Полководцы Первой Мировой. Русская армия в лицах - Валентин Рунов

Сложная обстановка на Юго-Западном фронте заставила Николая II в октябре 1915 года совершить поездку в его армии. Вместе с ним следовал наследник цесаревич Алексей, который по замыслу императора своим присутствием в войсках должен был повысить их боевой дух.

12 октября императорский поезд прибыл в Бердичев, где в то время располагался штаб Юго-Западного фронта. Иванов подготовил торжественную встречу. Но Николай II, едва поздоровавшись с собравшимися на перроне генералами и офицерами, пригласил Николая Иудовича в свой вагон для доклада. Поезд покинул Бердичев и направился в Ровно в расположение 8-й армии, куда прибыл во второй половине этого же дня. Там царь заявил, что желает провести смотр войск А. А. Брусилова, а Н. И. Иванову порекомендовал убыть в 11-ю армию, которую был намерен посетить на следующий день. Поступок императора озадачил генерала. То, что Николай II пожелал остаться наедине с Брусиловым, в лице которого Иванов давно уже видел опасного для себя соперника, не предвещало ничего хорошего. Но воспротивиться царской воле он не мог. С тяжелым предчувствием Николай Иудович покинул Ровно, лихорадочно подыскивая выход из создавшейся ситуации. И выход, как тогда ему показалось, был найден.

Галиция. Отдых после боя у костра.

На следующий день, когда император с сыном совершали объезд войск армий генералов Д. Г. Щербачева и П. А. Лечицкого, Иванов не отходил от них ни на шаг, время от времени предупреждая об опасности подвергнуться обстрелу вражеской артиллерии, до огневых позиций которой было не менее 12 километров. Царь не обращал внимания на предупреждения, которые у сопровождавших его генералов и офицеров лишь вызывали улыбки. Но Николай Иудович был себе на уме.

Спустя несколько дней после отъезда императора с Юго-Западного фронта в Ставку Иванов от своего имени направил ходатайство о награждении цесаревича Алексея Георгиевской медалью 4-й степени в память посещения армий Юго-Западного фронта. Он писал царю: «Всеподданнейше ходатайствую о награждении Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича великого князя Алексея Николаевича серебряной медалью четвертой степени на Георгиевской ленте в память посещения Его Императорским Высочеством вечером 12 октября раненых в районе станции Клеван в сфере дальнего огня неприятельской артиллерии, а также пребывания 13 октября в районе расположения корпусных резервов 11-й и 9-й армий. При этом дерзаю всеподданнейше доложить Вашему Императорскому Величеству, что таковым награждением Вы соизволите вновь осчастливить армии Юго-Западного фронта, в сердцах всех чинов коих уже запечатлелись те радостные чувства и те чувства беспредельной преданности своему Верховному Вождю и горячей готовности положить жизнь свою за Царя и Родину, кои они испытывали при Вашем посещении армий». Зная о нежной любви Николая Второго к сыну, Николай Иудович нашел один из самых верных способов добиться расположения государя и, что особенно важно, его влиятельной супруги, которая с дочерьми как раз приехала на пару дней в Могилев к мужу. Но это был лишь первый шаг старого льстеца.

Еще во время пребывания царя в войсках Иванов навязчиво предлагал А. А. Брусилову от имени армии обратиться к Николаю II с просьбой принять орден Св. Георгия 4-й степени на том основании, что он побывал в зоне досягаемости огня вражеской артиллерии. Брусилов мягко, но безоговорочно отклонил это предложение. Тогда Николай Иудович попытался возложить это поручение на командира 39 корпуса. Но генерал Стельницкий счел за благо уклониться от сомнительной чести. Несколько дней спустя Иванов собрал при штабе фронта Георгиевскую думу под председательством генерала А. М. Каледина и буквально уговорил ее членов преподнести царю орден.

25 октября в Царское Село, где в то время находился император, прибыл офицер для особых поручений командующего Юго-Западным фронтом полковник князь А. В. Барятинский. Он привез царю награду. По этому случаю в дневнике Николая II сохранилась следующая запись:

«25 октября. Воскресенье. Незабвенный для меня день получения Георгиевского креста 4-й степени. Утром как всегда поехали к обедне и завтракали с Георгием Михайловичем. В 2 часа принял Толю Барятинского, приехавшего по поручению Н. И. Иванова с письменным изложением ходатайства Георгиевской думы Юго-Западного фронта о том, чтобы я возложил на себя дорогой белый крест! Целый день после этого ходил, как в чаду…»

Сделав «столь важное дело», Иванов на некоторое время успокоился. Противник активности не проявлял. Война приобрела позиционный характер. Появилась надежда спокойно перезимовать, а там – что Бог даст. Но жизнь подносила новые сюрпризы.

Оттеснив русские армии на восток, австро-венгерское командование решило нанести удар по союзной с Россией Сербии. Чтобы помочь изнемогавшей в неравных боях сербской армии, Верховное командование России решило провести частную наступательную операцию двумя левофланговыми армиями Юго-Западного фронта: 8-й армией генерала А. А. Брусилова и 7-й армией генерала Д. Г. Щербачева. Однако из-за плохой подготовки и фактического отсутствия четкого руководства со стороны фронта это наступление успеха не имело. И поэтому, когда в середине декабря Иванов снова встретился с императором на смотре гвардейского корпуса в районе Волочиска, он почувствовал к себе отношение не только Николая II, но и членов его свиты.

В начале нового 1916 года Иванов, желая вернуть расположение царя, направил ему рапорт с просьбой разрешить создать в войсках фронта партизанские отряды для действий в тылу противника. Николаю II идея понравилась, от нее веяло романтикой 1812 года. Добро было дано.

Николай Иудович немедленно распорядился создать партизанские отряды в каждой кавалерийской дивизии. Затем, после непродолжительной подготовки эти отряды были направлены в расположение 8-й армии Брусилова, откуда должны были выдвинуться в тыл противника в Полесье. Но и эта затея провалилась. Ожидаемого успеха действия партизан-кавалеристов не принесли. Переход больших отрядов через линию фронта оказался крайне сложным делом, а небольшие группы, которым удавалось просочиться сквозь плотные боевые порядки врага, вскоре обнаруживались и уничтожались. В погоне за сенсационной идеей Иванов совершенно не подумал о том, что в отличие от Отечественной войны 1812 года партизанам предстояло действовать не на родной земле среди соотечественников, а на территории противника, где все к ним относились враждебно.

После краха партизанской идеи Николай Иудович потерял к делам всякий интерес. Он понимал, что дни его командования фронтом сочтены. 17 марта в его адрес был получен высочайший рескрипт. В нем подробно перечислялись все заслуги генерала Иванова перед Отечеством, после чего следовало: «Тяжелые месяцы неустанных трудов повлияли на ваше здоровье и силы. Снисходя к желанию вашему, я с грустью освобождаю вас от забот по предводительствованию и руководству действиями вверенных вам армий и призываю вас к деятельности в качестве члена Государственного Совета. Но, желая в лице вашем сохранить при себе умудренного опытом и знаниями сотрудника в ведении великой войны, я назначаю вас состоять при особе моей в убеждении, что с присущею вам преданностью мне и России вы и впредь посильно приложите ваш труд для достижения великой цели – победы. Пребываю к вам навсегда благосклонным. Николай».