День святого Валентина. Время не лечит, оно учит жить с болью - Наталья Попова

Раздумывать о том, как и на что жить, ни сил, ни времени не было. Каждый ее день был расписан буквально по минутам и подчинен расписанию сна и бодрствования младенца. Как только ребенок засыпал, она успевала убирать, стирать, готовить, ходить в магазин. Через пару недель, когда поняла, что «декретные» тают на глазах, обзвонила своих бывших клиенток и приняла первые заказы. Спала буквально 3—4 часа в сутки, но деньги, пусть сначала не такие большие, все-таки появились. Когда Павлик начинал капризничать и плакать, Тамарочка, качая, уговаривала его:

– Сынок, ну что же ты? Дай маме время. Если мама не сошьет тете блузку, тетя не заплатит денежку, и нам с тобой нечего будет кушать.

И малыш, как будто понимая тревогу матери, унимался и засыпал. Так и рос мальчик под стрекот швейной машины.

А Тамара все шила и шила. И эта строчка была бесконечной, потому что мальчику с каждым днем нужно было все больше и больше. Себе она позволяла только самое необходимое, ему все самое лучшее: еда, одежда, игрушки. Она запретила себе смотреться в зеркало, потому что, глянув как-то раз мельком на свое отражение, просто не узнала себя. На нее смотрела постаревшая, усталая и сильно похудевшая женщина. От былой свежести и яркости не осталось и следа. Словно кто-то недобрый, как ее бывшая свекровь, безжалостной рукой стер ее румянец на щечках и блеск в глазах.

Кстати, о свекрови. Через месяц после рождения Павлика раздался стук в дверь, Тамара открыла и остолбенела. На пороге стояла Евдокия Петровна со своим мужем.

– Ну, здравствуй, невестушка! – запела приторно-сладким голосом Гюрза. – Вот, пришли с дедом на внучка поглядеть. Подарочки принесли, – и сунула окаменевшей Тамаре в руки какой-то сверток.

– Какая я тебе невестушка?! – звенящим шепотом зашипела Тамара, чтобы не разбудить уснувшего Павлика. – Какого внучка посмотреть?! Вон пошли! Оба! Нет у вас невестки, а тем более внука нет! Никогда, слышишь, никогда не смей сюда приходить! Сын только мой! Даже не покажу никогда! На своего сынка любуйся! Радуешься, что семью нашу разрушила и сына алкашом сделала?! Вот теперь с ним сама и разбирайся! А своего я сама без вашей помощи выращу. И забери свои подачки, нам от тебя ничего не надо! – уже срываясь на крик, Тамара выбросила сверток и захлопнула дверь. В комнате заплакал, разбуженный криком, младенец.

Свекор со свекровью появились еще раз. Но Тамарочка, не простившая им своей исковерканной семейной жизни, даже на порог не пустила. Как ни уговаривала Евдокия невестку, разрешить хоть одним глазком взглянуть на внука, Тамара осталась непреклонной.

– У вас своя жизнь, а у нас своя! Нет у вас внука! А у меня мужа нет! Забирайте свое «счастье» и проваливайте! Глаза бы мои на вас не глядели! – заходилась в крике Тамара, вытесняя гостей из квартиры. – На подарки зря потратились! Не нуждаюсь. Сама сына выращу, – остервенело твердила Тома.

Девочки с работы тоже разок навестили, подарочек принесли. Да на этом и закончилось. У каждого своих забот полно, да и люди в принципе чужие, а задушевных подруг у Тамарочки, как известно, не было.

И только Света и Роман не забывали Тамару с Павликом. С каждой оказией, отправлявшейся в город, они старались передать гостинцы. Роман получал офицерский паек, от которого и умудрялась Светлана выделить новой подруге гречку и рис, тушенку, рыбные консервы и сгущенное или сухое молоко. Когда на заставу приезжал «Военторг», Светлана ухитрялась покупать детские вещи в двойном экземпляре, для своего Валька и для Павлика, о котором никогда не забывала. Так и стоял у нее перед глазами малыш с носиком-пуговкой, которого она кормила, как родное дитя. Да еще бледное Тамарино лицо, на котором, как пером на бумаге, было написано отчаяние и одиночество, да стыд за то, что ни она сама, ни ее ребенок никому не нужны. А еще страх перед будущим! Как жить-быть, когда даже в малом деле понадеяться не на кого? Света приняла ее боль, как свою. И изо всех сил старалась, насколько могла, смягчить удар судьбы. Как хотелось ей, чтобы Тамарочка почувствовала в них с Ромой помощь и поддержку!

Сначала Тамарочка была искренне благодарна Роману со Светой. То, что они делали для нее, было очень существенной подмогой. Каждый раз, получая посылочку от Краснояровых, Тамарочка плакала от осознания того, что есть на свете добрые люди. Постепенно у всех такое положение дел вошло в привычку: одни считали своим долгом отдать, а другая получить. И если вдруг «передача» задерживалась на продолжительное время, то это стало вызывать сначала недоумение, а потом и неудовольствие. А как же вы хотели!? Вы в ответе за тех, кого приручили! Со временем чувство благодарности притупилось совсем, и появилось устойчивое чувство злобы и зависти. И опять одни и те же вопросы не давали покоя: «Почему так несправедлива жизнь? Почему одним все, а другим ничегошеньки?» Тамара и сама не заметила, как в мыслях своих стала желать Светлане жестокой судьбы.

– Пусть и она тоже узнает, каково жить нелюбимой, одинокой, без поддержки! Сможет ли она остаться такой же доброй и светлой? – зло накручивала себя Тамара, разглядывая в зеркале почти незнакомую женщину с усталым, бледным от недосыпания лицом и впалыми щеками. – Куда девались былые красота и привлекательность? Где мои тугие, с ярким румянцем щечки? Где мои блестящие и озорные глазки?

И жалко ей было себя с каждым днем все больше. И ненависть ко всему миру кипела с каждым часом все круче. И даже ребенок, которого она была вынуждена кормить и ухаживать за ним, постепенно стал вызывать не любовь и умиление, а дикое раздражение и злобу. Ведь это из-за него она сейчас терпит нужду, несвободна, отдает ему столько физических сил, что порой валится с ног.

А ребенок, видно, чувствовал нелюбовь матери. Да еще посещения буйного папаши добавляли «спокойствия». Маленький Павлик практически перестал спать и орал, как резаный. А еще болел, не переставая, выматывая окончательно, смертельно уставшую мать. Так прошел год.

Светлана и Роман, особенно первое время, частенько вспоминали Тамару. Даже пытались поддерживать с ней отношения. Как только случалась оказия, передавали с сослуживцами, ехавшими с заставы в город, вещи для ребенка и продукты. Тамара гостинцы принимала, говорила гонцу спасибо, но ни разу даже записку не написала. Просто просила передать, что у нее все нормально.

Жизнь шла своим чередом, подошло время отпуска и замены. Рома и Света планировали отпуск провести у родителей, познакомить, так сказать, внука с дедушками и бабушками. А потом уже к новому месту службы. Уезжали они из Забайкалья, думая, что навсегда.

За день перед днем рождения Валентина и Павлика Краснояровы прибыли в Читу. До вылета самолета было часов шесть, поэтому Краснояровы накупили гостинцев и решили сами навестить Тамарочку и Павлика, повидаться и попрощаться. Тамарочка стояла у окна с ребенком на руках, когда увидела, приближающуюся к ее подъезду, молодую пару. Сердце екнуло и больно заныло. Она сразу узнала Свету и Романа. На руках у Ромы сидел пухлый младенец.

– Счастливые какие! – с завистью подумала Тамара. И сразу в голове заметались мысли, как избежать встречи. Снова быть свидетелем чужого счастья и чувствовать себя брошенной и никому не нужной, было выше ее сил. Она закрыла все двери и заперлась с ребенком в ванной.

– Странно, дома никого нет. Может гулять ушли или в магазин, – размышляли Краснояровы, стоя перед запертой дверью.

– Давай перед подъездом на скамейке подождем, ведь время еще есть, – предложила Света.

Тамара украдкой выглянула в окно и увидела их, расположившихся на детской площадке. И молила только об одном, чтобы не вернулись домой соседи и не открыли дверь ее гостям. Через полчаса, так и не дождавшись «возвращения» Тамары, Краснояровы поехали в аэропорт, передав гостинцы через бабушку-соседку, уверявшую, что Томка точно дома, так как она уже час здесь сидит, а та из дому не выходила. Уходили, бросив прощальный взгляд на окна Тамары. В душе у каждого было неуютно и грустно, но обсуждать эту тему не стали. Впереди были приятные хлопоты, встреча с родителями, новое место службы и вообще целая жизнь.

Вновь сосущая пустота, как тогда в роддоме, заполонила каждый уголок измученной души Тамары. Слабая радость по поводу годовщины сына улетучилась, как дым. Все снова было черно.

День рождения Павлика Тамара праздновала одна. Приготовив ужин из того, что было, она купила к празднику бутылочку водки. Первая рюмка опалила горло жестоким огнем! Но уже через несколько минут по телу растеклось тепло, мысли стали легкими и приятными. Странно, но даже и заботы отодвинулись, как будто их и не бывало! Ах, если бы еще и это вечно ноющее существо заткнулось бы, хоть на некоторое время! И Тамара плеснула, совсем чуть-чуть, как ей показалось, в бутылочку с молоком огненной воды. Павлик высосал молоко, осоловел и заснул крепким сном. Какое счастье, когда в доме тихо! Сидя за столом в полном одиночестве, Тамарочка наслаждалась тишиной и возможностью, хотя бы, спокойно поесть. Не допуская в голову тяжелых мыслей, Тамара пила рюмку за рюмкой, и даже сама не заметила, как забылась тяжелым сном. Впервые за пролетевший год, она спала всю ночь, не просыпаясь. Очнувшись утром, она сначала даже не могла сообразить, отчего так тихо в комнате. И вдруг страшная мысль словно обожгла! Она вспомнила, что вчера напоила сына водкой.