Иллюзия закона. Истории про то, как незнание своих прав делает нас уязвимыми - Тайный адвокат

Примеры того, как министры полностью игнорируют свою обязанность поддерживать независимость судебной власти, можно найти в предыдущих главах, а также в начальных абзацах этой главы, посвященных делу Миллер. Но есть еще несколько дел, заслуживающих упоминания.

«Это моя работа – депортировать иностранцев, совершивших серьезные преступления, и я буду бороться с любым судьей, который встанет на моем пути». Так сказала министр внутренних дел Тереза Мэй в статье-комментарии для Daily Mail в феврале 2013 года (41), в которой она привела примеры того, как судьи по иммиграционным делам «подрывают демократию», принимая решения, с которыми она не согласна.

Это была излюбленная тема для миссис Мэй на посту министра внутренних дел. На парламентских дебатах в том же году она заявила, что «некоторые судьи […] решили игнорировать волю парламента и продолжают трактовать закон в пользу иностранных преступников, а не общества» (42). Справедливости ради, она просто продолжала гнуть линию, начатую и доведенную до абсурда предыдущим лейбористским правительством. Тони Блэр в 2003 году объявил, что хочет ограничить право просителей убежища обжаловать решения правительства, выступая против «судебного вмешательства» (43). В 2004 году министр внутренних дел Дэвид Бланкетт попытался принять закон, чтобы отменить право на обжалование решений по делам о предоставлении убежища, даже если решение было явно незаконным (44).

Во время своего пребывания на посту министра внутренних дел Дэвид Бланкетт часто враждовал с судьями по поводу того, что они, по его мнению, не «живут в том же реальном мире, что и все мы» (45). Он обвинял судей по уголовным делам, которые выносили недостаточно суровые приговоры, в том, что они «потеряли рассудок», а его коллеги-министры анонимно сообщали, что конкретные судьи – «старые маразматики» (47). В своей автобиографии мистер Бланкетт позже выразит удивление тем, что в 2003 году лорд Верховный судья отклонил приглашение на частный ужин, чтобы они могли «обсудить вопросы в неформальной и спокойной обстановке» (48), назвав нежелание судьи посещать ужины при свечах с участниками рассматриваемых им дел, «очень странным». Этот эпизод, возможно как никакой другой, служит маяком конституционного невежества. После ухода из Министерства внутренних дел мистер Бланкетт продолжил изливать свою ненависть к судебной системе через колонку в газете The Sun, где встречались такие заголовки, как «Наша система правосудия – это больная шутка», «Сделайте этому судье пересадку мозга», «Недотепы в париках, выставляющие наш закон на посмешище», а в отношении судьи, который постановил, что одна из политических мер мистера Бланкетта была незаконной, – «Судья с большой дороги» (49).

Если вернуться на десять лет назад, то по радио можно было услышать аналогичные жалобы от министра внутренних дел Майкла Ховарда, который лично нападал на судью, вынесшего против него решение по делу о терроризме (50).

Правительство Бориса Джонсона наметило намеренно провокационный курс против судебной системы в сентябре 2019 года, после того как Верховный суд единогласно постановил, что премьер-министр действовал незаконно, посоветовав королеве объявить перерыв в работе парламента (51). С приближением 31 октября 2019 года – даты, к которой мистер Джонсон неоднократно гарантировал, что Великобритания покинет Европейский союз, независимо от того, будет ли принято соглашение, – правительство в августе 2019 года объявило о пятинедельном перерыве в работе парламента. Официальной причиной, озвученной правительством в СМИ, была подготовка речи королевы (52). Критики предположили менее достойный мотив – а именно, что правительство пытается избежать парламентского контроля в период особой государственной важности, приостановив работу парламента на пять из оставшихся восьми недель до установленного дня Brexit.

ПРАВО НА ОБЪЯВЛЕНИЕ ПЕРЕРЫВА В РАБОТЕ ПАРЛАМЕНТА ЯВЛЯЕТСЯ ОДНИМ ИЗ ПРЕРОГАТИВНЫХ ПОЛНОМОЧИЙ, ОСУЩЕСТВЛЯЕМЫХ КОРОЛЕВОЙ ПО СОВЕТУ МИНИСТРОВ.

Были поданы судебные иски, один в Англии и Уэльсе от Джины Миллер и один в Шотландии от члена парламента Джоанн Черри, каждый из которых требовал признать совет правительства незаконным. Первым вопросом для судов был вопрос «подсудности» – то есть является ли право объявления перерыва чем-то, по поводу чего суды могли выносить решение? Второй вопрос, если суды могли вынести такое решение, заключался в том, законно ли правительство воспользовалось этими полномочиями.

В Высоком суде Англии и Уэльса судьи постановили, что этот вопрос не подлежит рассмотрению судом. Решение о перерыве в работе парламента было чисто политическим, а не юридическим, и суды здесь были ни при чем. Внутренняя палата Сессионного суда Шотландии, напротив, постановила, что, несмотря на политический аспект, это вопрос юридического характера, по которому они могут вынести решение, и постановила, что премьер-министр действовал незаконно и указал ложную цель. Оба суда разрешили проигравшим сторонам подать апелляцию в Верховный суд.

Единогласное решение Верховного суда, которое вынесла леди Хейл, было разгромным для правительства. Суд рассмотрел множество конституционных прецедентов и, опираясь на вековые принципы парламентского суверенитета, постановил, что вопрос подлежит рассмотрению в суде. Логика была проста: перерыв в работе парламента, в отличие от парламентских каникул (во время которых палата не заседает, но продолжает выполнять остальные свои функции, комитеты собираются, а министрам могут подаваться письменные парламентские запросы), приводит к приостановке всей законодательной деятельности и всего парламентского контроля за правительством.

Парламентский суверенитет и парламентская подотчетность, основополагающие принципы нашей Конституции, могут быть подорваны, если правительство сможет останавливать работу парламента без каких-либо правовых ограничений. Это помешало бы принятию законов и проверке действий правительства. Вот почему для сохранения парламентского суверенитета должны существовать определенные ограничения на право объявлять перерыв в работе парламента. Таким образом, это по определению юридический вопрос, по которому суды могут выносить решение.

Как суд оценивает, является ли конкретный случай объявления перерыва в работе парламента законным? Решение о перерыве в работе парламента будет незаконным, если он приводит без разумного на то обоснования к нарушению способности парламента выполнять свои конституционные функции. В данном случае роль сыграли несколько факторов.

ПЕРЕРЫВ В РАБОТЕ ПАРЛАМЕНТА ДЛЯ ПОДГОТОВКИ РЕЧИ КОРОЛЕВЫ ОБЫЧНО ДЛИТСЯ НЕ БОЛЕЕ ДЕСЯТИ ДНЕЙ; ПЯТЬ НЕДЕЛЬ БЫЛИ БЕСПРЕЦЕДЕНТНЫМ СРОКОМ.

Очень важно, что, хотя министры и поспешили заверить страну, что этот перерыв в работе парламента связан только с речью королевы и не имеет никакого отношения к Brexit (53), ни один правительственный чиновник, а уж тем более премьер-министр, не были готовы подписать письменное заявление, поклявшись под присягой в том, что это была истинная причина (54). Верховный суд счел «невозможным заключить на основании представленных нам доказательств, что была какая-либо причина – не говоря уже о веской причине – советовать Ее Величеству приостановить работу парламента на пять недель». Соответственно, перерыв в работе парламента был незаконным, и его можно было снова созвать.