Скриптер - Сергей Соболев

Оператор открыл соответствующее окно; выделил четыре звуковых дорожки. Поочередно кликая мышью, вывел звук от высокочувствительных микрофонов, установленных во внутренних помещениях жилого модуля, на полную громкость.

Однако, несмотря на все его старания, в динамиках по-прежнему царила тишина.

Гробовая тишина — иначе и не скажешь…

Впрочем, ни оператор, ни старший смены объекта R1 не могли себе позволить произнести вслух нечто подобное. Ведется служебная запись; любое их действие — или бездействие — может стать предметом разбирательства. А потому доклады должны быть точными, продуманными, не допускающими двоякого истолкования.

— Звуковое сопровождение отсутствует, — доложил старший. — По показаниям наших приборов звук обрезало одновременно с видеоизображением!

— Оператор, чем занимались эти двое на момент возникновения технического сбоя?

Сотрудник, на голове у которого закреплена гарнитура с гибким

прутиком микрофона, — он слышал в наушнике этот разговор старшего с «Центральной» — тут же ответил диспетчеру:

— «Джон» и «Томми» на момент сбоя аппаратуры находились в гостиной! Оба бодрствуют; ничего подозрительного в их действиях я не заметил. Выглядели они спокойными, вели себя штатно.

— Балахнин, — вновь обратился к старшему диспетчер «Центральной». — А как ведут себя ваши коллеги? Чем они сейчас заняты? Отреагировали ли как-то на нештатную ситуацию?

Старший в этот момент смотрел на экраны двух мониторов, на которых виден и сам служебный модуль, находящийся внутри второго периметра, в аккурат между «пультовой» и центральным строением, и само выложенное плиткой пространство между двумя кордонами заграждения — оно залито синеватым светом фонарей дежурного освещения.

— Коллеги находятся в помещении модуля. Никого из них снаружи не видно…

— Ровно час назад двое из них выходили на несколько минут, — дополнил доклад старшего оператор. — Обошли свой периметр и вернулись в служебное помещение.

— Балахнин, какие-нибудь сигналы от них поступают? Выходили ли они с вами на связь?

— Нет, на связь не выходят. Никаких сигналов, равно как и запросов с их стороны мы не получали.

— Добро. Проверьте работоспособность систем наблюдения! О любом изменении ситуации докладывайте немедленно! Отбой связи.

Старший дежурной смены поста наблюдения и охраны на короткое время задумался. Повредить камеры или иную аппаратуру слежения эти двое, кто заперты в центральном модуле, не могли. Хотя бы потому, что это невозможно — в силу специфики объекта все узлы и детали системы наблюдения и слежения сделаны с большим запасом по прочности, вдобавок каждый элемент имеет дублирующий аналог.

Да и зачем, если рассуждать здраво и логично, этим двоим понадобилось бы крушить стены, чтобы добраться до «глазков» или проводки? Им это совершенно не нужно.

Они-то, эти двое мужчин, находящиеся внутри запертого и тщательно охраняемого жилого модуля, судя по их поведению, наверняка воспринимают происходящее как досадное недоразумение, как нечто временное (и как часть своего ремесла, естественно). Если не случится ничего экстраординарного, то уже послезавтра, во второй половине дня, их должны отвезти на повторный допрос. Они наверняка вновь откажутся давать показания; вполне возможно, что возникшая проблема будет урегулирована где-то в высших инстанциях, что исключит саму необходимость повторного допроса.

В любом случае, этих двух деятелей, обладающих фактическим двойным «иммунитетом», передадут консульским работникам США и Великобритании (тех стран, гражданами которых — или подданным, как в случае с «Томми» — они являются). Ни тот, ни другой, скорее всего, не будут объявлены «персонами нон грата», как это случилось бы, будь они обычными сотрудниками спецслужб, работающими под дипломатическим прикрытием. Сразу же по окончании повторного допроса, если таковой вообще состоится, их отвезут в аэропорт, куда за ними пришлют чартерный борт. Можно также предположить, что сама история с их непосредственным участием, равно как и сведения о происшествии, получившем в узких кругах название «грозовое ралли», не попадет на страницы газет и на экраны телевизоров — по большому счету, ни одна из сторон конфликта не заинтересована в широкой огласке подобного рода информации.

— Отмотайте пленку ближе к тому месту, где «обрезало» картинку! — приказал старший смены. — Выведите изображение по таймингу ровно за минуту до сбоя!

Оператор выполнил его команду. На одном из мониторов появилась черно-белая картинка. Камера, от которой подается изображение, установлена в помещении, чье убранство делает его похожим на обычную типовую гостиную в доме, где проживает семья со средним достатком, находящемся где-нибудь в британской глубинке. Или же, учитывая гражданство второго «узника», где-то по другую сторону океана, в каком-нибудь небольшом городке Новой Англии.

На экране монитора хорошо видны оба «клиента». «Джон», рослый, плечистый мужчина лет тридцати с небольшим, включил пультом домашний кинотеатр. Он взял с подставки блок с CD дисками… вероятно, выбирает, что бы такое посмотреть из имеющегося там, чтобы такое поставить, чтобы быстрее летело время, которые им предстоит здесь провести.

Второй, сухощавый рыжеволосый мужчина, — «Томми» — взяв со стола пачку журналов и газет на английском, опустился в кресло.

Что характерно, оба не перебросились даже словцом. За все время, пока эти двое находятся в модуле, начиная с момента, когда их привезли на объект R1, они произнесли на двоих от силы три десятка слов. Ну что ж; эти двое — профессионалы. Они знают, как следует себя вести в подобных ситуациях; они понимают, что находятся в эти минуты под увеличительным стеклом, что каждое их слово, каждый их жест записываются на пленку.

Глупо было бы ожидать от них другого поведения.

«Томми» потянулся к включателю напольной лампы, стоящей справа от кресла. «Джон» вставил в проигрыватель выбранный им диск.

А уже в следующее мгновение изображение исчезло; экран монитора, на который подается картинка с камеры, установленной в гостиной, стал удивительно похож на репродукцию картины Казимира Малевича «Черный супрематический квадрат».

Балахнин, а с ним еще двое сотрудников, экипированных точно так же, как старший смены, вышли на свежий воздух.

— Будьте предельно внимательны, товарищи! — напутствовал майор своих подчиненных. — Обойдите периметр! Смотрите в оба, держите ушки на макушке!

Одновременно с ними из второго модуля вышли трое мужчин. Они тоже в камуфляже, и тоже, как российские коллеги, без знаков отличия.

Двое, разойдясь в стороны, замерли в расслабленной стойке — лицом к освещенному прожекторами центральному строению; ноги в шнурованных ботинках чуть расставлены, руки за спиной. Их старший подошел к северной стороне периметра. Балахнин направился к нему вдоль проволочной ограды.

Остановились друг напротив друга; теперь их разделяет только двойная ячеистая сетка, укрепленная на металлических стояках.

Балахнин выжидающе смотрел на иностранного коллегу через линзы темных очков; он надеялся, что тот начнет разговор первым. Рослый плечистый мужчина в кепи и черных очках — все пространство периметров залито светом прожекторов — хотел, похоже, действительно что-то сказать своему русскому коллеге. Может быть, хотел спросить, получают ли русские коллеги картинку из модуля. Но что именно собирался сказать ему этот человек, Балахнину не было суждено знать; тот уже в следующее мгновение прижал пальцем микродинамик — в нем звучал доклад оставшегося на пульте Второго модуля сотрудника.

— What?.. — Коллега Балахнина резко обернулся и стал смотреть в сторону центрального модуля. — Are you sure? O-ohhh… holy shit!! [49]

В ушном динамике Балахнина прорезался накаленный голос оператора:

— Товарищ майор! У нас ЧэПэ!! Срочно в пультовую… картинка появилась!!!

Балахнин, крутанувшись на каблуках, поспешил в сторону шлюзовой двери, через которую — единственно — можно попасть в служебный модуль. Старший смены охраны объекта «Ромео-Один», оттиснув плечом вскочившего на ноги оператора, уселся в кресло. Неподвижным — вначале изумленным, а затем, казалось, остекленевшим — взглядом уставился на один из мониторов, располагающийся в самом центре рабочей консоли.

Да, трансляция из модуля возобновилась… но он не верил своим глазам. Майор Балахнин, сотрудник Спецотдела, не верил тому, что видел на экране. И он решительно отказывался в эти мгновения верить в то, что нечто подобное могло случиться на данном объекте, считающемся одним из самых надежных по степени защиты и безопасности из всех существующих объектов подобного назначения.