Павел Филонов: реальность и мифы - Людмила Правоверова

Организаторы добыли не только гвоздей для развески, но и «гвоздь» выставки, так редко встречающийся на выставках последнего времени.

Я считаю таким гвоздем Филонова, картинам которого отведен здесь целый белый светлый угол. Выставлены его картины, очевидно, двух резко отличающихся один от другого периодов.

Два портрета (певицы Глебовой[866] и А. Н. Гуэ[867]) написаны до такой степени реально, что знакомые с картинами этого художника по его работам последнего периода, которые кстати висят здесь же рядом, никогда не сказали бы, что это кисть одного и того же мастера. Для назидания обыкновенно думающих, что левые ломаки «не умеют писать как следует и потому пишут безграмотно», — это довольно назидательно. Любопытно и вообще для характеристики творческого пути Филонова, быть может, еще не достигшего тех целей, которые он себе ставит, но во всяком случае упорно, с большой тщательностью к ним стремящегося.

Его полотна играют изломами цветов бриллианта чистейшей воды. Вглядываясь в его фактуру, вы не находите в ней ни одного пустого или незначительного места. Все заполнено тончайшим рисунком, сложнейшими комбинациями, при помощи которых художник старается передать свои философские формулы… Для людей, не воспринимающих этих формул, — а воспринимающих, быть может, еще и нет — он подсказывает в каталоге, что им даны формулы Космоса, конца войны, революции, понятия человека и др. Художник, видимо, говорит «заумным»[868] языком красок, создает свою особую музыкально-красочную симфонию, которой отражает, как сейсмограф, катящиеся где-то еще глубоко, но все же катящиеся, чувствовавшиеся уже Александром Блоком, «ритмические колебания», подобные процессам, образующим горы, ветры, морские течения, растительный и животный мир?

В. В. Воинов

5-я выставка Общины художников[869]

Деятельность Общины художников, устраивающей уже пятую выставку со времен октябрьской революции, должна быть отмечена самым сочувственным отзывом. В тяжелые годы беспримерной борьбы и лишений Община жила творческой созидательной жизнью. Широкая терпимость к различным взглядам на искусство, к самым разнообразным течениям, столь редкая в среде художников, вносящих всегда страстность и непримиримость в свои теоретические споры и даже в личные отношения, каким-то счастливым образом объединила около Общины художников, весьма непохожих друг на друга и, казалось бы, несовместимых. <…> В скромном помещении Общины на Б. Пушкарской собирались художники, беседуя об искусстве, работали с натуры, слушали серьезную музыку, устраивали выставки (одна из них в пользу голодающих и отдельные для бесплатного посещения рабочих, красноармейцев, школ и пр. экскурсий). С чисто художественными задачами Община сумела связать огромную культурно-просветительную работу, столь высоко ценимую в наши дни.

<…> Со стороны подбора и группировки произведений и 5-я выставка Общины является довольно удачной. Так здесь представлены различные подходы и использование различных приемов рисунка. <…> Тут же неискушенный зритель знакомится с течениями живописи, начиная от бесхитростного натурализма, через импрессионизм, кубизм, экспрессионизм, вплоть почти до беспредметной живописи, наконец, с прикладным искусством (фарфором). <…> Нам думается, что на выставке Общины <…> зрителю должно стать более или менее ясно, что художник прежде всего мастер своего ремесла, как всякий иной рабочий; что он великий изобретатель в своей области, непрестанно ищущий и находящий формы выражения своих творческих переживаний.

<…> Среди живописцев особенно обращают на себя внимание два имени Р. Р. Френц[870] и Филонов — художники совсем разные по «темпераменту» и задачам, но, пожалуй, одинаково сильные, каждый в своей области.

Френц — реалист с уклоном к быту, отличный колорист, настоящий живописец, не боящийся краски, любящий сильные ее сопоставления; в его работах видны многообразные влияния.

<…> Совсем иной — Филонов. Художник загадочный, в котором странно сочетаются какие-то темные инфернальные силы с порывами в «мировой расцвет» (выражения автора!). Филонов представляется нам человеком с надломленной душой, находящейся во власти кошмарных снов; этот надлом и в выражении лиц и фигур людей и животных, которых можно найти среди хаоса и нагромождения его полотен, и в крайней запутанности, вихре странных изломов и сияний.

С другой стороны, в красочных комбинациях последних его работ чувствуется и некоторая радость, к которой слово «расцвет», пожалуй, действительно подходит. В каталоге приводятся очень претенциозные примечания, решительно ничего не объясняющие и, нам думается, совсем ненужные; в них слишком много бредовых идей, отрывочных выкликов, быть может, результат огромного мучительного процесса мысли, но все они нисколько не помогают уяснению задач художника. В картинах Филонова есть иное сочетание — крайней «беспредметности» с подчеркнутой детализацией «натурального», с почти миниатюрным подходом к изображению натуры. <…>

Н. Н. Глебов-Путиловский [871]

Масляная выставка[872](На 5-й выставке Общины художников)

<…> Здесь не нарушат «святой покой интеллигента» и особенно не испортят пищеварение обывателя.

Но!.. Как-то неожиданно на этой интересной масляной выставке, грубо нарушая гармонию эволюционирующих линий и силуэтов, выпрыгнуло на зрителя это не очень большое и не очень маленькое «но». Как Мефистофель в Фаусте. Жутко… Это приютившиеся во втором темноватом зале яркие и, можно сказать, кровавые работы художника великих замыслов и великой фактуры П. Н. Филонова.

Он против компилятивных достижений кисти. Он, видимо, весь — сама жгучая самостоятельность. Ни фотографически точной выписки или носа, или плеча, головы или туловища… Ни прочих принятых форм краско-разговорного языка. Художник-мыслитель с открытой ненавистью или с чувством, приближающимся к ненависти, отходит от голубиного поцелуя, от ходкой и для рынка потребной дебелой красавицы, чистого непорочного ангела и даже от самой матери природы.

У Филонова свой сюжет — формула, и своя любовь — жаба и идол. Не Невский проспект, где как приятные во всех отношениях старые знакомые ходили Репин и фотограф Булла[873], а… пр. 25 Октября[874] — эта столбовая дорога мировой революции с его мировыми океанными глубинами чувствуются в сложных подходах, методах работы и в тех настроениях, через которые принимается и перерабатывается художником весь объективный окружающий мир.

Филонов мученик. Это не озорник от футуризма или кубизма, и его работы, как и его направление, не имеют ничего общего с упомянутыми и уже оттолкнувшими от себя категориями. Филонов — человек «стенки». Он убежденный левый, объявивший через свой многолетний и всесторонний труд (по 18 часов в сутки) беспощадную гражданскую войну кадетам, меньшевикам и эсерам в живописи. И оттого-то, видимо, глядя пристально на его работы, сложные и подчас непонятные, многие из рабочих и прочих посетителей не плюются, как плевались бы, глядя на банальные выходки футуристов-кубистов, а, наоборот, заинтересовываются, расспрашивают, вникают.

Одну из последних картин-формул как особый динамический тезис, охватывающий период 1904–1922 гг., Филонов посвящает пролетариату и приносит в дар Петроградскому совету «формулу вселенского сдвига через русскую революцию в мировой расцвет».

К картине, которая вся как бы в дыму и огне, он приступил по специальному предложению отдела ИЗО и проработал над нею 1 ½ года. Яркие краски, молекулярно-жгучие переплеты и брызги, куски Талмуда и Библии, как классовые противоречия, старый мир, встретившийся на мечах с новым, все это как бы смотрит с картин Филонова и как-то по-своему и… конечно, тому, кто хочет, подтверждает целую и целиком правду о великой октябрьской победе крестьян и рабочих.

Мастер фактуры и мыслитель, опережающий самого «Анатему»[875]<…> П. Н. Филонов выставил 12 работ, в них надо всмотреться и вдуматься.

Н. Ростовцев

Выставка «Общины художников»[876]

<…> Вне всякого сомнения Филонов на выставке «Общины» — художник, идущий собственным путем. Он незаурядный мастер и рисовальщик в портрете Серебряковой.

Филонов — научно и философски мыслящий человек. Но что он в своем «введении в мировой расцвет» живописец или философ?

Композиции Филонова безобразны и они лежат вне плоскости искусства, как и всякая беспредметная живопись. Это будут эксперименты посредством краски какого угодно порядка, но только не живописного. И думается, что живопись не может быть сведена до роли, хотя бы и тонкой, игры формы и цвета. <…>