Чапаев - В. Дайнес

В соответствии с поставленной задачей К. А. Авксентьевский приказал В. И. Чапаеву повести решительное наступление на Переметную, Деркул с целью окружить противника при содействии частей Шиповской группы. Василий Иванович сразу же после получения этого приказа принимает решение силами 75–й стрелковой бригады нанести удар по противнику с фланга и с тыла и не позднее 16 июля занять форпост Чеганский, чтобы отрезать казакам путь отступления на юг. Командиру 74–й стрелковой бригады предписывалось оставить 221–й стрелковый полк для охраны Уральска, а остальными силами совместно с 73–й стрелковой бригадой окружить и уничтожить противника в районе село Круглоозерный, Серебрик и форпост Чеганский, который занять не позднее 13 июля. На 75–ю стрелковую бригаду возлагалась задача по ведению разведки на левом берегу Урала, поддерживая связь с частями 74–й стрелковой бригады. В своем резерве Чапаев оставил Особую бригаду и 25–й отдельный кавалерийский дивизион[255].

В ходе наступления части дивизии 14 июля натолкнулись у разъезда Россошинский на препятствие: противник силами трех полков при поддержке двух бронеавтомобилей попытался обойти правый фланг дивизии. Он преодолел упорное сопротивление находившегося здесь 219–го стрелкового полка 73–й стрелковой бригады и отбросил его назад. Положение удалось восстановить только после подхода 210–го стрелкового полка Особой бригады. Противник перебросил сюда еще ряд частей, стремясь прорваться в тыл 25–й стрелковой дивизии. Весь день оба полка вели ожесточенные бои на фронте Широкий, разъезд Россошинский, не давая казакам прорваться в тыл. Остальные части дивизии в это время медленно продвигались вперед, выполняя поставленные им задачи.

В. И. Чапаев, стремясь предотвратить обход противником своего правого фланга, повернул 73–ю стрелковую бригаду правее, приказав ей занять Переметное. Одновременно несколько вправо была повернута и 74–я стрелковая бригада, получившая задачу овладеть Железновом-2 и Железновым-3. От командиров бригад Василий Иванович потребовал действовать инициативно и решительно. Наряду с этим необходимо было ликвидировать образовавшийся разрыв с 22–й стрелковой дивизией. С этой целью Чапаев обратился с просьбой к командующему 4–й армией повернуть ее на юг для совместных наступательных действий.В. И. Чапаев, уделявший большую часть своего времени руководству боевыми действиями, тем не менее, находил время и для решения других задач, которые, казалось бы, не имели прямого отношения к его функциональным обязанностям. Наглядным примером этого служит подготовленный им 16 июля проект следующего приказа:

«Подошла горячая рабочая пора, хлеб на полях поспел, из которого зерно высыпается, требуя немедленной уборки. Но рабочие руки оторваны на поле военных действий и не могут производить уборку своих полей. В связи с этим каждый сознательный гражданин должен помнить, что революция только может держаться и победить врагов рабочего класса при достаточном количестве хлеба. Поэтому каждое пропавшее зерно ведет к гибели завоеваний революции и торжеству врагов рабочего класса. Но, не учитывая всего этого, сознательно или не сознательно делаются большие злоупотребления со стороны армии. При проезде моем от Самары до Яицка (Уральска) замечено много фактов непроизводительного и преступного пользования обывательскими подводами товарищами красноармейцами. Подводы эти могли бы принести огромную пользу, убирая созревший хлеб. Тянулись целые обозы с ненужными вещами, как‑то: в санитарных отделах возят пианино и рояли, двуспальные кровати, матрацы, что считаю недопустимым и преступным со стороны ответработников, командиров, комиссаров, особенно врачей и фельдшеров, из которых ни один не может обойтись без кровати и пружинного матраца. Также со стороны комендантских команд, которые, чувствуя себя в безопасности, возят с собой по несколько граммофонов и по нескольку сот пластинок к ним. В некоторых частях занимаются повозки седлами, в то время как кавалерия в них сильно нуждается, что считаю также недопустимым. В батальоне связи и командах возится много совершенно никуда не годного имущества, как‑то: совсем порванный кабель и поломанные велосипеды, совершенно не пригодные для службы и военного дела и возимые лишь для личных интересов и удовольствия.

Приказываю весь этот хлам немедленно сдать в интендантские склады. В дальнейшем предстоят большие трудные походы по безводной местности. Приказываю ценить каждую подводу для самых необходимых предметов, как‑то: огнеприпасов и продовольствия. Культпросвету предлагаю в дальнейшем декорацию с собой не брать, все равно ставить спектакли не придется, а лишних людей оставить в Яицке для усиленной культпросветительной работы в окрестных станицах и поселках. При выходе частей с мест для дальнейшего движения мною будут приняты меры по осмотру всех обозов и все не–подчинившиеся сему приказу будут преданы военно–полевому суду.

Начальнику санитарной части дивизии принять меры к искоренению этого зла в подведомственных ему учреждениях, обратив особое внимание на полевой подвижной госпиталь в Богатом, где по дошедшим до меня слухам творится что‑то невообразимое, и госпиталь превратился в вертеп»[256].

По установленному порядку в Красной Армии любой приказ, приказание и донесение обязательно подписывали три человека: командир, комиссар и начальник штаба. Такого порядка придерживались и в 25–й стрелковой дивизии. Но в данном случае Д. А. Фурманов отказался ставить свою подпись под проектом приказа начдива. Причины, побудившие его поступить таким образом, комиссар изложил в телеграмме, направленной в Реввоенсовет и политотдел Южной группы армий:

«Мы издаем приказ по дивизии относительно сокращения количества подвод, занятых часто совершенно непроизводительно разным хламом. Особенно ценна каждая лошадь теперь, при начале полевых работ, и все‑таки не могу согласиться с Чапаевым, что политод, а именно его культурно–просветительный отдел, следует оставить здесь, в Уральске. Когда дивизия пойдет вперед, все части должны ехать вместе, тем более что культпросвет только что приспособился работать непосредственно при полках. Для Чапаева это»какие‑то доски и ненужные забавы», а я придаю культпросвету большое значение и не смотрю на него только как на забаву. Он грозит оставить культпросвет силой и отнять лошадей. Предлагаю вовремя одернуть, воспретить самодурство. Необходимость бросить культпросвет на произвол он мотивирует нуждою в лошадях, тогда как прежде об этом почему‑то речи не было, да, кроме того, теперь нами захвачено немало верблюдов, пополнивших транспорт»[257].

Надежда Д. А. Фурманова получить поддержку от вышестоящего политического органа не оправдалась. Член Реввоенсовета Южной группы армий П. И. Баранов в разговоре по прямому проводу с В. И. Чапаевым сообщил:

— Ревсовет находит, что выработанный вами приказ является своевременным и необходимым.

Так, еще раз Чапаев одержал победу над комиссаром, пытавшимся воспретить его «самодурство». Военная целесообразность в данном случае оказалась сильнее политической необходимости. В степи, выжженной противником, под палящими лучами солнца вести наступление в пешем порядке было равносильно смерти. Бойцы и командиры вынуждены были действовать в условиях нестерпимой жары, доходившей нередко до 60 градусов. Кругом на десятки километров не было ни одного колодца, ни даже кустика для защиты от палящего зноя. Немало бойцов погибало от солнечных ударов и смертельной жажды. Поэтому Чапаев поступил так, как на его месте поступил бы любой здравомыслящий человек: посадил красноармейцев на подводы. Это позволило увеличить маневренность частей дивизии и сберечь силы бойцов и командиров, которые требовались в борьбе с опытным противником…

Во второй половине июля 1919 г. между 25–й стрелковой дивизией и частями Уральской отдельной армии развернулись ожесточенные бои в районе Усихи. Конница противника практически непрерывно наносила удары по флангам и тылу дивизии, а его пехота наседала с фронта. Части дивизии, неся огромные потери, самоотверженно отбивали атаки казаков. В результате они вынуждены были перейти к обороне. Таким образом, инициатива у противника была вырвана.

В то время как в районе Усихи противоборствующие стороны пытались переломить ход событий каждая в свою пользу, перед Чапаевым неожиданно возникла дилемма. Командующий 4–й армией поставил ему задачу перейти 21 июля в наступление на Лбищенск, но перед этим было приказано занять форпост Чеганский, станицу Переметная, Зелененький, хутор Бакаушина и выйти юго–восточнее разъезда Россошинский. Чтобы разрешить возникшую дилемму, Чапаев 17 июля связался по прямому проводу с начальником штаба Южной группы армий B.C. Лазаревичем, чтобы выяснить, какой приказ выполнять — первый или последний. Ситуация усугублялась и тем, что отсутствовала связь с частями дивизии и штабом 4–й армии. В результате начдив не знал, где находятся его части.Приведем отрывок из разговора Чапаева с Лазаревичем: