Асы шпионажа. Закулисная история израильской разведки - Стивен Стюарт

В этот период в Мосад поступали сведения, что «Черный сентябрь» готовит операцию, которая должна по времени совпасть с Олимпиадой в Мюнхене. Что именно готовится, узнать не удавалось. В августе 1972 г. двое агентов Мосада отправились в Западную Германию на встречу с ответственными за охрану спортсменов чиновниками. Они должны были ознакомиться с планами обеспечения безопасности израильских спортсменов. В одном пункте немцы оставались непреклонны: чрезвычайные меры по охране порядка не должны были быть слишком уж явными. Ведь Олимпийские игры демонстрировали мир и дружбу между народами. Все же немцы согласились чтобы двое сотрудников Мосада участвовали в разработке системы охраны. Арабы, приезжающие в страну, будут подвергаться тщательной проверке. Все возможные неожиданности будут предусмотрены.

О кровавом убийстве израильских атлетов в Мюнхене террористической группой, входящей в состав организации «Черный сентябрь», написано несколько книг и прибавить к уже сказанному нечего.

Замир прилетел в Мюнхен слишком поздно и повлиять на развитие событий не мог. Он оказался всего лишь свидетелем короткой и жестокой схватки, которая разыгралась в военном аэропорту, куда террористы доставили своих пленников.

Когда Замир прибыл, немцы с ним не пожелали иметь дела. Ему пришлось подчиниться унизительному для его достоинства давлению. Израильский посол Элиша Бен-Хорин чуть ли не силой посадил его в машину министра внутренних дел Западной Германии Дитриха Геншера в тот момент, когда она выезжала в аэропорт из Олимпийской деревни.

Комиссия, расследовавшая это дело, обнаружила, что трое официальных лиц среднего ранга были повинны в нарушении служебного долга. Один из них оказался агентом Мосада, которому уже давно надлежало быть в отставке. Третьим виновным был клерк министерства иностранных дел.

Замиру пришлось выслушать немало обвинений и в свой адрес. В Мосаде были убеждены, что палестинцы не решатся напасть на израильскую команду. Она отбыла в Мюнхен лишь после того, как сотрудники Мосада убедились в том, что Западная Германия всерьез занимается вопросами безопасности.

Израильские спортсмены не имели оружия и не были подготовлены к тому, что произошло. В составе израильской делегации не было ни одного агента Мосада. А контакт с местными силами безопасности, как выяснилось, должен был осуществлять врач, сопровождавший команду.

Задним числом обнаружились ошибки и просчеты в организации охраны спортсменов в Мюнхене и позднее в Бангкоке, где «Черный сентябрь» организовал нападение на израильское посольство. Заложники в этом случае были в конце концов освобождены благодаря твердой позиции правительства Таиланда, которое вело переговоры с террористами.

Цви Замир заявил израильскому правительству, что ни одна разведка мира не сможет гарантировать гражданам своей страны защиту от террористов, исполненных решимости действовать, если страна не будет окружена высокой стеной и мосты при этом не будут всегда подняты.

И все же репутация Мосада пострадала. Голда Меир в связи с этим назначила специального советника по терроризму. Таким образом, Цви Замир был лишен некоторых из своих полномочий. Советником стал любимец Голды Меир генерал Аарон Ярив, который после девяти лет безукоризненной службы в качестве главы Военной разведки должен был стать заместителем министра обороны Моше Даяна.

Между Аароном Яривом и Цви Замиром отношения сложились нелегкие. Как-никак, а назначение Ярива явилось выражением недоверия к начальнику Мосада и способствовало уменьшению его влияния.

Действия «Черного сентября» повлекли за собой кардинальные изменения в статусе Мосада. Его бюджет был без промедления увеличен чуть ли не вдвое. Ареле Ярив и Цви Замир, потерпевшие унизительное для них поражение в Лоде и Мюнхене, с полного одобрения правительства, изменили свою тактику. С этого момента, заявил и советник премьер-министра по вопросам терроризма, и израильская служба безопасности, Израиль переходит в наступление в этой ожесточенной, мучительной и кровавой войне, которая ведется на Ближнем Востоке и на задворках Европы.

«Что будем делать, если ситуация изменится к худшему?» — спрашивала Голда Меир. «Ситуация уже изменилась к худшему», — отвечали ей. Израиль не может допустить повторения того, что случилось в Лоде и Мюнхене.

Глава двадцать третья

План возмездия был лишь одним из элементов в политике контртеррора Ареле Ярива и Цвики Замира. Они отдавали себе отчет в том, что теперь им противостоит прекрасно подготовленный и профессионально обученный противник.

Многим в Израиле казалось непонятным, почему Мосад не предпринимает попыток убить Ясира Арафата. Мосад между тем озабочен был совсем другим: как сохранить его в живых.[24] Политических деятелей типа Арафата заменить легко. И может случиться, что на его месте окажется деятель более агрессивный. Опытные офицеры разведки понимают, какие преимущества связаны с сохранением стабильности в штабе врага. Убрать лидера противной стороны имеет смысл только тогда, когда появляется уверенность в том, что его заместителем будет человек, настроенный более миролюбиво. Во взаимоотношениях с палестинцами такая возможность не предвидится.

Арафат представлял собой величину постоянную. Мосаду логика его поведения была ясна. С известной долей уверенности он мог предвидеть его поступки. Все это имело огромное значение для процесса изучения тактики ООП. Умри Арафат, и масса ценнейших сведений о ООП, с большим трудом раздобытых, потеряет смысл. Совсем другим было отношение Мосада к людям, которые непосредственно руководили деятельностью террористов. Это были хорошо обученные, опытные, изобретательные и способные специалисты. Каждый из них в своем роде был незаменим. Уберите их со сцены, и образуется вакуум, который не так-то легко будет заполнить.

Непосредственно после трагедии в аэропорту Лод, Цви Замир с одобрения правительства начал применять тактику убийств — впервые после того, как в 50-х годах она была признана недопустимой.

Убийства в Лоде были сами по себе ужасны. Но в еще большей степени потрясла израильское правительство восторженная реакция палестинцев в Бейруте. Они вели себя так, точно одержали блистательную победу на поле боя, а не просто наняли троих убийц, которые хладнокровно расстреляли ни в чем не повинных людей, в большинстве своем не израильтян и даже не евреев вообще.

Самым горячим защитником этого налета был тридцатишестилетний поэт и писатель Хасан Канафани. Человек, на первый взгляд, мягкий, к тому же интеллектуал, он был в дружбе с многими западными журналистами, посещавшими Бейрут. Они считали его защитником интересов своего народа, выступающего с гуманистических позиций. Впечатление это, однако, было обманчивым. Мало кто знал, что Канафани был членом Центрального комитета Народного фронта и участвовал в разработке планов убийств.

Канафани полагал, что его популярность как поэта и интеллектуала служит достаточно хорошей маскировкой его террористической деятельности и покушение на его жизнь обойдется Израилю очень дорого. Ему, однако, было неизвестно, что израильтяне давно уже знали, что интеллигентность, сдержанность и умеренность Канафани — это только маска. Свидетельства его подлинной деятельности имелись у американской, британской, французской и — самое главное — у ливанской разведки.

Ливану, как когда-то Иордании, присутствие палестинцев приносило немалые трудности. Потому ливанцы не имели особых причин болезненно реагировать на смерть Канафани. Что касается американцев, англичан и французов, которые наконец поняли, что борьба с Народным фронтом — дело не только Израиля, то и они не были склонны придавать серьезное международное значение покушению на Канафани.

Через два дня после событий в Лоде Канафани погиб от взрыва бомбы. К несчастью, совершенно случайно с ним в машине оказалась его семнадцатилетняя племянница.