Эпоха бронзы лесной полосы СССР - Михаил Фёдорович Косарев

Небогат находками и пятый период бронзового века. Этим периодом датируются некоторые втульчатые топоры (Павадакщай из Литвы, Раудас, Лаверы в Латвии), наконечники копий (Кукорай, Милащайчяй и др. из Литвы, Кугрены, Бирзниеки, Друвини из Латвии, Пехкила в Эстонии), серп из Паланги. К этому же периоду относятся массивные браслеты из Кальнишкяй и Кивуткалнса (рис. 58, 12), а также мелкие изделия из Резнесского могильника (фрагмент бритвы, пуговица, шилья). Пятым периодом датируется клад из Техумарды (Šturms, 1935, с. 258–261, рис. 6, 7). Более богаты материалы конца эпохи. Это втульчатые топоры (Вейтяляй, Жадекяй, Наусодис, Лепине и др. из Литвы, Дижпрамьи, Смилкши, Сабиле и др. из Латвии), наконечники копий (Шилуте, Билиони, Воке и др. из Литвы, Злекас, Юргайши и др. из Латвии). Этого же периода клад украшений из Кивуткалнса, втульчатый топор и наконечник копья из Салнейского клада в Латвии, возможно, также клады из Пабаляй и Баудеес из Литвы (Григалавичене, 1974). На некоторых городищах найдены наконечники стрел этого периода, в могильниках — бронзовые спирали и кольца. К этому же периоду может быть отнесена и булавка с большой спиральной головкой из Анкштакяй (Литва).

В комплексе бронзовых изделий преобладает оружие (наконечники копий, боевые топоры, мечи, наконечники стрел) и украшения (булавки, браслеты, шейные гривны и др.). Это указывает на то, что поступающую во все больших количествах, но тем не менее, драгоценную бронзу жители Восточной Прибалтики использовали для изготовления красивого добротного оружия и украшений.

Первые бронзовые изделия были импортом из среднеевропейского или скандинавского центров металлокультуры, но уже во втором периоде эпохи появляются предметы (топоры с закраинами), которые следует признать изделиями местного производства.

Древнейшими свидетельствами местной обработки бронзы в регионе являются фрагменты глиняных тиглей со стоянки позднего неолита — ранней бронзы Лагажа (Лозе, 1970, с. 79–80, рис. 53). Работой местного бронзолитейщика признаются боевые топоры восточнобалтийского (нортикенского) типа из клада третьего периода в Калей (Граудонис, 1967, с. 126–127). Находки фрагментов литейных форм и тиглей свидетельствуют о широком распространении металлообработки (рис. 57) в укрепленных поселениях Наркунай, Кивуткалнс, Асва (Граудонис, 1967, табл. X, I; Luchtanas, 1981). Таким образом, в середине эпохи бронзы в Восточной Прибалтике рождаются уже крупные центры местной обработки металла. В одноразовых и многократно употребляемых литейных формах отливались как украшения, так и крупные изделия: топоры, наконечники копий и др.

Самую многочисленную группу находок в укрепленных поселениях Восточной Прибалтики в эпоху бронзы составляют черепки глиняных сосудов.

Древнейшая керамика эпохи найдена на отдельных стоянках (Лозе, 1970; Rimantiené, 1974, с. 19–20, карта 10 и др.). Там встречаются еще поздняя шнуровая (часто со штриховкой обеих сторон), однако шнуровая орнаментация исчезает и господствующую роль начинает играть гладкостенная, а в южной части региона вместе с ней и слабоштрихованная, в северной части — штрихованная и в небольшом количестве (1–3 %) — текстильная керамика. Вся керамика вылеплена от руки. Сосуды средних размеров: высота 15–25 см, изредка до 35 см, но есть горшки высотой 10–12 см. Орнаментация сосудов не характерна (встречаются ямочки, пальцевые вдавления и др.). Формы упрощаются: сосуды ведрообразные, но встречается и небольшая профилировка, выпуклость тулова.

В эпоху бронзы в Восточной Прибалтике окончательно совершился переход от присваивающего уклада экономики к производящему. Материалы укрепленных поселений показывают доминирующую роль скотоводства, возрастающее значение земледелия, но хозяйственное значение имели еще и охота, и рыболовство, и собирательство.

В эпоху бронзы жителям Восточной Прибалтики были известны уже все основные виды домашних животных. Преобладал крупный рогатый скот, который давал мясо, молоко, а кости использовались для различных поделок. Широкое использование в пищу мяса подтверждают обнаруженные кости крупного рогатого скота, а молока и молочных продуктов — найденные на укрепленных поселениях глиняные цедилки. Судя по костному материалу, второе место занимала свинья, заметную роль играла лошадь. Длительное время лошадь разводили на мясо, но в Восточной Прибалтике в середине эпохи бронзы лошадь использовали и как тягловую силу и для верховой езды, на что указывают находки костяных псалий. Находки зубов лошадей в могильниках являются показателем того, что лошади, помимо хозяйственного значения, играли важную роль в религиозном культе. В ранний период скотоводства мелкий рогатый скот шел в основном на мясо, но в эпоху бронзы овечью шерсть стали употреблять для изготовления одежды.

Наряду с развитием скотоводства росло и значение земледелия. В условиях Восточной Прибалтики дальнейшее развитие земледелия было возможно только на отвоеванных у леса участках. Поскольку здесь ощущалась нехватка металла, для подсечного земледелия использовали каменные топоры. Этим и объясняется большое количество найденных в регионе каменных топоров. Находки каменных лемехов и особенно следы пахоты указывают на появление пашенного земледелия в Восточной Прибалтике уже в середине эпохи бронзы. Для уборки урожая использовались бронзовые серпы (Гамбуте, Даугмале, Кивисааре), но в основном костяные и деревянные орудия, не сохранившиеся до настоящего времени.

Кости диких животных (бобр, благородный олень, лось, кабан, косуля, волк, рысь и др.) и рыб (осетра, щуки, сома и др.), а также орудия охоты (наконечники копий и стрел, гарпуны, рыболовные крючки и др.) свидетельствуют об охоте и рыболовстве. Костный материал показывает, что со временем происходили изменения в составе объектов охоты: уменьшалось количество оленей наряду с возрастанием роли лосей и особенно кабана. Одновременно уменьшалась в целом роль животных на мясо и возрастало значение пушных зверей (лиса, белка и др.). Обнаруженные скорлупа орехов и раковины моллюсков указывают на собирательство. Особое значение имело собирание ягод, грибов, птичьих яиц и разных растений, которые служили добавлением к продуктам скотоводства, охоты и земледелия.

К середине II тыс. до н. э. в лесостепной зоне Восточной Европы сложилась абашевская культурно-историческая общность преимущественно скотоводческого населения, памятники которой сейчас известны на территории от левобережья Днепра на западе (бассейны Десны и Сейма) до р. Тобол — на востоке, а хронологические пределы определяются второй — третьей четвертью II тыс. до н. э.

Исследование абашевских древностей насчитывает более 100 лет (Пряхин, 1981). Сама же абашевская культура впервые была выделена только после раскопок проф. В.Ф. Смолиным в 1925 г. Абашевского могильника на территории Чувашии (Смолин, 1928; Smoline, 1927). Интенсивные исследования абашевских могильников на территории Чувашии и Марийской АССР в послевоенные десятилетия (Мерперт, 1961; Халиков, Лебединская, Герасимова, 1966а) постепенно очертили представление об абашевской культуре в Среднем Поволжье и