Обойтись без Бога. Лев Толстой с точки зрения российского права - Вадим Юрьевич Солод

толпа отвратительная, отец, который толкует дочери, каким искусным удобным механизмом это делается, и т. п. Закон человеческой – вздор! Правда, что государство есть заговор не только для эксплуатаций, но главное для развращения граждан. А все-таки государства существуют и еще в таком несовершенном виде. – И из этого порядка в социализм перейти они не могут. Так что же делать? тем, которым это кажется таким, как мне? Есть другие люди, Наполеон III, например, которым, потому что они умнее или глупее меня, в этой путанице всё кажется ясным, они верят, что в этой лжи может быть более или менее зла, и действуют сообразно с этим. И прекрасно, верно нужно такие люди. Я же во всей этой отвратительной лжи вижу одну мерзость, зло и не хочу и не могу разбирать, где ее больше, где меньше. Я понимаю законы нравственные, законы морали и религии, необязательные ни для кого, ведущие вперед и обещающие гармоническую будущность, я чувствую законы искусства, дающие счастие всегда; но политические законы для меня такая ужасная ложь, что я не вижу в них ни лучшего, ни худшего. Это я почувствовал, понял и сознал нынче. И это сознание хоть немного выкупает для меня тяжесть впечатления. Здесь на-днях сделано пропасть арестаций, открыт заговор, хотели убить Нап[олеона] в театре; тоже будут убивать на-днях, но уже верно с нынешнего дня я не только никогда не пойду смотреть этого, никогда не буду служить нигде никакому правительству. Много бы еще хотелось вам рассказать про то, что я здесь вижу, как н[а]п[ример] за заставой клуб народных стихотворцев, в кот[ором] я бываю по воскресеньям. – Правду писал Тур[генев], что поэзии в этом народе il n’y a pas. Есть одна поэзия – политическая, а она и всегда была мне противна, а теперь особенно. Вообще жизнь французская и народ мне нравятся, но человека ни из общества, ни из народа, ни одного не встретил путного. Прощайте, дорогой Василий Петрович, извините за нелепость письма, я нынче совсем больнёшенек.

Ваш гр. Л. Толстой.

Адрес мой всё Rue de Rivoli12, 206.

О военно-уголовном законодательстве

Дневниковые записки Л.Н. Толстого «О военно-уголовном законодательстве» относятся к 1856 году.

Печатаются по Полному собранию сочинений Л.Н. Толстого в 90 томах. М.: Государственное издательство Художественная литература, 1935.

Я хочу разсмотреть существующее русское военно-уголовное законодательство. – Военное общество нельзя разсматривать какъ гражданское общество. Цель гражд[анскаго] общества, т. е. союза, въ себе самомъ – осуществленiе идеаловъ вечной правды, добра и общаго счастья; цель воен[наго] общества – внешняя. Воен[ное] общ[ество] есть одно изъ орудiй, которымъ осуществляется современная правда, цель его есть убiйство. Оно ненормально: то, что есть преступленье в гражд[анскомъ] общ[естве], не таково въ военномъ, и наоборотъ. (Чемъ ненормальнее общество, темъ сильнее должна быть связь). Связь того и другаго – законы. Цель законовъ гражданск[аго] общ[ества] – справедливость. Цель в[оеннаго] о[бщества] – сила. Силу военн[аго] общ[ества] составляетъ единство всехъ членовъ въ одномъ целомъ. Единство всехъ въ одномъ, дисциплина, отличается отъ единства всехъ членовъ г[ражданскаго] о[бщества] въ государстве [темъ], что въ последнемъ случае, она разумна и не стесняетъ произвола, въ последнемъ же механически и исключаетъ произволъ личный. Духъ войска отличается отъ духа общества темъ, что въ последнемъ онъ только следствiе законодательст[ва], въ первомъ же – цель, такъ какъ цель в[оеннаго] о[бщества] есть сила, a сознанiе силы есть первое условiе силы. (Воен. дела решаются не огнемъ и мечемъ, а духомъ). Во всехъ векахъ главнымъ способомъ достиженiя дисциплины, механической покорности, была привычка и непоколебимость уголовнаго закона (не страхъ, ибо страхъ смерти больше, чемъ палки, но 1-е можетъ быть, 2-е верно).

Р[усское] в[оенно]-у[головное] з[аконодательство] допускаетъ следующiе роды наказанiй за преступленiе: арестъ, удаленiе отъ службы, переводы въ арм[iю] и т. д., разжалованье, переводы въ арестантскiя роты, продолженiе срока службы, прогнанье на смерть сквозь шпицрутены, известн[ое] число шпицрутеновъ и наказанiе розгами. Приговоръ надъ преступниками совершается различно въ мирное и военное время, смотря по чину и по преступленiю. Въ большей части случаевъ приговоръ зависитъ отъ произвола ближайшаго начальника.

Разсмотримъ некоторыя изъ этихъ наказанiй и способъ приложенiя ихъ.

Прежде считаю нужнымъ войти въ некоторыя соображенiя о особенностяхъ в[оеннаго] о[бщества], о различiи его отъ гр[ажданскаго] и о вытек[ающаго] изъ того различiя цели и влiянiя уголовныхъ законовъ. Цель уг[оловныхъ] г[ражданскихъ] з[аконовъ] есть общая справед[ливость], цель в[оеннаго] общества – дисциплина. Кроме того духъ войска.

1) Переводъ въ армiю. Влiянiе на дисциплину и духъ. Примеръ аристократ[ическаго] развращ[енiя] армiи.

2) Разжал[ованiе] – о солдате, составляющемъ преимущ[ественно] духъ войска. Взглядъ на него, и въ продолженiи срока.[205] Развращенi[е] классами [?] жестоко[е].

3) Прогнанiе сквозь строй. а) Невозможность, признанная закономъ.[206] Палачи все. Развращенiе. Нецелесообразность. Ужасъ только въ зрителяхъ. Кто решилъ, что мало простой смерти?

4) Наказанiе розгами. Произволъ. Противуположное дисциплине. Недостиженiе цели. Палачи судьи. Судья и подсудимый, начальникъ части. Ни исправленья, ни угрозы. Чемъ заменить, скажутъ? Да докажит[е] еще необходимость варвар[скаго] обычая. – Примеръ Франц[узское] лучшее войско. Примеры есть въ нашемъ. –

[Б]

Въ русскомъ военно-уголовномъ законодательстве существуютъ между прочимъ следующiе роды наказанiя:

1) Переводы, изъ гвардiи въ армiю и изъ армiи въ линейные батальоны и гарнизоны.

2) разжалованiе въ солдаты.

3) продолженiе срока службы.

4) <отчисленiе>.

4) Прогнанiе сквозь строй. и 5) наказанiе розгами.

Присужденiе этихъ наказанiй, смотря по тому въ мирное или военное время совершено преступление, смотря по важности преступленiя и по чину и званiю преступника, зависитъ отъ суда или отъ произвола начальника.

Желая разсмотреть справедливость и целесообразность этихъ существующихъ между прочими пяти родовъ наказанiй, мы видимъ необходимость разъяснить предварительно различiе уголовныхъ законовъ войска – отъ общихъ уголовныхъ законовъ государства. – Военное общество нельзя разсматривать, какъ часть однаго целаго – государства, и нельзя подводить его подъ общiя законы; ибо права и обязанности членовъ этаго общества совершенно различны и часто противуположны правамъ и обязанностямъ членовъ гражданскаго общества.

Убiйство, по законамъ общей справедливости, есть преступленiе для гражданина, для воина во многихъ случаяхъ оно есть обязанность. Причина такого различiя лежитъ въ связи того и другаго общества. – Цель гражданскаго общества есть общая справедливость и благо всехъ гражданъ и лежитъ въ себе самой.

Чемъ больше приближаются законы этаго общества къ общему и вечному идеалу, темъ они совершеннее. Цель военнаго общества – есть убiйство, насилiе, однимъ словомъ, сила, и следовательно, лежитъ вне его. Чемъ ближе законы его приближаются къ осуществленiю власти, темъ они совершеннее.

(Я полагаю излишнимъ говорить о законности существованiя военнаго общества, несмотря на несправедливость его. Ни одно общество не осуществляетъ вполне и прямо общихъ целей вечной справедливости, а путемъ современной несправедливости все идутъ къ общей и вечной