Секс и эротика в русской традиционной культуре - И. Кон

К рассматриваемым здесь случаям, безусловно, примыкает и традиционное значение колоды как некоего барьера, возводимого на пути кого-либо и тормозящего движение. Не останавливаясь на этом мотиве подробно, напомним хотя бы о свадебной колоде, перегораживающей путь жениху в дом невесты, и замещающих колоду предметах. В Поволжье считалось, что если на Новый год недоброжелатели притащат в чужое село колоды и оставят там, тогда «заколодит», и девушек перестанут брать замуж (Шаповалова, Лаврентьева ТОРП:20). Аналогичный обычай зафиксирован — в ряду других новогодних бесчинств — и на Брестщине: «Укидали ў хату колодзе. Як укине у хату колодку, полинне, то до тэбэ жаних не прыйде. То укидали ў хату, у кого дэўки» (ПА, Жабчицы Пинского р-на). Актуализация значения колоды как препятствия заметна и в некоторых масленичных обрядах. Так, на западе Волыни «тягание» масленичной колоды приобретало значение преграды-оберега. Здесь, взяв из сарая тяжелую колоду, мужики «пэрэтягалы ее бэз [через — Т. А.] дорогу 9 раз. А потом ту колоду клалы у клуни, шоб видьма не заходыла, шоб никого нэ запускала, шоб тэлушка нэ слабила. Колоду клалы в сино, шоб мыши сино нэ йилы. Кожного року брали ту саму колоду тягаты» (ПА, Грабово Любомльского р-на).

Наконец, третья тема — тема осуждения и осмеяния, — ведущая для рассматриваемых масленичных обрядов, также получила некоторое дополнительное развитие на славянской почве. Укажем в этой связи лишь на два момента. Символическая свадьба девушки с неким предметом, в частности с толкачом (ср. используемый словенцами в качестве ploh'а валек для белья), в восточнославянском фольклоре, языке и ритуальной практике нередко приобретала характер инвективы и адресовалась девушкам, нарушившим нравственные нормы, в частности потерявшим девственность до брака или «нагулявшим» ребенка (Топорков ДУ: 109–110). Г. Бегелайзен сообщал о том, что в Румынии «нечестных» девушек «женили» с забором и вербой (Biegeleisen W:13, 14). Мотивы символической свадьбы с поленом, бревном, «колодкой», актуальные для рассматриваемых здесь масленичных обрядов, могли в какой-то мере «учитывать» эту традицию парадоксальных «свадеб», апеллировать к содержащемуся в них элементу высмеивания, шутовства, поругания.

Любопытно и то, что у словенцев и словаков в обрядах, связанных с волочением масленичного бревна, присутствует в том или ином виде тема свиньи. У словаков, как мы уже упоминали, словом prasiatko может называться само масленичное бревно> у словенцев в качестве ploh'а зачастую используется корыто, в котором кормят свиней, или стол, на котором их разделывают. Негативные ассоциации, вызываемые этим образом, во многом объясняются как его связью с нечистотой, неопрятностью, демоническим началом, так и тем, что свинья является одним из воплощений греха чревоугодия, весьма значимого для периода масленичных празднеств.

Таковы основные ритуальные и семантические трансформации, отражающие динамику масленичного обряда волочения бревна у славян. Последний вопрос, который нам бы хотелось затронуть в связи с рассмотренным только что обрядовым комплексом, — это вопрос о его происхождении у славян, о том, насколько правы были в свое время Сумцов и др., безоговорочно считая его немецким. Не претендуя, разумеется, на то, чтобы дать столь же категоричный и однозначный ответ, попытаемся лишь указать на обстоятельства, которые, как нам кажется, ставят под сомнение подобную точку зрения. Обратим внимание на ареалогическую характеристику обряда волочения бревна у славян. С одной стороны, развитый обрядовый комплекс у словенцев и присутствие его рефлексов на словенско-хорватском пограничье, а также наличие в нем черт, явно копирующих соседние, австрийские, масленичные обряды (в частности, словен. vleči ploh является калькой с нем. Blochziehen, известного в австрийской Каринтии и Штирии), — все эти факты заставляют согласиться с мнением М. Гавацци, согласно которому соответствующие хорватские обряды были заимствованы у словенцев, а те, в свою очередь, восприняли их у альпийских немцев, у которых этот обряд до самого последнего времени сохранялся в весьма многочисленных и крайне разнообразных формах (Gavazzi GD:20). Несколько иная ситуация складывается в восточно- и западнославянских традициях. Чересполосное фиксирование соответствующих масленичных обычаев у восточных и западных славян, достаточно глубокое их «проникновение» на восточнославянскую территорию (вплоть до западнорусских областей), отсутствие этих обычаев в зонах, находящихся в сфере непосредственного и длительного немецкого влияния (к каковым относятся север и запад Польши, Верхняя Силезия, Чехия), наличие аналогичных обычаев у литовцев и латышей,[776] а также, наконец, разнообразные семантические, языковые и обрядовые корреляции, связывающие обычай волочения бревна со сферой славянской народной культуры, — все это заставляет усомниться в безусловном причислении описываемого обычая к прямым заимствованиям, а также задуматься над тем, не принадлежит ли масленичный обычай волочения бревна (в его восточно- и западнославянских вариантах) к числу германо-балто-славянских соответствий.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

Архив РАМ — Фольклорный архив лаборатории народной музыки Российской академии музыки им. Гнесиных. Москва. Материалы 1980–1990-х годов.

Байбурин РТК — Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. СПб., 1993.

Валенцова ДР — Валенцова М. М. Терминология словацкой календарной обрядности. Дипломная работа. МГУ, 1988. Рукопись.

Винокурова КОВ — Винокурова И. Ю. Календарные обычаи, обряды и праздники вепсов (конец XIX- начало XX в.). СПб., 1994.

Вольтер — Вольтер Э. А. Материалы для этнографии латышского племени Витебской губернии // Зап. РГО по отд-нию этнографии. Вып. 1. СПб., 1890. Т. 15.

Воропай 1 — Воропай О. Звичаї нашого народу. Мюнхен, 1958. Т. 1.

Гура Борона— Гура А. В. Борона // Славянские древности: Этнолингвистический словарь. М., 1995. Т. 1.

Даль ТС 4 — Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. СПб.; М., 1882. Т. 4.

Даркевич НКС — Даркевич В. П. Народная культура Средневековья. М., 1988.

Зеленин ВЭ — Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. М., 1991.

Зеленин ОРАГО 1 — Зеленин Д. К. Описание рукописей Ученого архива Императорского Русского географического общества. Вып. 1. Пг., 1914.

Земцовский ПКП — Поэзия крестьянских праздников / Сост. И. И. Земцовский. Л., 1970.

ЗК — Земляробчы каляндар (Абрады і звычаі). Мінск, 1990.

Иванов П. ЖПК — Иванов П. В. Жизнь и поверья крестьян Купянского уезда Харьковской губернии // СХИФО. Харьков, 1907. Кн. 17.

Кабакова ДР — Кабакова Г. И. Терминология календарной обрядности (хрононимы) (на материале немецких и скандинавских языков и диалектов). МГУ, 1982. Рукопись.

Кабакова КД — Кабакова Г. И. Терминология румынской календарной обрядности. Дис… канд. филол. наук. М., 1985. Рукопись.

Килимник УР 3 — Килимник С. Український рік у народніх звичаях в історичному освітленні. Виннипег, 1962. T. 3.

KOO-2 — Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы: Весенние праздники. М., 1977.

Косич ЛБ — Косич М. Н. Литвино-белорусы Черниговской губернии, их быт и песни // ЖС. Вып. 2. 1901. С. 221–260.

Логинов ДО — Логинов К. К. Девичья обрядность русских Заонежья // Обряды и верования народов Карелии. Петрозаводск, 1988. С. 64–77.

Малинка ИК — Малинка А. С. Иван Купала в Черниговской губернии // ЭО. 1898. № 2. С. 128–131.

Малинка ЭМ — Малинка А. С. Этнографические мелочи (Из местечка Веркиевки Нежинского у. Черниговской губ.) // ЭО. 1898. № 1. С. 159–162.

Миллер PM — Миллер В. Русская масленица и западноевропейский карнавал. М., 1884.

Морозов, Слепцова ПКВК — Морозов И. А., Слепцова И. С. Праздничная культура Вологодского края. Ч. 1. Святки и масленица. М., 1993.