Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2. - Дмитрий Волкогонов

Спецслужба после кровавых тридцатых годов научи­лась излагать свои мысли об убийствах почти изящно: „пре­сечение". Терроризмом ленинское государство занималось всегда, теперь же эту „работу" подняли на новый уровень.

Протоколы Политбюро — летопись ленинских наслед­ников. В них история великого государства, захваченного большевиками. Когда-нибудь, возможно, опубликуют тома стенограмм этого органа, который считал себя ленинским. Чего там только нет!

Политбюро после испытания атомной бомбы (изделие РДС-1) рассматривает вопрос „О практических мероприяти­ях по подготовке к защите от действия специальных видов оружия (атомного и биологического)"; обсуждает пути ускорения строительства Байкало-Амурской железной ма­гистрали, задачи по усилению атеистического воспитания, укреплению органов безопасности, вопросы продажи нефти и газа, многое, многое другое, но особенно часто — меро­приятия по празднованию ленинских дат и юбилеев. Пар­тийный ареопаг ежегодно по многу часов был способен об­суждать ленинскую тему. Как заявил Л.И.Брежнев на засе­дании Политбюро 20 июня 1968 года, „главное состоит в том, что нам надо всегда, на всех этапах защищать лени­низм от любых наскоков, от любых нападок… Ленинизм надо защищать, и мы будем защищать его последовательно и непримиримо… Известно, что всю жизнь, всю свою работу мы строим по Ленину. Это не пустая фраза, это действи­тельно наша жизнь, это действительно наша работа".

Видимо, следует согласиться с этим утверждением: все, что создано, построено, возникло в Советской России после смерти Ленина, формировалось по его чертежам, „заветам", принципам. Тоталитарное государство, бюрократическое общество, партократическая власть, господство моноидео­логии, воинствующий атеизм, тотальная слежка, директив­ная экономика, фантастическая эксплуатация человека тру­да, бесконечная милитаризация страны, неутомимый поиск неистребимых врагов — столь обширно ленинское насле­дие. Простой человек приспосабливался к жизни, где госу­дарство обеспечивало прожиточный минимум, давало убо­гую квартиру, распределяло некоторые социальные блага в виде образования, медицины, гарантированных отпусков. Это был полунищенский, но гарантированный минимум в сказочно богатой стране. Люди привыкли к нему и не были готовы к другой жизни. Да и сейчас еще многие не готовы, тем более что другая жизнь пока не очень ладится. Не их вина. За них думали, за них решали. Ленинское общество создало новый социальный тип человека.

Некоторые послабления, выразившиеся в отказе от мас­совых репрессий в стране, не всеми были приняты в верхнем эшелоне. Пришлось, пользуясь сталинскими методами, уда­лить, сослать, изолировать этих людей.

…Политбюро рассматривает записку председателя Ко­митета государственной безопасности А.Шелепина о Л.М.Кагановиче. Один из сталинских приближенных был выслан из Москвы в Калинин, но, как явствует из донесения, не удовольствовался этим. Каганович стал полулегально по­сещать столицу, устанавливать связи со старыми сослужив­цами с целью получения помощи в написании книги воспо­минаний. Но люди (все без исключения!) тут же сообщали о „несанкционированном контакте" в КГБ. Передавали самые мелкие подробности, вроде того как Каганович жаловался, что „пенсию ему дали небольшую, всего 1158 рублей, и с иронией заявил: „Не могли даже дотянуть до 1200 рублей, не хватило стажа". Высказывал обиду, что ему в ЦК КПСС дали понять о том, что он должен проживать только в гор. Калинине". Естественно, Президиум ЦК (так в это время называлось Политбюро) потребовал ужесточения слежки за опальным руководителем. Система не могла быть другой, она была запрограммирована на тоталитарность мышления и тоталитарность действия.

В конце года в Политбюро стало традицией на пос­леднем заседании подводить, количественные итоги рабо­ты. Например, в декабре 1973 года Брежнев сообщил своим коллегам А.А.Гречко, В.В.Гришину, А.А.Громыко, А.П.Кириленко, Ф.Д.Кулакову, К.Т.Мазурову, А.Я.Пелыне, Н.В.Под– горному, Д.С.Полянскому, М.А.Суслову, А.Н.Шелепину, П.Н.Демичеву, Б.Н.Пономареву, Д.Ф.Устинову, И.В.Капито­нову, К.Ф.Катушеву, что в этом году на 53 заседаниях По­литбюро рассмотрено 615 вопросов, а путем заочного голо­сования „в оперативном порядке" — 3256. Из них 2062 — вопросы внешней политики и внешней торговли. Сельхозвопросов — 165, промышленности — 163, материального бла­госостояния — 70. По проблемам идеологии, докладывает генсек, „дело обстоит хуже". Рассмотрено лишь 64 вопроса.

Долго и нудно перечисляя цифры заседаний, совеща­ний, принятых решений, Брежнев ни словом не коснулся: а каковы результаты всех этих разговоров и принятых реше­ний? Докладчик посетовал, что „мы нередко, конечно, уста­ем, перегружаем себя, но все это, товарищи, ради общего блага нашей страны, все это ради служения нашей великой ленинской партии…". Как всегда, даже в этом узком кругу дело не обходилось без идеологических заклинаний. Так было и сейчас: „Мы, товарищи, с вами работаем в согласии, в духе ленинских заветов… Во времена Ленина в нашей пар­тии были оппозиционные группировки, с которыми Ленин вел решительную борьбу. Теперь же у нас в партии полное единство… Я, например, подписываю некоторые решения, хотя с ними не согласен. Правда, таких решений было очень немного. Так я делаю потому, что большинство членов По­литбюро проголосовало „за".

Вот такое получилось у Ленина наследство. Могучее, сильное, догматическое, бюрократическое, несвободное. Даже первое лицо в государстве и партии (а это одно и то же для СССР) пишет по какому-то вопросу „за", хотя он и против. Но ведь Ленин завещал беречь единство партии как „зеницу ока".

Однако бальзамировать наследие, как мы уже говори­ли, — это то же, что пытаться остановить время.

Какими были, если так можно сказать, основные „на­следники" Ленина? Вождь большевиков не был генеральным секретарем партии, но авторитет его был столь велик, что он единодушно считался первым лицом и в государстве, и в партии. В последующем, в духе сталинского истолкования ленинизма, руководитель партии был лидером и государ­ства, и правительства. Представляется интересным с „ленин­ской" стороны взглянуть на первых людей СССР после кон­чины главного вождя. О Сталине в этой книге мы уже писали. Следует, как полагает автор, коротко осветить ле­нинских наследников после смерти диктатора: Хрущева, Брежнева, Андропова, Черненко, Горбачева. Я не имею це­лью давать здесь очерки этих политических деятелей. Это особая тема, тем более что об этих людях написаны книги, а о некоторых (М.С.Горбачев) — множество.

Нас интересует лишь, как несли, берегли, развивали ле­нинскую идею, его методологию эти лица. Мне пришлось, для того чтобы написать по этому поводу всего несколько страниц в этой книге, перечесть горы литературы, стено­грамм, речей и статей этих людей, а также документов в ранее полностью закрытых фондах.

Правда, сразу замечу, что доклады о Ленине, ленинизме, ленинском наследии, ленинских принципах и т.д. писали им совсем другие люди. Генеральные (или первые) секретари их лишь озвучивали или подписывали. Не только статьи, но и книги, и сборники статей. Эта форма интеллектуальной проституции прочно укоренилась в партийной номенклату­ре. Даже редкий первый секретарь райкома опускался до личной подготовки статьи и доклада. Если в США, напри­мер, общественности известны имена спичрайтеров (соста­вителей речей), то в советском обществе это было не при­нято.

Все наследники Ленина (возможно, за исключением Горбачева) несут на себе печать ущербности его идей и глубокой вторичности в личном плане. Все они хотели быть "Ленинцами".

В этом отношении сам Ленин на много голов превосхо­дил своих наследников, ибо умел и мог работать сам. Хотя стиль статей, речей и книг Ленина, как правило, тяжелове­сен, „темен", тавтологичен, тем не менее готовил их он сам лично. Его последователи, как мне удалось установить по ряду признаков, кроме Горбачева, никогда по-настоящему не читали и не знали Ленина, на которого они так любили ссылаться в докладах, написанных их помощниками. Лени­низм был просто марксистским „священным" писанием, на которое следовало ссылаться по любому поводу: при рас­смотрении партийного строительства или обороны страны, борьбы с инакомыслием или обсуждении роли искусства в воспитании людей, при создании совнархозов или сочине­нии продовольственной программы. Ленинская цитата име­ла мистическое значение и в то же время оберегала от кри­тики в безыдейности. Наследники Ленина эксплуатировали его многотомье лишь по самому верхнему слою; основное содержание почти сотни томов его „Полного" собрания со­чинений и „Ленинских сборников" было, допустим, Хруще­ву или Брежневу просто неведомо.

После смерти Сталина совместное заседание пленума

ЦК КПСС, Совета Министров СССР, Президиума Верховно­го Совета СССР решило, чтобы Н.С.Хрущев сосредоточил­ся на работе в ЦК партии. А 7 сентября 1953 года пленум ЦК избрал Н.С.Хрущева Первым секретарем ЦК партии. Энергичный, импульсивный, непоследовательный, но муже­ственный политик навсегда вошел в историю прежде всего тем, что нанес первый и самый страшный удар сталинизму. Но, будучи продуктом сталинской эпохи, он осудил лишь проявления сталинизма, а не его генезис и причины. И в этом ему очень мешало то, что он не знал подлинного Лени­на… Хрущев, как и мы, на протяжении долгого времени видел в сталинизме лишь „культ личности", а не ущербность самой системы.