Человек среди чувств. Начало. Сказки и размышления о внутреннем ориентировании - Виктор Кротов

Как бы искусно ни был устроен наш глубинный шланг, по которому сознание получает то, что ему нужно, от внешнего мира, всё доходит к нам изменённым. Учение, снабжающее нас представлениями о жизни, должно знать об этом и интересоваться происходящими метаморфозами – чтобы приготовленная им для нас мировоззренческая провизия оставалась съедобной. Если это так, если учение понимает, что работает на человека (и мы сами понимаем, что оно работает на нас), можно надеяться на успешное обеспечение нашей глубинной деятельности.

Если воздушная сила учения помогает нам летать, а не закручивает учение ветряным штопором в борьбе с другими учениями, нам не нужно от него прятаться.

Обо всём этом и нужно помнить нам, в каком-то отношении ветряным людям, а в каком-то глубинным, когда мы выбираем, какое из учений годится нам в проводники.

Мудробородая философия, объявляющая себя наукой и загромождающая наши головы многослойными изысками эрудиции, может помочь лишь небольшому количеству энтузиастов, у которых хватает сил докопаться до сути словесных формул и перевести их на свой внутренний язык. Нам нужна философия-искусство, чутко сопереживающая нам в наших жизненных поисках, помогающая нам увидеть, что для нас важнее всего, и идти по своим путям, не теряя самого важного из вида.

Мы не будем грустить о той философии, от которой бежим, если мы бежим навстречу своей философии.

Остров учителей

Все знали: Бдам был озорником. Однажды он залез в лодку на причале, отцепил её и поплыл. Только вёсел там не было. Унесло его течением и принесло его на далёкий остров.

Здесь жили одни учителя. Обрадовались они Бдаму. Каждый его к себе тянет, каждый своему предмету учить хочет.

Спрашивает Бдам:

– А где же ваши ученики?

– Всех выучили, – говорят учителя.

– А кем я буду, когда вы меня выучите?

– Тоже учителем будешь, не хуже нас.

– Ха! – говорит Бдам. – так это уже не поозорничаешь.

И не стал вообще учиться.

Учителя за ним бегают, ловят, к себе тянут, уговаривают. А он одним озорством занимается. Рад-радёшенек такой жизни. Вырос, а всё озорничает.

Да только приехали на остров родители с очень грустным ребёнком. Искали, кто может научить его веселиться. Все учителя руками разводят, говорят: вам только Бдам поможет. Пришлось Бдаму стать учителем озорства. Такой уж остров оказался учительский.

Глава 2

Внутреннее ориентирование

Может быть, в школах будущего (или хотя бы в университетах) этот предмет – внутреннее ориентирование – займёт когда-нибудь первое место. Когда-нибудь всякому просвещённому человеку будет очевидно: без культуры самопознания вся остальная культура превращается в подслеповатое «иду туда, не знаю куда, ищу то, не знаю что». Мы привыкли к этому подслеповатому существованию, как некогда люди привыкли к пещерной жизни, но надо же когда-нибудь духовной эволюции догонять материальную.

А может быть и нет. Может быть, «часы» на изучение внутреннего ориентирования должна предусматривать не школьная (или университетская) программа, а наш внутренний завуч, отвечающий за развитие одной-единственной личности. Но и в этом случае необходимо множество разнообразных учебных пособий, подходящих для разных интеллектов и темпераментов, необходимы учителя-консультанты, необходимы факультативные занятия, куда можно придти со своими вопросами.

Что же касается экзаменов, то жизнь устраивает их нам неожиданно и достаточно часто, не оглядываясь на то, усердно ли мы занимаемся самым важным предметом или валяем дурака, на что каждый, наверное, тоже имеет право.

Впрочем, в ожидании тех чудесных времён, когда значение внутренней культуры получит всеобщее признание, каждый из нас может признать её значение для себя. Каждый может уделить внимание внутреннему ориентированию, начиная с любого мгновения. И раз мы с тобой, читатель, встретились на страницах этой книги, значит для нас это мгновение уже когда-то настало.

Где я внутри себя?

С выяснения смысла названия книги, наверное, следовало её начать. Тем более, что название со странностью. «Человек среди учений» – это ещё понятно. Но «Человек среди чувств»?..

Среди чьих чувств? Ведь не среди чужих. А если среди своих, то разве чувства человека – это не он сам? Как это возможно: быть среди себя самого?

На вопрос «возможно ли это?» ответить легче. Достаточно рассказать сказку.

На вопрос «как это возможно?» ответить труднее. Пришлось бы рассказать множество сказок. Для каждого свою. Но что-то в них было бы общее.

Погоня за вдохновением

Сидел как-то поэт в саду и сочинял стихи: пришло к нему вдохновение. И вдруг ему стало ужасно интересно рассмотреть вдохновение поближе. Протянул к нему руку, а вдохновение наутёк. А поэт – за ним!..

По сторонам поэт не оглядывался, лишь бы не отстать. Даже и не заметил, как это они среди зеркальных избушек оказались. В какую-то из них вдохновение и нырнуло. Вот только в какую?

Подбежал поэт к одной избушке, распахнул зеркальную дверь, спрашивает: «Не здесь вдохновение?» – «Да нет, – говорит хозяин избушки. – Это я тут живу, любитель природы».

Бегает поэт по избушкам, ищет вдохновение. А ему то любитель порассуждать попадётся, то любитель повыступать, то ещё кто-нибудь.

Тут заметил он, что его отражение в зеркальных избушках всё бледнее становится, а сами избушки всё прозрачнее. Ещё заметил, что избушки эти далеко тянутся, когда это все их обойдёшь?

Но поэт не расстроился. Идёт неторопливо, разглядывает жителей разнообразных за прозрачными стенами. Сам уже и не отражается ингде, словно его и нету.

Только вдруг вспомнил он, что стихотворение своё не дописал. Вернуться захотел. Только как же это сделать? Глаза зажмурил, головой потряс. Открыл глаза – а он уже в саду. И вдохновение где-то рядом мелькает. Не стал поэт больше его выслеживать, а скорее принялся за стихи.

По разным побуждениям и с разными целями человек может оказаться среди обитателей своего внутреннего мира. Каждый обитатель – это он, и сам наблюдатель – это он.

В каждом из обитателей своего внутреннего мира я могу узнать себя самого. Каждый отражает какую-то сторону моего существования. И каждое из таких отражений, как только я разглядел его, уже стало чем-то самостоятельным.

И когда я обнаружу, что все они, эти обитатели-отражения, живут сами по себе, я останусь лишь наблюдателем. Невидимым наблюдателем, прозрачным путешественником, бесплотным вниманием к подробностям внутреннего мира.

Вот это чистое «я» и можно назвать человеком среди чувств. Человеком среди чувств и всего остального, что может встретиться нам в той нашей персональной вселенной, где так легко очутиться и где мы так плохо, к сожалению, ориентируемся.

Человек среди чувств – это центральное ядро человеческой души, её суть.

Это её главный хозяин, постоянно осматривающий (если он действительно хозяйничает) всё, с чем он имеет дело.

Если не принимать во внимание этого хозяина, человеческая душа оказывается всего лишь психикой, достаточно механической структурой, в которой можно высматривать и подкручивать те или иные винтики. Многие такие вещи можно делать даже со стороны.

Но книга эта обращена именно к хозяину. К хозяину своей души, озабоченному её состоянием и развитием. И вместе с тем – что важно! – озабоченному не только этим.

Усердный домосед

Откуда появился Фортер в этом городке, никто не знал. Построил он себе домик на окраине и стал там жить. Только жил он очень странно.

Колодец он выкопал в пристроечке к дому, там воду и брал. Хлев да курятник тоже с домом соединялись. Дверь открыл – и уже там. Да и всё остальное так Фортер сделал, что из дому вовсе не выходил.

Однажды сосед к нему в гости пришёл. Посидели, поговорили. Потом сосед к себе в гости позвал. Фортер обещал через несколько дней выбраться. Так за эти дни он целую галерейку провёл от своего дома к соседнему.

Прошёл по галерейке, постучался – вот он и в гостях. Соседской дочке так это понравилось, что она тут же за Фортера замуж вышла, и зажили они одним домом.

Фортер замечательным хозяином был. Всё построит, оборудует, починит. Один у него был недостаток: не любил из дома выходить. Даже грибы у себя в погребе разводил, чтобы в лес за ними не ходить. Никак жена не могла к этому привыкнуть. Видит, что Фортера не переделаешь, обиделась и ушла обратно к родителям жить. И галерейку между домами разобрали.

После этого Фортера очень долго никто не видел. Он и дверь никому на стук не открывал. Когда уже холодать стало, а у него из трубы всё дыма не видно было, решились соседи, дверь высадили и в дом зашли.

Пусто в доме. Только в одной из пристроек у погреба дверь открыта. Спустились в погреб, смотрят: по стенам грибы растут, а посредине лестница ещё глубже ведёт. Сошли по ней, а дальше коридоры начинаются, и уходит те коридоры далеко-далеко, глубоко-глубоко, и никто не знает, по какому из них Фортер ушёл.