего геройства. Прекрасно, если мы будем знать реальный спектр сил. Руцкой мне ближе, чем Ельцин, а Лукьянов ближе, чем Шумейко, и при таком выборе я все сделаю, чтобы их поддержать. Но ужасно, если создается искаженный образ – вот тогда гибнут люди в Останкино и протаскиваются антинародные конституции.

И сегодня рядовая и безымянная масса, поминая своих погибших, имеет право задать тем, кто зовет их с балкона, хотя бы самые простые вопросы.

1994

Выбор оппозиции: нести крест или ехать в обозе режима?

За хлопотами по устройству в Думе наши вожди стараются не вспоминать (а может, и впрямь забыли) о мрачно молчащей глыбе – 50 миллионах, не пошедших на выборы. И это – не пенсионеры, те как раз рады политическому спектаклю. Совсем напрасно политики упрекают людей в «апатии», тешат себя такой трактовкой. Здесь – совсем другое явление. Не отупелость западного обывателя, мнение которого никому не нужно. Скорее, каменная неподвижность орды, глядящей с обрыва на суетящийся город. Ведь, честно говоря, пойти-то на выборы было морально легче, чем не пойти. Голоса не пошедших – главные.

Да и те, кто пошел к урнам – многие ли из них верят в парламентские игры? Думаю, что в них, скорее, возобладала инерция человека, обязанного «использовать последний шанс». Ответят депутаты на запрос этих людей неверно – и этот шанс будет упущен. И нарастает опасность, что перед теми соблазнами, которыми искушает депутатов «иллюзия власти», они будут гнать от себя мысли об этом «запросе». Чтобы помочь им в этом, режим обладает огромными возможностями.

Почему возникает эта тревога? Прежде всего, из-за радости коммунистов от «победы»? А я думаю – разве это победа? За список КПРФ проголосовало 8 млн. человек – при том, что в массе своей народ не принял «реформу Гайдара», не воспринял суть антисоциалистической и антисоветской идеологии. Следовало бы поставить вопрос: почему за КПРФ не голосовали остальные «антигайдаровцы»? Потому, что в КПРФ – коммунисты? Или потому, что в КПРФ – не совсем коммунисты? И я думаю, что, как ни странно, оба сомнения слились в одно: многие подозревают, что в КПРФ – как раз такие коммунисты, которые давно уже не коммунисты. То есть люди, способные критиковать или поддерживать существующий режим, но не бороться с ним, не изменять его. Так, как это было в КПСС и предопределило крах СССР и утерю советской власти. Вспомните сегодня: ведь уже с 1987 г. начали ворчать на Горбачева в кулуарах, но он так и довел корабль партии до полного затопления. А что делала группа «Союз», имевшая большинство в Верховном Совете? На кого она реально работала? Не хочется вспоминать?