Конец власти. От залов заседаний до полей сражений, от церкви до государства. Почему управлять сегодня нужно иначе - Мойзес Наим

При этом каждый из этих четырех каналов – сила, свод норм и правил, реклама и вознаграждение – функционирует по-своему. Понимание различий между ними позволяет осознать атомарную структуру власти.

Приведенная мной классификация каналов власти восходит к основополагающему труду выдающегося южноафриканского исследователя бизнеса и управления Йена Макмиллана из Уортонской школы бизнеса при Пенсильванском университете (см. таблицу 2.1). В книге “Формулировка стратегии: политические концепции”, опубликованной в 1978 году, Макмиллан рассказывает всем, кто изучает бизнес, о сложностях власти и ведения переговоров. Он подметил, что во всех случаях, когда речь идет о власти, одна сторона манипулирует ситуацией, чтобы повлиять на действия другой стороны{24}. Виды манипуляций могут быть различными в зависимости от ответов на два вопроса:

Во-первых, меняет ли манипуляция структуру сложившейся ситуации или только оценку ситуации второй стороной?

Во-вторых, предлагает ли манипуляция улучшение или же подводит вторую сторону к тому, чтобы та приняла результат, который не является улучшением?

Роль силы (принуждение), свода норм и правил (долг), рекламы (убеждение) и вознаграждения (поощрение) определяет ответы на эти вопросы в любой конкретной ситуации.

Таблица 2.1. Классификация власти по Макмиллану

Источник: по материалам книги Йена Макмиллана “Формулировка стратегии: политические концепции” (1978).

Подход профессора Макмиллана отличают три больших преимущества. Во-первых, он связан непосредственно с практической стороной власти, с ее воздействием на реальные ситуации, решения и поведение. Макмиллана не ослепляет образ лидеров, которые позируют на красном ковре фотографу, олицетворяя собой мощь своих должностей. Исследователь задается вопросами: а) какими средствами располагает каждый из лидеров (равно как его противники и союзники), чтобы справиться с конкретной задачей, б) каковы масштаб и пределы, в которых возможно изменить ситуацию.

Во-вторых, подход Макмиллана стратегический и рассматривает власть в динамике, а следовательно, применим (помимо геополитики, анализа военных проблем и конкуренции между корпорациями) практически к любой сфере деятельности. Поскольку Макмиллан исследует бизнес, то и теорию разработал на основе своих научных интересов, а именно бизнеса и управления, изучая динамику власти внутри компаний. Однако этот же подход можно применить к любой другой области, что я и делаю в этой книге.

Третье существенное преимущество такого взгляда на власть в том, что он позволяет разграничить такие понятия, как власть, могущество, сила, авторитет и влияние. И в этом очень помогает концептуальная схема Макмиллана. И власть, и влияние могут менять поведение других или, точнее, заставить других делать или не делать что-либо. Но влияние меняет восприятие ситуации, а не саму ситуацию{25}. Таким образом, классификация Макмиллана помогает продемонстрировать, что влияние – разновидность власти в том смысле, что власть включает в себя не только действия, которые меняют ситуацию, но и действия, которые меняют способ восприятия ситуации. Влияние – форма власти, но, разумеется, власть можно применять и другими способами.

Например, красочный рассказ о преимуществах того или иного района, направленный на то, чтобы заключить сделку, изменив восприятие покупателем стоимости жилья, отличается от другого способа продажи – снижения цены дома. Агент по продаже недвижимости, который меняет восприятие покупателя, обладает влиянием для того, чтобы это сделать, а владелец, который снижает цену, чтобы продать дом, обладает властью изменить структуру сделки.

Почему власть меняется (или не меняется)

Поговорим о власти с точки зрения способности различных игроков влиять на исход сделки. Любая конкуренция или конфликт, будь то война, битва за долю на рынке, дипломатические переговоры, привлечение верующих общинами соперничающих конфессий, даже спор о том, кому после ужина мыть посуду, связаны с распределением власти. Это распределение отражает способность соревнующихся сторон заставить других поступать так, как им надо, с помощью комбинации силы, свода норм и правил, рекламы и вознаграждения. Иногда соотношение сил не меняется в течение длительного времени. Примером может служить классический “баланс сил” в Европе XIX века: континент избежал масштабных войн, границы государств и империй менялись незначительно и только по договору. Так же было и в разгар холодной войны: СССР и США с помощью значительного количества силы и вознаграждений выстраивали и поддерживали глобальные сферы влияния, которые, несмотря на эпизодические локальные конфликты, практически не менялись.

Структура рынков колы (как Coca, так и Pepsi), операционных систем (PC и Mac) и пассажирских самолетов для перелетов на дальние расстояния (Boeing и Airbus), на каждом из которых представлены два главных игрока плюс несколько аутсайдеров, – еще один пример стабильного (или, по крайней мере, не очень изменчивого) соотношения сил. Но как только новая сторона обретает способность более действенно применять силу, убедительнее апеллирует к традициям и моральному кодексу, выдвигает более заманчивое торговое предложение или обещает большее вознаграждение, власть меняется и преобразует всю перспективу, причем зачастую кардинальным образом. И тут начинается самое интересное: возникают новые возможности, трансформируются сферы деятельности, меняется государственный строй, развивается культура. Если же такие сдвиги происходят более-менее одновременно, меняется повседневная жизнь каждого.

Но из-за чего меняется соотношение сил? Например, из-за появления нового талантливого игрока, подрывающего устои, такого как Александр Македонский или Стив Джобс, или революционного изобретения вроде стремени, книгопечатного станка, интегральной схемы или YouTube. Разумеется, распределение власти может меняться из-за войн и стихийных бедствий: так, последствия урагана Катрина привели к маргинализации некогда могущественных школьных советов Нового Орлеана и росту влияния чартерных школ. Нельзя сбрасывать со счетов случайности и слепое везение: тот, кто прежде прочно сидел в своем кресле, может допустить стратегическую ошибку или промах и лишиться должности. Вспомните хотя бы Тайгера Вудса или Дэвида Петреуса. А иногда годы и болезнь берут свое и меняют расстановку сил в руководстве компании, в правительстве, армии или спорте.

С другой стороны, не каждое изобретение становится популярным. Не каждый хорошо управляемый бизнес с востребованным продуктом и тщательно разработанным планом получает финансирование или возможность сбыта, необходимые для того, чтобы получить место под солнцем. Одни гигантские корпорации и организации оказываются беззащитными перед новыми ловкими соперниками, другие же отгоняют их, как назойливых мух. Перемены во власти непредсказуемы. Распад Советского Союза, “арабская весна”, спад популярности крупных газет вроде Washington Post, появление Twitter в качестве источника информации – все это говорит о том, что невозможно предугадать, какие перемены во власти ожидают нас в ближайшее время.

Значение барьеров для достижения власти

Пытаться предсказать перемены во власти – пустая затея, однако понять тенденции, которые влияют на расстановку сил или меняют саму природу власти, необходимо. А для этого нужно определить, какие существуют барьеры для достижения власти в данной конкретной сфере. Из-за каких технологий, законов, оружия или уникальных ресурсов новичкам трудно добиться власти, которой обладают старожилы? Как только возникают барьеры, те, кто наделен властью, укрепляют свое положение и контроль. Когда же барьеры разрушаются, новые игроки получают конкурентное преимущество и могут бросить вызов существующей структуре власти. И чем сильнее разрушен данный барьер власти, тем необычнее и неожиданнее оказываются новые игроки и тем быстрее добиваются успеха. Определите барьеры власти и то, укрепляются они или слабеют, и вы разгадаете бо́льшую часть загадки власти.

Монополии, однопартийные системы, военные диктатуры, общества, где предпочтение официально отдается какой-то одной нации или религии, рынки, переполненные рекламой одного-единственного продукта, картели наподобие ОПЕК, политические системы вроде американской, когда две партии эффективно контролируют весь избирательный процесс, так что у мелких партий нет никаких шансов, – все это ситуации, когда барьеры, окружающие власть, высоки, по крайней мере пока что. Однако некоторые крепости можно взять штурмом – либо потому, что их оборона не так сильна, как кажется, или же они не готовы к новым типам нападающих, либо, если уж на то пошло, потому что ценности, которые они защищают, утратили смысл. Но в этом случае торговые пути их обходят, да и для противников они не представляют никакого интереса.