Золотая шпора, или путь Мариуса - Евгений Ясенов

За две недели скитаний по Озерному Краю выдались лишь две спокойных ночевки. Непостижимо, как находил Уго знакомых в стране, где раньше никак не мог бывать. Но такие люди время от времени вдруг возникали на пути двух ренов, встречая Уго, как родного. Сначала — трактирщик, чье заведение контролировало развилку в двух милях восточнее Урско. И затем — старый бочар, поселившийся на отшибе в деревне недалеко от Абарзи, где признаком весьма дурного тона считалось носить красное и хмуриться, потому все беспрестанно улыбались, даже когда ругались, а Мариусу пришлось запрятать подальше свою красную курточку. Бочар и трактирщик вели с Уго разговоры, слова которых были Мариусу знакомы, но общий смысл ускользал. Без сомнения, они беседовали на ренском — но на очень странном ренском. Бочар и трактирщик с готовностью ссудили Уго деньгами и провизией. Провизия ушла естественным образом. Деньги, оставшиеся после покупки лошадей и дорожных расходов, как мы помним, попали в руки бойцов школы Акралим.

В таком состоянии экспедиция вышла на рубежи страны степняков — Джанг.

Из "Хроник Рениги" аббата Этельреда:

"Не было в нашей истории ничего подобного стремительному нашествию степняков. С давних времен это племя обреталось на побережье Моря Одноглазого, а также на востоке нынешней Ламины. Всеобщее движение народов, которое привело к падению Лигийской империи, пробудило степняков от спячки. Этого грозного духа разрушения вызвали из подземелья гинарды, вознамерившиеся завоевать южную степь. Они же и пали первой жертвой. За два года степняки полностью их разгромили. Почуяв кровь, степняки уже не могли остановиться. Они тут же совершили бросок к северу, за Вельн, где только что начали оседать первые ренские роды. Осенью 67 года войска Торнов первыми из наших соотечественников познали силу завоевателей…

За эти пять лет степняки прошли через всю Ренигу, разрушили Густан. Перемещались они грозному смерчу подобно. Имея несметные табуны выносливых скакунов, завоеватели очень быстро перебрасывали свое войско к тем странам, которые наметили целью своего натиска — так, что соперник еще не успевал принять необходимые меры для своей защиты.

Для степняков уважение к старшему в роде составляло безусловное правило, потому они были крайне послушным войском в руках умелого полководца. Однако то, что составляло силу степняков, их же и погубило. В конце 74 года, после победоносного похода в Фицар, они вторглись в Санах, в затем пересекли границу Талинии. К тому времени правители всех государств наконец-то уразумели, что непобедимых завоевателей можно побить только сообща. Печальный опыт человека, любезный племянник, свидетельствует: ошибки — один из любимых наших способов познания. Только совершив каждый свои ошибки, правители Рениги, Гинардии, Фицара, Санаха, Талинии догадались соединить усилия ради общей цели. Была создана огромная армия, наиболее важную часть которой составляла конница. Гинарды первыми оправились от поражения и успели создать легкую кавалерию по образу и подобию степняков. Руководил союзными войсками гинардский аристократ Морго. Он сумел завлечь степняков в ловушку возле речки Мольсы, куда завоеватели, прервав войну с Талинией, удалились на зимовку. План Морго и других полководцев союзной армии удался. Степняки были хороши в такой войне, которая состоит из одних конных налетов и обходится без генеральных сражений. На сей раз их вовлекли в битву с громадным количеством людей. Вождь степняков Джин Тоник понадеялся, что сможет смять неприятеля лишь силой натиска своей непобедимой кавалерии. Известно, что перед битвой он сказал своим солдатам: "Бог примет нас или победителями, или мертвыми." Джин Тоник был уверен в победе, поэтому даже не произвел никакой разведки. Вряд ли он представлял себе, кто именно с ним станет сражаться.

Армия степняков, как обычно, выполнила приказ своего военачальника в точности. Но если ранее ему удавалось отдавал верные распоряжения, то в сражении на Мольсе Джин Тоник просто погнал своих людей, как стадо, к верной гибели. План Морго блистательно осуществился. Сначала конную лаву степняков встретила туча стрел знаменитых фицарских лучников. Затем, перегруппировавшись, степняки набросились на нашу ренскую железнобокую пехоту, которую возглавлял Арнольд Таллор. Почти все наши соотечественники полегли в неравном бою, но врага остановили. Тем временем на флангах конницы степняков появились санахские легкие пехотинцы и талинские легионы. Они измотали противника и в строгом порядке отступили. И тогда справа и слева на части уже измотанного неприятеля обрушилась гинардская конница. Разгром степняков был ужасен. Повинуясь приказу своего вождя, они не отступали, но гибли на месте, радостные от скорой встречи со своим богом, который видит их достойную смерть…"

Преступая границу страны степняков, ты знаешь, что попадаешь в другой мир. Но физически переход неощутим, и это сбивает с толку. Ждешь каких-то видимых признаков перехода, хотя и не понимаешь, каких именно. То ли воздух должен стать горячее, то ли небо — красного цвета, то ли люди должны иметь собачьи головы. Но ничего не происходит. Те же золотистые поля, зеленые холмы, исполосованная дорогами равнина. По левую руку — озеро Такко, который в данном случае играет роль моста, связывающего территорию ненависти с миром Союза Свободных Общин — пусть перевернутым, но подвластным правоверному Богу. Кажется, что потеряв из виду озеро Такко, ты порвешь нить, на которой подвесил твою жизнь Рагула.

Переход свершается незаметно. Никаких дозорных, стерегущих рубежи. Никаких разграничительных знаков. Странная это граница. Тишиной и безлюдьем отделяются одна от другой две диковинные страны. Мили и мили, лишенные жилья. Как будто специально оставленная мертвая зона, полоса отчуждения, санитарный кордон между двумя мирами. Земля, покрытая дикой растительностью, давно тоскующей по человеческой руке. Сроду тут не пахали и не сеяли.

Но если двинуться не на юг, а на запад, вдоль берега, вскоре перед глазами возникает совсем иная картина. Народец со смуглой кожей занимается своими делами. Они рыбачат, как и их светлокожие коллеги с северного берега. Профессия объединяет людей, даже если все остальное разъединяет. Поэтому рыбачьи поселения озерян и степняков поддерживают активную связь друг с другом, презрев барьеры — и идейные, и природные.

Когда на берегу показалось основательное строение, у которого несколько человек обрабатывали недавний улов, лицо Уго просветлело. Он решительно зашагал в сторону рыбы. Мариус уже догадался, в чем дело. Продолжение истории с бочаром и трактирщиком. И происходит все по той же схеме. Поначалу человек смотрит на Уго настороженно, явно не собираясь его узнавать. Но стоит Уго сказать пару слов — и тут же следуют улыбки, объятия, рукопожатия. Мариус старался найти рациональное объяснение всему этому, но не мог. Расмус смог бы, наверное. Он подогнал бы под эту ситуацию свои давние подозрения. Он убедился бы, что Уго действует не в одиночку. Блондин в камзоле, правда, больше не появлялся. О санахе Русане после Брюнеля было не слыхать. И подумалось бы Расмусу, что, видимо, тактика Уго не предусматривала постоянных сообщников, как поначалу казалось. Скорее всего, Уго, как ценную вещь, просто передают с рук на руки. И вспомнилась бы Расмусу легенда о состязании, которое устроили братья Мундштуки, когда спорили с Локи, кто быстрее оббежит вокруг янтарного озера Лаальс. Братья передавали друг другу посох из священного ясеня, который придавал легкость их бегу и позволил победить Локи.

Вот и Уго, наверное, — священный ясень для какой-то тайной компании. Блондин сдал его на руки часовщику Ричо, тот — трактирщику под Урско. И так далее. Последнее на данный момент звено в цепи — вот этот самый рыбак на берегу озера Такко. Мариус рассеянно смотрел на двери дома рыбака. Все виделось как в дымке, как во сне. Из двери вышел Уго. И вышел не один. Его сопровождал… Мариус не поверил своим глазам. Рядом с Уго вразвалочку шествовал Расмус с улыбкой шесть на девять. Мариус потерял дар речи. Расмус с удовольствием сказал:

— Хотели меня объегорить? Хрен вам! Стреляного воробья с копыт не собьешь!

Мариус впервые видел откровенно растерянного Уго. Наверное, если бы в хижине рыбака грамотей из Черных Холмов встретил самого Бога Рагулу, то удивился бы меньше. А объяснение-то оказалось элементарным. Обнаружив, что Уго с Мариусом ушли ночью, а его бросили в часовой башне, и бросили предательски, Расмус как следует поднажал на друга Ричо. Он подозревал, что часовщик знает, куда отправился Уго — его дружок (или братец, как им угодно). Сутки мужик продержался, молчал, как камень, но потом меры Расмуса все-таки подействовали, и Ричо поделился сведениями. То, что Расмус узнал, возмутило его до глубины души. Оказалось, Мариус бросил верного друга в целях сохранения его же, верного друга, шкуры. Но это еще не все. Самое обидное — Уго поручил часовщику Ричо позаботиться о доставке Расмуса на родину. Расмус ужасно не любил, когда решали за него. Это задело его даже сильнее, чем поведение Мариуса, вообще недостойное друга. Расмус считал, что друзья обязаны разделить пополам все — и радость, и горе. А Мариус отказал ему в причитающейся доле неприятностей.