История логики - Александр Маковельский

Согласно Николаю Кузанскому, знание бесчисленного множества эмпирических кругов основано на единой чистой математической дефиниции круга. Мышление развивает те «абстрактные формы», которые оно находит в самом себе и таким образом создает математические науки. На этом пути достигается полная достоверность знания, тогда как на пути чувственного познания мы приходим только к конъектурам. Так истолковывает Николай Кузанский процесс познания.

Николай Кузанский – номиналист. Согласно его учению, наше познание оперирует именами, но имена вещей не произвольны: они возникают закономерно из самого.нашего духа.

Развивая свое учение о познании, Николай Кузанский говорит о различии между чувственно воспринимаемыми и умопостигаемыми геометрическими фигурами. Всякий данный угол не дает истинного знания об углах вообще, потому что он является большим или меньшим углом, и, следовательно, угол может быть и иным, отличным от данного угла. В каждом данном угле имеется и необходимо истинное, присущее всем углам, и случайное, присущее только ему одному. То, что отличает угол вообще от всех других геометрических фигур и делает его именно углом, имеется в каждом отдельном экземпляре этого рода, будь тот или иной угол большим или меньшим. Разнообразных углов может быть бесчисленное множество. Когда отбрасываются все случайные различия величины углов, тогда раскрывается рациональная основа всех отдельных углов. Так мы познаем сущность угла, круга или треугольника, что недоступно чувственному созерцанию, которое связано с единичным примером и с его произвольно взятой величиной. В этих своих рассуждениях Николай Кузанский подходит и к понятию «бесконечно малого».

Он говорит, что не следует останавливаться на конечной и делимой величинах, но следует идти дальше до неделимых моментов линии, времени и т. д. И подобно тому как мгновение есть субстанция времени, так покой есть субстанция движения. Когда точка изменяет свое место в пространстве, то это есть не что иное, как закономерная последовательность бесконечно многих различных положений покоя. Здесь Николай Кузанский предвосхищает мысли Декарта и Лейбница.

На первое место а научном познании он выдвигает категорию количества. Он говорит, что если исключить величину и множество, то ни одну вещь нельзя познать (magnitudine et multitudine sublota nulla res cognocitur).

Математическое мышление занимает первенствующее место в теории познания Николая Кузанского. Признавая логический закон противоречия основоположением для рассудочной деятельности, он считает, что в высшей умственной области для разума (intellectus) закон противоречия уже не имеет такого значения. И математическое мышление он относит к деятельности разума. Не дискурсивное рассудочное мышление, а «интеллектуальное созерцание» (visus intellectualis) в состоянии познать связь между кривой и прямой линиями, на основе чего решается проблема квадратуры и происходит вообще измерение кривых. В своем сочинении «О совершенстве математики» («De mathematica perfections») Николай Кузанский говорит, что следует искать совершенства математики в применении к ней принципа «совпадения противоположностей» (coincidentia oppositorum).

Это совершенство математики главным образом состоит в приравнивании количества прямой и кривой.

Но эти два количества противоположны. Поэтому необходимо прибегнуть к интеллектуальному созерцанию, которое усматривает совпадение наименьшей хорды с наименьшей описанной ломаной. Вместо абстрактных понятий в математике, благодаря применению «интеллектуального созерцания», выступают очевидные конструкции, т. е. под математическими понятиями мыслятся закономерные образования, получаемые путем определенных правил. Например, «интеллектуальное созерцание» имеет своим объектом не какой-либо угол определенной величины, но «принцип углов» (principium angulorum), который охватывает все мыслимые углы, начиная с наибольшего и кончая наименьшим. В принципе угол мыслится как общее правило для всех вариаций углов. «Интеллектуальное созерцание» одновременно схватывает единство принципа и бесконечное разнообразие его проявлений.

В этих высказываниях Николая Кузанского имеется подход к диалектике, но, не справляясь с ней, скатывается на позиции пифагорейской мистики.

Николай Кубанский признавал четыре ступени познания. 1) чувственное восприятие, 2) рассудок, или дискурсивное мышление, разделяющее противоположности, 3) разум, ставящий противоположности в связь между собой и 4) мистическая интуиция, являющаяся непосредственным созерцанием совпадения противоположностей. Он подчеркивал роль чувственного опыта и математики в познании, указывая, что чувственный опыт является необходимым предварительным условием для развития высших ступеней познания.

Оценивая методологию Николая Кузанского в целом, можно сказать, что под мистической скорлупой в ней скрывалась живая творческая мысль. Отдельные высказанные им прогрессивные идеи получили развитие у последующих мыслителей.

Ученик Николая Кузанского и издатель его сочинений Кароль Бовилль, философ, математик и физик, в своих философских взглядах – настоящий схоластик, но в математике и естествознании он проникнут новыми идеями. Он был одним из тех сторонников эмпирического естествознания, которые подготовили новый взгляд на природу, возникший в эпоху Возрождения. Он стремился дополнить логику Аристотеля заимствованным у Николая Кузанского принципом «совпадения противоположностей». Он развил учение Николая Кузанского о микрокосме и макрокосме в том смысле, что человек (макрокосм) есть зеркало Вселенной. Человек, по его учению, есть сердце и душа

Вселенной. У него еще средневековая антропоцентрическая точка зрения на мир: Вселенная (макрокосм) существует ради человека (микрокосма).

Учение Бовилля о познании исходит из аристотелевского положения, что наше познание является отражением объективного мира. Он говорит о невозможности для человеческого интеллекта почерпнуть из самого себя познание Вселенной: все свои знания о природе человек получает через посредство органов чувств. В мышлении нет ничего, чего раньше бы не было в чувственном восприятии. Мышление перерабатывает конкретный чувственный материал в абстрактные интеллектуальные образования.

Подобно Николаю Кузанскому образцом причудливого сочетания старых схоластических воззрений с новыми идеями может служить Томазо Кампанелла (1568–1639). Будучи еще тесно связанным с традиционным средневековым церковным мировоззрением и схоластической метафизикой. Кампанелла выступает на стороне Галилея с защитой свободы научной мысли. Со схоластической метафизикой, мистикой и магией он пытается соединить материалистический взгляд на познание природы, которое, по его убеждению, должно основываться на наблюдении и опыте. У него имеются чуждые средневековью, развившиеся затем в буржуазной философии, субъективно-идеалистические моменты в теории познания. Так, Кампанелла говорит, что человек никогда не в состоянии вырваться из круга своей субъективной ограниченности, вследствие чего у каждого человека своя собственная философия.

Вещи внешнего мира, по мнению Кампанеллы, различным образом воздействуют на органы чувств отдельных людей. Он подчеркивает индивидуальные особенности людей. Нельзя односторонне видеть в людях только те общие черты и признаки, которые присущи всем людям как индивидам, принадлежащим к одному и тому же общему роду. Надо, указывает Кампанелла, учитывать и индивидуальное своеобразие, отличающее каждого человека от всех остальных. Во всяком человеческом познании он усматривает следующую антиномию.

Познавать – значит бесконечное многообразие единичных случаев объединять в одной формуле. Но как можно быть уверенным, что при этой необходимой умственной операции абстрагирования не отбрасываются существенные моменты отдельных случаев? Нам кажется, что при отвлечении от частных признаков мы восходим к более высокой общности, тогда как на самом деле по мере все большего обобщения мы только теряем из виду то, что характеризует отдельные единичные вещи.

Таким образом, Кампанелла подчеркивает значение познания конкретного многообразия единичных вещей и указывает на трудности, которые кроются в учении об обратном отношении между содержанием и объемом понятий. Но он не в состоянии дать правильное диалектическое решение данной проблемы.

Кампанелла держится еще грубого понимания индукции как простого накопления многих наблюдений. Подобно Галилею, он говорит, что философия заключена в книге природы, которая лежит открытой перед нашими глазами, но, в отличие от Галилея, который считал, что эта книга природы написана линиями, треугольниками и кругами, Кампанелла полагает, что ее язык – чувственные восприятия. В этом выражается сенсуалистическая точка зрения его теории познания. В его теории познания центр тяжести переносится с объективной стороны на субъект познания.