Я еще не барон. Книга 1 - Сириус Дрейк

— Постараюсь со всем управиться до завтра, — отшутился я.

— Еще чего, — хихикнула она. — До свидания, Михаил, встретимся к концу недели. Не раньше!

— Разве вас завтра не будет на занятиях?

— Почему же? Я-то буду, а вот ты вряд ли, — хмыкнула она и повесила трубку до того, как я успел открыть рот.

Снова куча вопросов и ни одного ответа. Эта Ермакова, хоть и добрячка, но хитрая как лиса. Или лучше сказать, матерая интриганка?

Придя в общую комнату, меня встретил шквал аплодисментов. Видимо, Антон уже всем растрепал о моих успехах. Вон он, стоит в углу. Ухмыляется, гад.

— Поздравляю! — подлетела Света и обняла меня со всей силы. Если бы я не напрягся, то кости бы треснули. Хватка у Нахимовой огого!

— Молодец, я не сомневался, — пожал мне руку Дима. Конечно, ты не сомневался. Ты один и знаешь, кто я на самом деле.

Еще минут двадцать я принимал поздравления и отвечал на вопросы, чувствуя себя почти голливудской звездой.

Вскоре в комнату вошел Белозеров.

— Кузнецов, за мной! — махнул он рукой.

— Удачи! — шепнула Виолетта напоследок.

Меня отвели в большое помещение с зеркальной стеной и кроватью в центре. Присмотревшись, я увидел ремни — пара в головах, пара в ногах. Больше в этой пустой белой комнате ничего не было.

— Пытать вздумали? — поднял бровь я, и тут за нами хлопнула дверь.

— Мера предосторожности. Чтобы не навредил ни себе, ни окружающим, — пояснил вошедший в комнату замдиректора Звездочет, которого я видел в первый день, когда нас вывели из автобуса.

Следом за ним вошел и еще один человек — высокий и немного нескладный старик с крупным, квадратным лицом, волосами ежиком и со здоровенными, висящими усами, делавшими его похожим на Фридриха Ницше. Одет он был в широкую кофту и штаны. Шел он не спеша, опираясь на трость, которую носил словно ради шутки. Его глаза сразу привлекли внимание — полностью синие. Без зрачков и радужек. Два бездонных океана.

— Алефтин Генрихович, не пугайте юношу, — добродушно проговорил он гулким басом, сильно окая. — Молодой человек, вам не стоит переживать. Мой зам может напугать даже Ермакову, если хорошо потрудится. Скоро вы станете сильнее, чем были. Намного.

— Добрый день, ваша светлость! — поприветствовал старика Белозеров и низко склонил голову.

Минуточку, он сказал «мой зам»?

— Полно тебе, Вася, расслабься, — покачал усами старик и подошел ко мне вплотную.

Я кожей ощутил клубящуюся в нем силу. Невероятно. Она полностью отличалась от той, что была у Кутузова. Если та была импульсивной, агрессивной, то эта… Я долго подбирал слова, но наконец нашел нужное — непоколебимой.

— Позвольте представиться, — он протянул мне руку. — Директор этого замечательного института, князь Алексей Максимович Горький.

— Здравствуйте, ваша светлость! — пожал я его ладонь, теплую и мягкую.

— Ну-ну, молодой человек, — улыбнулся тот. — Мне про вас Ермакова все уши прожужжала. Говорит, очень вежливый. Значит, не врала, интриганка…

Не знаю, что Алексей Максимович смог разглядеть своими странными глазами, но мне было не по себе. Насколько же сильный этот человек? А есть ли сильнее? Мне удастся стать таким?

Стоило мне подумать об этом, как директор хитро прищурился, будто прочитал мои мысли.

— Ну как, ребятки, у вас все готово? — спросил он у Белозерова.

— Так точно, ваша светлость!

Он не спеша прошелся по комнате, подергал ремни на кровати, постучал по зеркалу костяшками пальцев.

— Простите, — не выдержал я. — Могу я спросить?

— Конечно, в этих стенах надо всегда спрашивать! — радостно сказал Алексей Максимович.

— Что такое буст?

— Ах да, у вас еще не было этого в программе… — директор пригладил усы и хмыкнул. — Непорядок…

— Позвольте мне, Алексей Максимович? — вызвался Звездочет.

— Давай, Алев, я тоже послушаю. Хоть сам вспомню. — Он уселся на край кровати, закинул ногу на ногу и положил ладони на трость.

— Михаил, буст — это искусственное уменьшение адаптационного периода для приобретения нового ранга, — начал разъяснять замдиректора. — Как ты уже заметил, твои заклинания стали получаться хуже, энергия циркулирует нестабильно и отрывисто, волнами. Если ничего не сделать, то примерно через месяц магические каналы сами подстроятся. Они расширятся и будут пропускать больше энергии. За этот месяц перестраивается и физическая структура мышц, и твое вместилище, и ментальное тело.

Все в комнате молчали и внимательно слушали Звездочета.

— Так вот, это самый безболезненный способ, — он ухмыльнулся. — Но мы находимся в КИИМе, на границе с Дикой Зоной. Тут такой роскоши, как время просто не может быть. Монстры ждать не будут, как и маголит. Поэтому мы разработали способ ускорить процесс адаптации и сократить месяц до недели. Понимаешь?

— В чем подвох?

Белозеров улыбнулся. Директор хмыкнул в усы и одобрительно кивнул.

— А подвох в том, что эту неделю ты будешь на грани жизни и смерти, — развел руками Звездочет. — Организм будет работать на пределе возможностей, чтобы адаптироваться как можно быстрее. Скажу тебе честно: боль сумасшедшая.

— Меня постоянно пугают этим… — пожал я плечами. — Так что не впервой.

— Хах! А малой не трус! — зловеще улыбнулся Алексей Максимович. — Ну-с, тогда не будем откладывать. Приступайте, ребята!

Не понравился мне этот его смешок в конце, ох, не понравился.

В комнату вошли четыре лекаря в голубых халатах и накрепко пристегнули меня к кровати. Один из них предложил закусить деревянную палочку.

— Зажми зубами, легче будет…

Я спорить не стал. Взял палочку в зубы.

— Попрошу посторонних покинуть помещение! — произнес лекарь.

— Удачи, Кузнецов, — бросил напоследок Белозеров. Звездочет только кивнул. Выходивший последним Горький озорно подмигнул мне.

Все вышли, и я остался наедине с людьми в халатах.

Они подготавливали оборудование, какие-то артефакты и шприцы. Выглядело, мягко скажем, жутковато.

В голове зашумело, словно я настроился на мертвый радиоканал, и тут я услышал голос моей дорогой Лоры:

— Стоило мне отлучиться всего на день, как у тебя уже БДСМ игры? — язвительно спросила она, склонившись надо мной в таком же голубом халате — конечно же, со своими подружками на выкате.

— Лора, ты не поверишь… — я виновато улыбнулся, глядя на две здоровенные полусферы,