Часовые поста № 1: Из истории почетного караула у Мавзолея Ленина - Алексей Сергеевич Абрамов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В кармане его пиджака лежал бессрочный пропуск. Там было напечатано: «КАШКИН Арсентий Владимирович является почетным членом коллектива работников Киргизучпедгиза».
Участник многих знаменательных событий, А. В. Кашкин был членом Совета старых коммунистов, Фрунзенской секции Советского комитета ветеранов войны, республиканского штаба всесоюзной военно-спортивной игры пионеров «Зарница».
Первый часовой поста № 1 скончался 25 мая 1979 года в возрасте 78 лет. У гроба Арсен-тия Владимировича - последние 49 лет жизни штатского человека - стоял почетный воинский караул от частей Фрунзенского гарнизона. Тело легендарного часового опустили в землю под трехкратный прощальный салют из карабинов.
По-разному сложились судьбы первых часовых поста № 1. Но всех их объединяет одно - это славные и мужественные люди, в жизни которых тесно сплелись и величие и трагические противоречия прожитой нами эпохи. В их биографиях раскрывается во всей широте великолепный и цельный героический характер советских людей, бойцов, коммунистов, интернационалистов.
У САРКОФАГА
…Сотни часовых сфотографированы на посту № 1 - у входа в Мавзолей Ленина. Но лишь один запечатлен на почетной вахте у саркофага в Траурном зале.
Фотографировать там нельзя. Исключение сделали только один раз - в январе 1924 года, когда боль потери была особенно свежа и мучительно остра, и миллионы хотели видеть последнюю обитель любимого вождя.
…Траурный полумрак. На простом постаменте - красный саркофаг. В углу - красное знамя, увитое черным крепом. У саркофага - часовой в буденовке.
В те тяжелые дни Н. К. Крупская писала близкой знакомой: «Сейчас гроб еще не заделали и можно будет поглядеть на Ильича… Лицо у него спокойное, спокойное». Вспоминая о недавнем всенародном прощании в Доме Союзов, добавляла: «День и ночь шел мимо народ, смотрел на Ильича и плакал… На улице был страшный мороз, но никто не обращал внимания, улицы были залиты народом, и веяло дыханием революции. Точно 17-й год. Думаю, что смерть Ильича сплотит партию и подымет работу. Хоронила Ильича единая партия, и плакали одинаково все. Работать надо теперь».
Кто же он, солдат революции, воздающий от имени миллионов рабочих и крестьян воинские почести великому вождю?
На фотографии, хранящейся в Институте марксизма-ленинизма, написано: «Гроб с телом В. И. Ленина в Мавзолее». И все.
Я показал снимок ветеранам кремлевской военной школы имени ВЦИК, живущим в столице. Они не узнали часового.
В 1964 году в Москву съехались питомцы этой школы - выпускники 1924 года. Казалось, лучшего случая не может представиться… Седовласые генералы, полковники и штатские внимательно рассматривали снимок, вертели его в руках, но… Без сомнения, они много раз видели этого курсанта, были с ним в лагерях и на стрельбищах, в караулах и на парадах. Но 40 лет - не 40 дней… И ветераны возвращали фото, смущенно или сокрушенно пожимая плечами… Тайна часового оставалась нераскрытой.
Через год у Спасской башни Кремля вновь собрались «ленинские юнкера» - выпускники 1925 года. Фотография опять переходила из рук в руки. Самыми «утешительными» были слова: «Кто-то из наших…» Но кто? Вдруг сквозь толпу, сгрудившуюся около фотографии, протиснулся коренастый пожилой человек в зеленом военном плаще. Посмотрев минуты две на снимок, сказал: «Это - Суровцев». Заметив мой недоверчивый взгляд, пояснил: «У меня отличная память на людей. Увижу человека через 30 - 40 лет и - сразу узнаю, а он меня - нет. Не верите?… Смотрите, - он показал рукой на пожилого мужчину у гранитных трибун, - вон - Вася Широчкин. Мы не виделись сорок лет. Я подойду к нему, и вы убедитесь, что я не ошибся…»
Все произошло так, как предсказал этот человек.
- Это Иосиф Суровцев, - повторил он. - Наши койки стояли рядом.
К сожалению, полковник Н. И. Новгородский ничего не знал о дальнейшей судьбе своего друга.
По моей просьбе летописец школы имени ВЦИК полковник М. П. Годин поднял свои богатые домашние архивы и подтвердил, что действительно курсант Суровцев окончил учебу в 1925 году.
Имея эти данные, Главное управление кадров Министерства обороны СССР сообщило:
«Капитан Суровцев Иосиф Васильевич, 1903 года рождения. Исключен из списков офицерского состава ввиду смерти… В Ленинградском городском военном комиссариате за него получает пенсию жена Ф. А. Суровцева-Френкель».
Признаться, я с робостью написал этой женщине. Боялся разбередить старые раны, вновь напомнить о потере мужа, который - я допускал и это - мог оказаться лишь однофамильцем того, чей портрет, вырезанный из фотографии, я просил ее опознать.
Через двадцать дней пришел ответ. Что в конверте?… Я сразу стал читать последние строчки, чтобы по их тону понять характер всего письма:
«P. S. Думаю, не будете возражать, что фото оставила у себя. Ф. Суровцева-Френкель».
Он!… Спасибо полковнику Н. И. Новгородскому.
Ф. А. Суровцева сообщала, что «во время смерти В. И. Ленина муж учился в школе командиров в Москве» и что «у него долго хранилась вырезка из какой-то военной газеты, где он, как отличник боевой и политической подготовки, был изображен на посту у гроба вождя».
Действительно, похожий снимок был опубликован (без фамилии часового) в февральском номере журнала «Прожектор».
Эксперт Всесоюзного научно-исследовательского института охраны общественного порядка А. Зинин, сличив фотографии часового и Суровцева, подтвердил, что на них изображено одно и то же лицо.
…Через Николаев проходили красные отряды. Громыхали пушки, цокали подковы, полыхали знамена. «И «Яблочко-песню» играл эскадрон смычками страданий на скрипках времен»… Тревожной весной 1919 года с одним из полков ушел на фронт 14-летний доброволец Иосиф Суровцев. Сын чернорабочего, учившийся слесарничать в одном из гаражей, он давно лелеял мечту вихрем мчаться на лихой тачанке и косить беляков из пулемета. Чтобы взяли в Красную Армию, прибавил себе два года.
Немало походных дорог прошагал николаевский Гаврош… В нем - худеньком красноармейце в длинной, не по росту, шипели, выгоревших обмотках и потрескавшихся ботинках - жила великая душа народа, который больше не мог терпеть голод, нужду и притеснения…
- Это был образцовый кремлевский курсант, - вспоминал полковник Н. И. Новгородский, встретившийся с Иосифом в 1922 году. - На старшем курсе его назначили командиром отделения - честь, которой удостаиваются немногие курсанты. Аккуратный и подтянутый, он отличался высокой требовательностью к себе и другим. Признаться, как подчиненный, я считал его требовательность плохой чертой.
Но позднее, став командиром, понял, что это - его достоинство.
22 января 1924 года на траурном собрании,