Мера - Вячеслав Аникиев

– Итак, по плану у нас ознакомление с рефератом товарища Титова Антона. Ну что ж, выходите, любезный.

Антон гордо проследовал за кафедру и раскрыл первую страницу изобретённого им, как ему казалось, трактата.

– Реферат на тему «Философия меры в трактате Гегеля “Наука логики”», – уверенным голосом продекламировал Антон, предвкушая похвалу и отличную оценку. Профессор с видимой уверенностью в своей методологии гордо посмотрел на Антона.

– Мера – это качественно определённое количество или количественно определённое качество. Последовательность определений меры: специфицированное количество, специфическая мера, реальная мера.

§ 76. Количественная определённость получает свою специфику благодаря добавлению к ней качественной определённости. Числом мы определяем некоторое количество каких-то единиц, ещё не определённых по своему качеству: 5, 7, 10, и не суть важно, чего именно. В определении специфицированного количества мы уже имеем соединение определённого количества со столь же определённым качеством: 30 солдат, 25 зёрен, 1000 деревьев.

Специфицированное количество уже представляет собой некоторую меру, но эта мера имеет ещё внешний характер. Она образуется за счёт простого соединения наименования некоторого предмета с некоторым числом. Поэтому специфицированное количество способно вместить в себя всё на свете, ему по силам самые несуразные и самые невообразимые комбинации количественной и качественной определённости предметов, вроде таких, как «тысяча актов балета» или «тридцать пять тысяч одних курьеров».

Тот, кто присматривался к ходу умственного развития своих детей, без труда вспомнит, что в возрасте трех-пяти лет они высказывают всякую ерунду, суть которой состоит в появлении у ребёнка способности к спецификации количества. Дети говорят, что где-то, в каком-то месте, у них уже есть или скоро будет миллион шоколадок, сто машинок, тысяча фонариков и т. п. Для взрослых эти речи, конечно же, несерьёзны, и мы пропускаем их мимо ушей, но они очень серьёзны для самого ребёнка, ибо свидетельствуют о том, что развитие его мышления идёт в правильном направлении: через освоение определения специфицированного количества к освоению определения реальной меры…»

– Вы что, над нами издеваетесь? – профессор перебил Антона на полуслове.

– Почему издеваюсь? – поинтересовался ошарашенный Антон.

– Как же? Переписав философский труд Гегеля, Вы считаете, что тем самым выполнили реферат. Это Ваш реферат, а не Гегеля. В нём должны быть Ваши мысли. Почему Вы считаете, что Ваши товарищи сами не в состоянии прочитать этот труд? Садитесь на место, уважаемый. Ваша «пара» Вам обеспечена. Ваше безразличие и есть пренебрежение мерой.

Профессор взял со стола ручку и уверенно что-то пометил на листе. Положив ручку обратно на стол, он, придерживая правой рукой одну створку журнала, левой рукой разогнал другую и резко закрыл журнал. Старинный фолиант издал громкий звук, напоминающий хлопок. Вылетевший изнутри пыльный поток воздуха пронзил Антона запахом старых страниц. И как ему показалось, волосы зашевелились на его голове. Антон был ошарашен. Ему казалось, что жаркая красная краска наливает его лицо. Пройдя на своё место, он, сел ничего не понимая.

– Вот это прикол, – прозвучал голос за спиной.

12. Симптомы

Звонок на перемену прозвенел как-то своевременно. Только радости от этого ожидаемого каждым студентом события у Антона не было. Засунув разочаровавший его реферат в рюкзак, он побрёл в коридор.

– Ну что, в лабораторию? – спросил Стас, пробираясь сквозь толпу сокурсников, – У нас сегодня практические занятия по тормозам.

– Мне как раз сейчас ещё тормознуть немного – и всё, – печальным голосом, ответил Антон.

– Чего ты переживаешь, как в первый раз.

Стас закинул свой рюкзак за плечи, и они вместе направились на следующую пару.

После занятий по остановке вагона, где под чётким руководством доцента Киреева по прозвищу «Тормоз» пришлось поочерёдно переставлять воздухозаборные краны в различные положения, Антон направился с друзьями домой. Ещё один день учёбы прошёл. Сколько их ещё будет? Дорога обратно до трамвая казалась более короткой, чем в институт. Пейзаж двигался в обратном направлении. Лучи окрепшего дневного солнца освещали путь, чередуясь с простирающимися тенями домов и деревьев. На остановке трамвая было мало народу. Хотя и трамваев в это время также было маловато, но шанс проехаться сидя, гладя в окошко, был всё же более вероятен, чем утром.

Послышался звук скрежета колёс, из-за угла появилось очертание вагона. Антон взглянул наверх, дабы определить номер маршрута. Он видел довольно далеко. Когда Лера лишь пыталась уловить очертания букв вдалеке, Антон безошибочно читал ей всё, что там написано. Трамвай приближался.

«Трамвай домой. Каждый день, с перерывом на выходные, праздники и каникулы. Туда-сюда, туда-сюда, как в анекдоте про кавказцев», – подумал Антон, – Стас, помнишь анекдот про кавказцев?

– Расскажешь – вспомню, – как в пустоту ответил Стас.

«Встречаются утром кавказцы Вано и Гиви, и Гиви говорит Вано: «Слушай, Вано, мне ночью такой сон приснился… Как будто я на снежно-белом Мерседесе по центральному проспекту нашего города гордо езжу туда-сюда, туда-сюда».

«Вах, – восхищается Вано, – А мне приснилось, что я всю ночь напролёт с тремя красавицами наслаждался». «Вах, Гиви, почему меня не позвал? Я же твой друг», – удивился Вано. «А я посмотрел в окно, а ты на снежно-белом Мерседесе по проспекту туда-сюда, туда-сюда, – ответил Гиви…»

– Да, было дело, – смеясь, сказал Стас.

– В смысле? Ты кто из них – Вано или Гиви?

– Да нет, в смысле, вспомнил.

Друзья засмеялись. Тем временем трамвай уже поравнялся с остановкой. Антон, посмотрев на информационную табличку сверху, уловил цифру «шесть». Он уставился на неё удивлёнными глазами. Что было особенного в этой цифре для него сегодня? Ни форма, ни дизайн не блистали изяществом.

– Стас, это наш трамвай? – испуганно спросил Антон.

– Ты что, ослеп? Наш, конечно, шестой номер.

«Шестой номер? Трамвай домой, почему просто не написать: трамвай домой», – билось в висках ничего не понимающего Антона.

– Что с тобой? На тебе лица нет, одни черты. Ты не заболел часом, а то можем полечиться, – посмотрев на друга, произнёс Стас, показывая на руке похмельную композицию из пальцев.

– Это у него от чрезмерности происходящих любовных событий, кои, быть может, и нас с тобой настигнут, – прозвучал из-за спины голос Дана.

– Тьфу ты, не скоро они бы нас настигали. Ладно, прыгайте в трамвай. Антоха, тебе помочь? Вашу ручку, – ухмылялся Стас, запрыгнувший на первую ступеньку вагона и протянувший руку.

– Засунь свою ручку себе в карман, – резво прыгнув в вагон, парировал Антон, давая понять, что всё с ним в порядке.

13. Суп

– Так, пожрать бы чего, – произнёс Стас в пустоту коридора, потирая руки.

По комнатам блока гулял ветер. От столь неожиданного предложения мгновенно воцарилась тишина. Антон взглянул на друга честным взглядом и пошёл на кухню. Из тех мужчин, которые умеют сварить суп, большая часть прошла школу общежития, где вопрос о пище насущной стоял остро. Денег на ежедневную столовую не хватало, да и зачем было тратить неприкосновенный запас, столь необходимый для редких развлечений. Поэтому приготовление стряпни из заранее привезённых от заботливых родителей продуктов было единственно правильным решением. Но вопрос посильного участия в процессе был камнем преткновения. В компании этот вопрос решался довольно просто. И Антон, и Стас любили готовить незамысловатые блюда, но терпеть не могли подготовительные работы: чистить картошку, мыть кастрюли и добывать, как обычно, у девчонок недостающие компоненты. По этой схеме всегда можно было сварить суп из топора. Обычно друзья готовили поочерёдно и подпрягали на подсобные работы Дана и Жору. Делали они это гордо, стоя у плиты, важно раздавая инструкции. И в итоге проделывали не самую трудную работу.

Так получилось и в этот раз. Антон взялся за руководящую работу, дав наставление Стасу заняться обработкой продуктов, а Жоре доверив мытьё посуды, оставшейся с последней трапезы. Лишь Дан был свободен в этот момент. Он с жадностью погрузился в интерактивное общение, доказывая окружающим, что не хлебом насущным лишь жив человек.

Всё было как обычно, в определённом порядке: вода, продукты, соль, приправы. Машинальность действий говорила о расчётливости профессионала. Соль из банки, приправы из пакетиков легли последним штрихом. Антон с довольным видом и хорошим настроением пригласил друзей на кухню.

Скорость прибытия от комнаты до кухни в этот момент достигала наименьшего значения в сравнении со скоростью призыва к мытью посуды или другой нудной работе. Разобрав тарелки и подручные средства, с упоением порезав хлеб, сидящие за столом принялись есть. Отхлебнув несколько ложек, Стас, Дан и Жора, не сговариваясь, посмотрели друг на друга, а после на Антона. Их взгляды были обиженно-опустошёнными и вопрошающими.