Русское языческое княжество - Радуга

Но Игорь Кровавый на этом не остановился. Прекрасно понимая всю слабость амазонок, которые не могли использовать имевшегося на тот момент огнестрельного оружия, он начал создавать стрелковую пехоту по образцу стрелецкой. В 1583–1585 были сформированы 10 полков, состоявших из одной пятисотенной баталии стрелков и "средств усиления". На вооружении каждого стрелка находились мушкет или пищаль (терминология не устоялась), короткая сабля и алебарда.

Средства усиления или, иначе говоря, воины не входящие в баталию объединялись в четыре дополнительные сотни. Одна из них называлась аркебузирной и имела на вооружении аркебузы — более мощные и дальнобойные ружья (снова напомню, что терминология была не устоявшейся и не совпадала с общеевропейской). Остальное вооружение теоретически было таким же как и у простых стрелков, но реально алебардами они не пользовались. В эту сотню отбирались лучшие бойцы и она считалась элитной. В боях их ставили на важнейших направлениях.

Второй дополнительной сотней стала так называемая штурмовая. Входящие в неё бойцы выглядели раритетом, поскольку специализировались на ближнем бое и зачастую вообще не имели огнестрельного вооружения (позже они использовали пистолеты). Но, несмотря на некоторую архаичность, они являлись необходимым элементом армии Игоря Кровавого, т. к. стали единственным подразделением способным к ближнему бою после отказа от использования храмовых дружинников и уменьшению числа "боевых" амазонок.

Еще две сотни обслуживали полковую артиллерию. На каждую из них приходилось по четыре орудия. Постепенно калибры этих орудий были стандартизированы, но даже в первые годы наблюдалось деление на короткие и потому скорострельные пушки (сестрорецкий стандарт — 1 аршин и 3 вершка) и длинноствольные, точные, но очень долго перезаряжаемые долгие пищали (тут стандарт появился только через 30–40 лет и составил 3 аршина 6 вершков). Через те же 30–40 лет (к 1625 году) установился и единый калибр полевых орудий, составивший два фунта.

Десять этих девятисотенных однобаталийных полков стали преемниками легионов амазонок. Им были переданы знамена легионов и присвоены те же названия. "Серебряные щиты", "Молнии", "Чернокрылые", "Серебристые духи", "Огненные", "Алый пик", "Серые псы", "Лесные стражи", "Железные" и "Темный шторм" продолжили свою историю. В новую организацию и терминологию амазонок они уже не вписывались (сложно представить существование "собачьего" отряда составе прайдов), но Игорь Кровавый сделал их основой сестрорецкой профессиональной армии.

Помимо пехоты создавалась и кавалерия. Но средств на создание многочисленной профессиональной конницы не было (всадникам требовалось платить больше чем пехотинцам, тем более что в княжестве имелось большое количество степных кочевников) и Ведьма смогла убедить князя в достаточности и боеспособности "кадрированной" армии. В мирное время создавались сотни, которые в случае войны должны были превращаться в тысячи за счет найма новых воинов. Кавалерию Игорь Девятый решил иметь двух типов.

Первым из них стали уланы. Несмотря на то, что они выглядели аналогом польских гусар, они представляли собой развитие степных традиций. Длинные копья (свыше пяти метров), доспехи, наличие как огнестрельного оружия, так и луков со стрелами, легкие и тяжелые сабли… Ничего особенного — подобный комплекс вооружения был единым от Венгрии до Тихого океана. Поэтому и проблем с набором всадников не возникло. Князь, а точнее Ульбаров, создававший этот род войск, смог сформировать 18 таких сотен, присвоив им названия "благородных" камней (Аметиста, Малахита, Граната, Агата, Изумруда, Аквамарина, Алмаза, Бирюзы, Топаза, Жемчуга, Янтаря, Сердолика, Сапфира, Мориона, Рубина, Турмалина, Опала и Берилла).

Достаточно быстро (уже в 1598 году во время войны с Среднеазиатскими ханствами) многие из них были развернуты в полки.

Вторым типом конницы стали войска набранные в Южном анклаве. Изначально Игорь Кровавый отобрал там только две сотни лучших бойцов, назвав их Воронами и Соколами. Но очень быстро Соколы начали "размножаться". Уже в 1589 году из них выделили сотню Орлов. Еще через год была сформирована сотня Ястребов. К концу века из Орлов выделились Беркуты, а из Соколов — Кречеты и Сапсаны. Подобное продолжалось и дальше — появились Скопы, Челиги, Балабаны и т. д. Причиной подобного быстрого роста (намного более быстрого чем у уланов) стало сочетание двух явлений. С одной стороны изначально имелся достаточно малочисленный отряд (реально 1 сотня против 18 у улан). С другой — имелось большое число разорившихся воинов (как среди язычников, так и в Московском царстве), которые видели свое будущее в военной службе. Им можно было платить меньше чем степным кочевникам, что было немаловажным фактором.

Вторую из первых сотен этой конницы ждала совершенно иная судьба. Как-то так сложилось, что Воронов стали привлекать к использованию "специальных" задач — таких как диверсии, внезапные захваты ключевых пунктов и им подобные. Постепенно бойцы этой сотни стали сами готовить и обеспечивать свои операции. Формально они продолжали называться сотней еще долгое время, но на практике стали намного более многочисленной и разветвленной структурой, превратившись в третью спецслужбу Сестрорецкого княжества — военную разведку. Наиболее громкие и успешные операции Воронов состоялись в следующем веке, уже при наследниках Восьмого Сестрорецкого князя.

Также Игорь Кровавый стал отцом Сестрорецкого "Большого Наряда" (или Полка Осадной артиллерии) в количестве 60 тяжелых орудий (54 больших мортиры и 6 стеноломных пушек).

В 1589 году, после смерти Ведьмы, князь принял еще одно знаковое решение. Он распорядился организовать ежегодные зимние сборы мужского населения княжества, целью которых должно было стать обучение "мобилизационного резерва". Все равно огромное количество оружия находилось в обращении — так почему бы не использовать этот ресурс? Однако, на практике, данные сборы — учения позволили улучшить только качество подготовки структур, отвечающих за снабжение войск. Они должны были организовать сбор людей и их проживание в чистом поле в течение пяти дней. Для всех же остальных эти сборы превратились в повод для отдыха в "чисто мужской компании". Уже в 1591 году Ульбаров, ставший правой рукой Кровавого во всех вопросах связанных с армией, сказал знаменитую фразу: "Предупреждайте мужиков, чтоб с собой брали — на всех точно не хватит". Действительно — ничему серьезному за 5 зимних дней обучить было нельзя. На первый день все ставили шалаши и разбивали лагерь… ну и отмечали встречу, естественно. На второй — отдыхали от вчерашнего. На четвертый — начинали прощаться, а на пятый уже разъезжались. На обучение оставался один третий день. Естественно, что за это время людей успевали только построить и показать простейшие приемы (показать, а не отработать). Плюсом данных "маневров" была их дешевизна.

Часть 39. Борис Годунов

Проводя данные реформы, язычники сравнительно мало участвовали в событиях происходивших в Московском царстве. После того как в 1578–1581 году большая часть их сторонников была вынуждена эмигрировать (братья Серебряные и клан Плещеевых — Басмановых) или умерла (Михаил Воротынский и Григорий Малюта Скуратов), единственным каналом влияния оставались Сабуровы — Годуновы. Точнее — конкретно Дмитрий и Борис Годуновы, как признанные лидеры семейства. При этом и их положение при дворе Ивана Грозного серьезно пошатнулось после смерти царевича Ивана.

Вообще, с этой смертью имеется много неясностей. По ходившим по стране рассказам царевич был убит своим отцом в результате случайной ссоры. С другой же стороны — аналогичные слухи ходили часто и большая их часть оказывалась недостоверной.

Впоследствии версия о случайном убийстве в результате ссоры стала основной, но этому имелись определенные политические обоснования (любой последующий монарх на фоне сыноубийцы и многоженца Грозного выглядел ангелом).

Все прочие каналы влияния на Ивана Московского, старательно создававшиеся Ведьмой с 1560х годов прервались. После смерти митрополита Антония (дружественного к язычникам) в 1581 году его сменил Дионисий, бывший непреклонным противником сестрорецкого княжества (даже не столько по религиозным вопросам, сколько по экономическим и политическим). Попытка женить на царе "нужную" кандидатуру — Марфу Собакину в 1571 году успеха не принесла (молодая царица умерла вскоре после свадьбы). Неоднократные попытки переманить на свою сторону многочисленных любовниц царя имели ограниченный успех. Анна Васильчикова, которой направлялись многочисленные дары, была в 1577 году сослана в монастырь. После брака Грозного с Марией Нагой провал "постельной" политики стал очевиден (Нагие со времен Паука имели экономические претензии к Сестрорецким князьям).