Тень - Иван Филиппов

– Лужники. Там широкая Москва-река. Самая широкая.

– Глубины нам хватит?

Голос Сергея Семеновича слегка дрожал от напряжения. Это было самым важным решением, которое предстояло принять ему сегодняшней ночью. Его самолет, который он так любил и к которому относился с искренней нежностью, умел забирать воду из реки, озера или моря практически моментально. Для этого требовалось всего пятнадцать секунд – и двенадцать тонн воды в баках. Но если они рискнут попробовать сделать это на Москве-реке… Это потребует от него и Алима настоящего мастерства. Но это же может помочь спасти погибающий город…

– Хватит. Там больше трех метров глубина, я помню.

Алим сосредоточенно кивнул.

Собравшиеся на Лужнецкой набережной в ту ночь москвичи стали свидетелями не одного, а двух исторических и уникальных событий, когда сквозь дым страшного пожара на воду опустился гигантский самолет. Он проскользил по поверхности реки всего несколько секунд, подняв гигантскую волну, и взмыл в воздух прямо перед Лужнецким мостом, не задев его в верхней точке.

В кабине самолета пилоты выдохнули. Получилось. Но сколько еще раз придется им возвращаться за водой этой ночью?

* * *

Когда пыль немного осела, Степа повернулся и пошел прочь. Он справился. Сейчас у него было лишь ощущение, но почему-то он был уверен, что им удалось спасти город. Он не слышал новых взрывов, значит, Васька добрался до своих и объяснил, и они смогли и справились. Степе очень хотелось в это верить.

Поскольку почти никто из защитников города не вернулся поутру в Подмосковие, Степа не узнал, что миссия Васьки удалась благодаря случайности – первым человеком, которого он встретил, был Андрей Дмитриевич, тот самый незадачливый инженер, который много лет назад пытался взорвать храм Христа Спасителя. Вот в чем Андрей Дмитриевич понимал, так это в бомбах и куда именно их полагается закладывать для наилучшего результата. Вместе они нашли и обезвредили первую бомбу, а затем шустрый Васька поскакал дальше, разнося инструкции и даже иногда руководя блиц-разминированиями. Один раз на него из переулка выскочили нежити, но Ваську спас странный американец в полосатом костюме: он палил по врагам из револьверов системы «кольт» и каждый свой выстрел сопровождал криком: «Йи-ха!» Васька не стал останавливаться, на бегу крикнул своему спасителю слова благодарности и так и не узнал, чем именно кончилась для него эта схватка.

В небе над городом царило оживление. Степа слышал гул большого самолета, затем к нему прибавился стрекот десятков пожарных вертолетов. Мимо проносились пожарные машины и «Скорые».

Впереди еще долгие часы борьбы с огнем, а утром город проснется немного в другом мире. Не только в мире, в котором возможны страшные трагедии, в конце концов к трагедиям человечество как-то привыкло, а в мире, в котором возможно совсем невозможное. Впереди у Москвы долгие годы разговоров о странных людях, которые появились из ниоткуда в час самой большой нужды. На протяжении многих недель москвичи будут находить загадочные древние тела в самых неожиданных местах – тут будут и солдаты Великой Отечественной, и татаро-монгольские всадники, и русские латники, и тевтонские рыцари, и польские гусары… Их тела будут находить в метро, в кофейнях, на выездах из пожарных частей. Как они здесь очутились? И как вышло так, что сотни свидетелей своими глазами видели, как они помогали, воевали и защищали Москву в ту удивительную ночь?

А еще будут говорить и о другом, пусть не таком экзотическом, но не менее важном обстоятельстве. Москву спасли не странные помощники, неожиданно появившиеся в городе, а сами москвичи. Да, невозможно недооценить помощь Хутулун и ее подданных, которые в ту ночь вывели тысячи людей из горящих домов. Но десятки других, а то и сотни тысяч в ночь пожара спасли таксисты, курьеры, кассирши круглосуточных магазинов, уборщики, сотрудники ППС и работники пекарен – все те, кто по долгу службы или в силу обстоятельств не спит ночью. Это они поднимали тревогу, обзванивали подъезды и кричали во все горло: «Пожар!»

В ту ночь жители большого города вспомнили, что они люди. Некоторые даже забыли прошлые обиды или идейные разногласия, решив оставить их на потом. Рассказывали, что в Люблино скучающий сотрудник наружки, увидев зарево над городом, добежал до квартиры оппозиционного политика, которого ему было приказано пасти. Разбудил его, и они вместе вывели из дома всех заспанных жителей.

А в Хамовниках на тесной неопрятной кухне дома № 1 по Олсуфьевскому переулку в ту ночь не спала гроза третьего подъезда Степанида Петровна Харитонова. Степаниду Петровну знали и боялись все жители дома. Как Бабаяга из известного мультипликационного фильма, она была всегда против. Против всего. Против раздельного сбора мусора, против детской площадки, против домашних животных, включая хомячков и певчих птиц. Против «понаехавших», против уборщицы из Узбекистана, которая мыла ее подъезд особенно тщательно, против идеи посадить внизу консьержку и даже против горшков с комнатными цветами на окнах подъезда. Однажды в тиши ночной она даже насрала под дверью квартиры на четвертом этаже, которую снимали две интеллигентные девушки из Беларуси, – просто из чувства противоречия. Но в роковую ночь Степаниде Петровне не спалось: она пила чай и думала грустные мысли об одинокой старости и растущих ценах за коммунальные услуги. Когда начался пожар, она увидела его первой. И не сбежала. Честно признаться, ей даже не пришла мысль о том, чтобы сбежать. Она позвонила во все двери своего подъезда и помогла всем соседям выбежать, перед тем как огонь докатился до их дома.

Вероятно, то чувство единения, которое неожиданно тогда испытали жители города, непременно пройдет. Развеется как морок. Но, возможно, оно не пройдет бесследно, и где-то в глубине души каждый москвич теперь будет знать, что рядом с ним живут люди, которые его не бросят. Впрочем, это все будет потом. Или не будет.

Утром на Ярославском шоссе найдут «Хенкель» времен Второй мировой. За штурвалом будет немецкий солдат в фашистской форме. Он будет очень мертвым и похожим на мумию, но все экспертизы покажут, что тело его настоящее и, несмотря на возраст, двигалось буквально недавно. Уве «умер», когда колеса самолета коснулись асфальта, но, к счастью для Антона и Лизы, дорога была свободна, и самолет остановился сам… Они выбрались наружу и обернулись на город. Небо над Москвой почти не было видно за дымом. Лиза хотела, кажется, что-то сказать, но передумала. Не говоря друг другу ни слова, они побрели в сторону ближайшей заправки. Сейчас они выпьют кофе и разойдутся каждый в свою сторону. Коротко попрощаются и