Раннвейг Ингольд. Северная Сага - Ленни Лоренц

Но мои противоречивые раздумья прервала чья-то теплая ладонь, положенная на плечо, и голос, участливый и беззлобный, обратился ко мне:

– Ты уснула прямо на траве, моя дорогая. Что так вымотало тебя сегодня? Твои сестры уже готовятся ко сну. Завтра у вас сложный день, Раннвейг. Вставай, я помогу тебе, вот так. Ты едва стоишь на ногах… – бронзовый человек с изогнутыми наточенными саблями, ласково обратился ко мне, обхватывая меня за талию и поднимая на нетвердые ноги.

Я на секунду представила, как эти сабли входят в мой живот, и скорежила мучительную гримасу. Однако… Какие у него красивые волосы, думала я. Наверняка мажет маслами или еще чем. У него твердые плечи, и он спокойно, как пушинку, поднял мое тело. Раскосые глаза на узком загорелом лице играли желтоватыми искорками. Он был мускулист, но не крупен, будто высушен солнцем и соленым морем…

Главное не проболтаться ему об этом. Раннвейг? Что за длинное непонятное имя? Я Елена… Просто Елена из заснеженной, забытой богами страны. И что у меня за сестры? У меня есть лишь непутевый, но несчастный брат. Кажется, смуглолицый не собирается разрубить мое тело своими саблями. Как же они угрожающе сверкают на солнце… Бросает в мелкую дрожь. Мне придется играть роль, но какую? Раннвейг? Черт бы побрал эту Раннвейг! Чтобы выжить в этой вселенной или во моем сне, мне придется много лгать и притворятся. Если я хочу жить? А жива ли я вообще? Ха-ха-ха, какие глупые вопросы я задаю, какие тупые и глупые… Если бы я знала, куда сам черт меня забросил. Бог не принял меня на небеса, либо оттягивает этот момент, чтобы понаблюдать за моей жалкой жизнью.

Но все же, все же… Я должна выжить ради брата и мамы. Выжить, только и всего. Простейшая задача, тьфу! Они любили меня. Единственные люди, любившие меня беззаветно и честно. Никто! Нет, никто не любил меня! Я все буду делать ради них, чтобы мне ни приказали. Этот незнакомец не походит на шутливого простака – но и я не столь умна, чтобы обхитрить человека с саблями. Главное, чтобы меня не заставляли есть рыбу. Ненавижу рыбу!!! Кажется, я начинаю бредить.

Крис наделил меня кинжалом и довольно смазливым лицом. В мире шоу-бизнеса я бы покорила всех продюсеров. В этом проклятом мире, чем бы он ни был, я играю свою главную роль, и пришло время познакомиться с моими «коллегами». Подбадривая себя внутренними монологами, я почувствовала, что свет все-таки проник в меня. Впервые за много лет. Быть может тому виной палящее солнце незнакомого мне песчаного города. Я решительно посмотрела в глаза незнакомца, находя их совсем не зловещими, и, улыбнувшись, произнесла:

– Сегодня тоже был тяжелый день. Быть может, меня разморило от жары, вот я и уснула возле фонтана. Я бы поела чего-нибудь, – окинув взглядом тарелку с финиками на столе, я слегка замешкалась. – Фиников, например, или винограда, – и не поймешь, что они тут едят. Человек прищурил один глаз и хитро улыбнувшись, шепнул мне на ухо:

– Все ради моей любимой дочери.

Он взял меня под руку, и мы направились в залы этого открытого, как балкон, замка. Наигранно прозвучала эта его фраза, будто он хотел показать сарказм, который должен был быть понятен только нам двоим. Но, естественно, я ничего не поняла. Терпение, Раннвейг, если это мое имя. Я все узнаю в свое время. Нужно быть хитрее, внимательнее ко всем мелочам, как заправский немецкий шпион. Только в экстремальной ситуации мой мозг, засыпанный тоннами некачественного фэнтези, соглашался искать выход. В обычных условиях урбанистической обстановки загазованного хмурого города невозможно открыть свой дух для чего-то нового и оригинального. Даже, если ты прочел всю вдохновляющее творчество Пауло Коэльо.

Город – убивает.

Там еще был человек с бородой, не отрывающий своих губ от бокала с водой – явно собеседник смуглолицего «папы». У него была седая борода и рабочие руки, и он долго провожал меня любопытным взглядом.

Я – важная персона?

Мы остановились у позолоченных широких дверей с выгравированными на них львами и двумя стражниками в черных доспехах и длинными копьями. Такие забавные, даже не шевелятся. А мне нужно поздороваться с ними? Это правила приличия, их никто не отменял.

Дура. Я просто дура.

Бронзовый человек подле меня совсем странный. Он смотрит на меня как-то… как-то не так. Я не могу объяснить… но такого папочку я бы всегда побаивалась. Может, у южан принят такой близкий телесный контакт? Он держал меня всю дорогу за талию и больше помалкивал. У нас с ним точно есть секреты, я должна узнать их как можно скорее, пока он ничего не заподозрил!

– Раннвейг, ты запомнила того оружейника с бородой? Его зовут Мэллорн, и он мастер кузнечного дела, лучший в своей области в Айдаре. Завтра на рассвете ты пойдешь к нему в лачугу, что на востоке отсюда, здесь недалеко, просто иди от главных ворот на восток и увидишь ее. Обсудите с ним, что да как. К вечеру я соберу тебе лучшего коня, – он понизил голос, косясь на стражников. – Скатти и Морелла тоже посетят его утром. Только… – он понизил голос. – Давай лучше поговорим в твоей спальне – эти хитрые змеи везде высовывают свои жала.

Шикарные покои, достойные только восточной принцессы открылись моему взору. На столе стояли фрукты и кувшин с вином. Не было ни окон, ни дверей, я спокойно могла выйти на воздух и увидеть море. Клетка с какой-то фиолетовой мохнатой птицей возвышалась на белом постаменте, а на желтоватых стенах висели гравюры с изображениями тигров, змей, лисиц и бородатых темноглазых людей в доспехах. Я плюхнулась на мягчайшую пуховую кровать с кучей шелковых цветных подушечек, но тут же, спохватившись, чинно уселась с краю.

Как-то не по-королевски я себя веду. Мимо проскользнула служанка, девушка лет пятнадцати, унося пустые чаши с вином, и только тогда бронзовый человек расслабился, налил нам по бокалу вину и, сняв кожаные высокие сапоги, сел на меховой коврик у моих ног.

Он мой родственник, он любит меня? Я его дочь, неужели это правда?! Он ведет себя раскованно, уверенно, это его замок, или его город, или даже его страна? Мысли, роем несносных пчел, копошились у меня в мозгу. Я жадно отпила вина, потом еще и еще, пока не осушила его полностью. Мне захотелось опустошить весь кувшин, но сдержалась.

Человек задумчиво глядел на мои пыльные ступни, перебирая пальцами золотые кольца на пальцах. Меня пугал его взгляд. Эти непонятные южане. Хорошо, что я северянка – наши отцы довольно холодны и сдержанны, но это не показатель любви. Мне стоит играть по его правилам, если я хочу выжить.

Вино быстро вскружило мне голову. Кажется, я хотела забыться от той реальности, что обрушилась на меня в один миг. Где-то в глубине души я надеялась, что сейчас, в эту секунду все закончится, я вернусь домой, буду жить по-прежнему, не вспоминая о том, где я побывала и что видела. Это не по-настоящему. Фальшь, театр. Придуманный мир одного человека, готовый уничтожить слабого героя, не подходящего канонам жестокой пьесы.

– Дорогая моя. Пойми, что это будет большой ответственностью для тебя. Но это должно случиться. Так предначертано, пойми. Не спрашивай, откуда я это знаю. Всему свое время. Я дорабатывал наш план миллионами разных способов, и сейчас, он достиг совершенства, как этот жаркий, но прекрасный край, – тут Агварес тепло улыбнулся, неожиданно привстал на колени и, обхватив меня за шею горячей рукой, впился мне в губы. Я опьянела достаточно, чтобы не позвать на помощь или влепить ему звонкую пощечину.

Нет. Он точно мне не отец. Принц невозмутимо продолжил, утирая губы салфеткой:

– В доме никто не знает, что мы с тобой любовники. Ну точнее… догадываются… Но подробностей им знать необязательно, верно? Твои сестры любят тебя, хотя Скатти и не показывает этого. Будет большой ошибкой, если она не примет тебя, как сестру… И пусть для них ты – моя незаконнорожденная дочь… Они не слепы….Они знают все, или хотя бы предполагают. Правда сей истории никому не нужна, она бы уничтожила всех нас, ведь ты понимаешь?

Мы отлично играем наши роли, хотя от ошибок никто не зарекается. Моя жена Хальти ни о чем не подозревает – ведь каждую из вас я люблю абсолютно одинаково. А ты знаешь, как любят в нашей семье: вплоть до самосожжения. Образно выражаясь, конечно…

Пей вино, милая Раннвейг, кто знает, что будет завтра.

У меня в горле застрял большой комок. Настолько большой, что я не могла ничего сказать. Запихнув в рот горсть виноградин, я принялась сосредоточенно жевать. Муж? Тайный любовник? Ну, он симпатичный, и к тому же принц. Но… Это ведь значит. Да, значит только одно: я отдала свою невинность смуглому незнакомому южанину. Какой ужас! Быть незаконной женой – это унизительно! Что за скотские нравы? Боже, меня сейчас вырвет.