Феодал - Александр Логинов

       Дитриху досталось больше всех, наконечник вятского копья разнес в щепки щит рыцаря и оставил глубокую вмятину на миланской работы стальной кирасе. Сила удара вынесла немца из седла, и рыцарь приземлился на скакавшего следом боярина, выбив бедолагу из седла. Передние ноги лошади боярина подкосились, конь рухнул, сбрасывая очумевшего рыцаря на строй копейщиков.

       Сенька с Кузькой пьяно хихикали, рассказывая, как нашли немца, забодавшего рогами копейщика. Дитрих и так весит не мало, да рыцарский доспех под два пуда. Вот такой бронебойный снаряд летит головой вперед и таранит копейщика, потерявшего щит. Рог на шлеме немца пробивает железные кольца кольчуги и вонзается прямо в сердце вятчанина. Ничего смешного в этом нет, но пацаны ржут - уссыкаются. Андрей даже заподозрил, что скоро Дитриху дадут прозвище - Кабан и, возможно, появится на Руси новый род - Кабановы, и отдаленные потомки даже в самой буйной фантазии не смогут предположить, отчего и почему они стали Кабановы.

       Братья, вогнав рогатины в тела врагов, умудрились не попасть под удары вятских копий, и, самое главное, не потеряли коней и, шустро расправившись с ошеломленными противниками, увидели, что атака в общем-то провалилась и вятчане восстанавливают строй. Парни подхватили оглушенного вятского воина в меховом налатнике поверх богатого доспеха, оказавшегося, как потом выяснилось, ватаманом копейщиков, пробились к месту сшибки и вывезли беспомощного рыцаря из сражения.

       Второй немец умудрился выжить сам и даже не потерял коня, рыцарь после сшибки, зарубив нескольких противников, длинным мечом расчистил себе место от врагов, закинул сразу двоих раненых резанских бояр на круп лошади и быстро отступил назад, не искушая лишний раз судьбу.

       Спасенные 'бояре' оказались холопами думного боярина Ивана, внука резанского даруга Салахмира.

       Отто в сшибке сломал свое копье и теперь вооружился русской рогатиной, недовольно бурча себе под нос, что русаки неправильно воюют, нужно клин строить, иначе не смять врага, и вообще у русаков все не как у людей, даже холопы вооружены, как бояре. То, что Отто сам попал в холопство к русаку и от господина получил рыцарский доспех, который не каждому ливонскому рыцарю по карману, немца не смущало.

       Минута жуткая. Чувствовалось, что сейчас должно произойти решающее столкновение. Беспричинная радость и жуть наполняли сердца выстроившихся для атаки воинов. Напряженные взоры жадно впивались в поредевшую шеренгу вражеских копейщиков, укрывшихся за красными щитами. Резко, у самого уха Андрея, затрубил рог, и конная лава опять пошла в атаку.

       Напряженное состояние ожидания сменилось новым порывом и беспричинной радостью, хотелось мчаться вперед, чувствуя локоть товарища, хотелось кричать и в этом безумном крике слиться в едином порыве, сметая вражеский строй. Бояр на скаку пускали стрелы и лишь перед самой сшибкой бросили луки и схватились за рогатины.

       Андрей гнал свою кобылу и глупо улыбался, желая только одного - поскорее врубиться в строй врага. Сшибка. Треск ломающихся копий, звон железа, конское ржание, крики боли и ярости. Не меньше дюжины резанских воев прямо с коней прыгнули через головы противника. Большинство удальцов погибли, принятые на копья или зарубленные бойцами, стоявшими во второй и третей шеренге. Те, кому повезло, прожили лишь мгновения, но успели смельчаки сломать строй врагов, и в образовавшиеся бреши хлынула вторая и третья шеренги кованой рати.

       В тесной свалке боя рогатины только мешали, и бояре оставили рогатины в телах врагов, взявшись за сабли, кистени и перначи. Барабанной дробью раздавались сабельные удары, то глухие, то звонкие, от соприкосновения с металлическими пластинами брони. Казна, захваченная у московского князя, позволила мятежному князю хорошо вооружить своих воинов.

       Андрею несказанно повезло, нервы копейщиков, стоявших на его пути, не выдержали, они, побросав копья и щиты, резво бросились удирать. Выдержать удар латной конницы копейщики могли без труда, главное - не поддаться панике, глядя на стремительно приближающуюся стальную лавину. Но стоит побежать одному...

       Многие всадники перед атакой нацепили поверх броней железные висюльки, которые во время скачки создавали такой громадный грохот, который в сочетании с громкими воплями всадников мог посеять страх в сердцах врагов.

       Таранная сила мчавшегося на всем скаку всадника раскидала тела побежавших воинов, словно кегли. Князь бросил рогатину, после того как булатный наконечник пробил железные пластины доспеха и плотно засел в спине щуплого мужика в начищенном до зеркального блеска панцире, для облегчения успевшего скинуть бугай.

       Андрей раскачивался маятником, орудуя шестопером. Конь копытами давил поверженных врагов и своих упавших товарищей. Князь рвался вперед и только вперед. За рядами раздавленных конской массой копейщиков стояли плотные ряды воинов с топорами. Эти не думали бежать, они смело встретили врага. Щит князя раскололся на две половинки, от удара топора здоровенного вятчанина в распахнутом овчинном тулупе поверх кольчуги и смешном заячьем треухе на голове, на который хозяин успел нашить несколько железных пластин. Подушка с амортизировала удар, и рука, к счастью, не отнялась, но пришлось бросить ошметки щита, по-быстрому перерезав тесемки, и выхватывать левой рукой саблю, оставляя бок незащищенным. Хорошо еще конь унес Андрея вперед, давая возможность князю избавиться от остатков щита, и шустрый детина с длинным топором остался где-то позади.

       Андрей обрушил пернач на медную шапку бородатого ратника в кольчуге до колен, одетой поверх суконного подлатника, подбитого ватой. Сила удара была столь велика, что левый глаз мужика выскочил из глазницы, а он сам, издав хриплый стон, выронив меч, рухнул навзничь.

       Андрей качнулся влево, опасно свесившись с седла, и саблей полоснул по шее молодого парня в легкой кольчужке.

       Вятских крестьян, соблазнившихся добычей, легко отличить от настоящих воинов. Все крестьяне поверх доспеха напялили тяжелые меховые одежды, а настоящие воины бились налегке, в лучшем случае поверх доспеха накинут меховой налатник.

       Парнишка ловко принял клинок на голомень своего меча. Одновременно он попытался кольнуть в бедро Андрея зажатым в левой руке кинжалом. Тонкое острое жало клинка звякнуло о стальную бляху меховых штанов и, чуть отклонившись в сторону, рассекло кожу на ноге Андрея.

       В этот момент резанский боярский сын, оказавшийся совсем рядом, махнул кривой сабелькой, и стальной клинок на удивление легко рассек кольчугу и вспорол грудную клетку вятчанина. Выпустив кинжал из рук, молодец из последних сил попытался достать Андрея рубящим ударом короткого меча, но сил нанести удар у него уже не было. Так он и упал с невыразимой тоской в голубых, словно чистое небо, глазах. На шее парня сверкнула в лучах яркого зимнего солнца витая шейная серебряная гривна. Жалко парня, так просто шейные гривны воинам не раздавали, они все еще - знак воинской доблести.

       Вытащив кинжал из ноги, Андрей автоматически засунул его в кишень [184] налучья.

       Вновь протрубил рог, резанцы подались в стороны, освобождая пространство. Три сотни тяжелых всадников, личная дружина резанского князя, выходила на линию атаки. Подкрепление разметало вторую и третью, последний линию обороны вятчан, разделив войско противника на две половины.

       Андрей, в сече растерявший почти всех своих людей, прорвался сквозь расстроенные ряды врагов. Коршуном налетел на отряд самострельщиков и немногочисленных лучников. Вместе с князем пробились еще несколько резанских воинов и с полдюжины его улан. Все вместе они частью посекли, а частью обратили в бегство вражеских стрелков. Те бойко удирали в сторону леса, побросав тяжелые самострелы. Уланы похватали волосяные арканы и весело принялись ловить разбегающихся стрельцов. Убежать от татар лучники не могли. Девять татар за несколько минут полонили неполных два десятка удирающих вятских стрельцов.

       Из леса по татарам начали пускать стрелы засевшие в чаще лучники. По ловким всадникам они не попадали, но своими выстрелами все же не позволили татарам ловить убегающих, словно зайцы, беглецов. Уланы прекратили преследование, крепко связали пленных чембурами [185] и покидали их на снег, потом собрали бесхозные самострелы и брошенные второпях луки, расстегивая крючки, сдирали латы с убитых, заодно прибрали к рукам бугаи, кошули [186], зипуны [187], кафтаны, подбитые ватой и выполнявшие роль подлатников, обутку, малахаи и треухи, пояса, ножи, и меховые штаны убитых. Рязанцы от татар не отставали, успевали собирать трофеи. Андрей уже давно не считал мародерство чем-то предосудительным. Воина кормит война.