Из прошлого: далекого и близкого - Николай Яковлевич Мерперт

Эти находки заведомо уступают урукским по древности, и все единичны в своих культурных слоях, тогда как урукские позволяют не только обосновать предельную древность, но и проследить процесс развития.

В заключении отмечу, что уже самые древние пиктографические тексты Урука отличаются значительной сложностью, а это позволяет предполагать, что здесь же или в подобных памятниках Месопотамии, в слоях, соответствующих Уруку V и VI (а в существовании их можно не сомневаться) будут зафиксированы более простые, а, следовательно, и более ранние ступени процесса перехода от пиктограмм к клинописи.

Подчеркну, что предложенные нам Ф. Сафаром два маршрута, охватывающих различные по географическому положению и по специфике исторического развития района Междуречья, безусловно, себя оправдали. И мы глубоко благодарны Ф. Сафару — замечательному ученому, с именем которого связаны чуть не все крупнейшие открытия второй половины XX века на территории Ирака. Многолетний сотрудник (и соавтор) С. Ллойда, он на неизменно высоком уровне вел исследования и в поле, и на дальнейших этапах анализа материалов таких памятников, как Лагаш, Хассуна, Эриду и многих других. Все материалы регулярно издавались. Он был прекрасным руководителем и создал хорошо подготовленный, работоспособный коллектив, который на наших глазах обогатил национальную науку рядом крупных открытий (подобных Телль-эль-Фухару, ряду поселений в районе Диялы и пр.). Дважды посетил нашу страну и очень тепло ее вспоминал. С активной благожелательностью принял нас с Николаем Оттовичем, вникая во все наши дела. А далее, после начала работ нашей экспедиции он превратился в ценного помощника, оказывая и Рауфу Магомедовичу, и всем нам колоссальную поддержку — и научную, и административную, вплоть до разрешения пользоваться книгами библиотеки Департамента древностей, увозя значительное их число в наш лагерь за 500 км от Багдада.

К глубокому сожалению, профессор Ф. Сафар в расцвете сил и таланта погиб в автомобильной катастрофе.

29 февраля

Сейчас нам предстоит последний на сей раз — северный маршрут. Ганем заехал за нами рано утром. Дорога знакомая: по ней полтора месяца назад мы выезжали из Багдада в Манделли. Погода отнюдь не идеальная. Начинается очередной хамсин («хамсин» — араб. «пятьдесят») — песчаная буря, по длительности близкая этой цифре. Едем как в густом тумане, иногда видимость исчезает совсем. Лишь в середине дня небо начинает очищаться, становятся видны большие зеленые участки, затем глиняные холмы и отроги гор. Появляются и телли; некоторые очень велики и резко очерчены. Один из них — не доезжая 28 км от города Киркука — первое на этом участке раннеземледельческое неолитическое поселение Маттара, исследованное известным американским специалистом по Ближнему Востоку проф. Робертом Брейдвудом. Поселение первоначально было отнесено к Хассуне, но в дальнейшем к родственной Хассуне, но более распространенной самаррской культуре.

Маттара — холм длиной до 200 и высотой 6-7 м. В восточной половине траншея Брейдвуда доведена до материка. Основной раскоп 20×12 м в этой стороне холма доведен до глубины 1 м; здесь плохо заметны следы небольших сырцовых прямоугольных помещений размером 4×2 м.

В Киркук приехали под вечер. Объехали этот большой и привлекательный город с хорошо организованной застройкой, порядком на улицах, полицейскими на каждом перекрестке с белыми постаментами и грибовидными перекрытиями, огромным базаром и очень неплохой гостиницей. Один из городов-долгожителей, известный с шумерского периода, смененного в конце III тыс. до Р.Х. аморитским, включающем как аккадцев из Ирака, так и западных семитов-аморитов из Сирии. Первые достигли уже определенной степени цивилизации, вторые — вчерашние бедуины, восприняли шумеро-аккадскую культуру достаточно быстро, поскольку пришли из районов, издавна испытывавших ее влияния. Они говорили на семитском диалекте и усвоили аккадскую письменность, употребляли шумерийский как в официальной, так и в частной переписке. Во всяком случае, Киркук играл весьма значительную роль в развитии политической, экономической, этнической и культурной истории Месопотамии на протяжении нескольких тысячелетий, что определялось и самим расположением его на пересечении важнейших путей.

1 марта покидаем Киркук. Ясно, но шквальный ветер. Дорога постепенно уходит вверх. Вдали же появляются покрытые снегом вершины Загросского хребта. Свидетельства человеческой жизни еще в палеолите впервые для Ирака зафиксированы Д.А. Гаррод именно в этом районе Курдистана еще в начале XX века, а исследования Р. Брейдвуда в конце 50-х годов положили начало важнейшим открытиям древнейших в мире земледельческих поселений, сопряженных с появлением на территории Месопотамии керамики в знаменитом Джармо. Поэтому к Курдистану следует относиться с глубоким уважением, какие бы ветры не бушевали вокруг. Несколько опережая события, укажу, что через неделю мы с Николаем Оттовичем получили возможность посетить Джармо. Мы с трудом нашли его в горах (да еще в период арабо-курдской войны), но были потрясены и остатками поселка с каменными домами не позже VII тыс. до Р.Х., и условиями работ, когда воду надо было приносить из горного ручья, полуотвесный спуск к которому превышал 90 м.

Пользуясь случаем, не откажу себе в удовольствии отметить, что профессор Р. Брейдвуд — один из корифеев Чикагского института Востоковедения, внесший огромный вклад в разработку проблематики «неолитической революции», был нашим другом и в считанные дни пребывания в Москве выступил по моей просьбе с докладом о Джармо на заседании отдела неолита и бронзового века нашего Института.

Два дня я проводил визуальную разведку района Киркук-Эрбиль. Населен он, в основном, представителями двух этносов: арабами и курдами, причем языковые различия сохраняются, несмотря на длительность сожительства, фактическую общность религии, хозяйства, быта, многих обычаев и пр. Телли разновеликие, высотой от 5 до 25 м. Наименования их тоже различны, в каждом селении — свое. В районе Эрбиля концентрация теллей не меньшая, чем у Киркука.

Начало весны достаточно выразительное: самая настоящая буря, воет ураганный ветер, казалось, что все кипарисы вокруг нашей гостиницы будут вырваны с корнем. Я опасался даже за каменные стены дома. Все растеряны: подобные ураганы здесь — большая редкость. О регулярной работе не может быть и речи. Решаем ехать в Мосул, стоящий на Тигре, напротив великой столицы Ассирийской империи — Ниневии. Выезжаем из Эрбиля под проливным дождем. Вновь встречаем телли: их многие сотни. Наконец, впереди холмы выстраиваются в длинные, с трудом различимые под пеленой дождя валы. Ниневия. Возможно, юго-западная стена огромного города стояла на самом берегу Тигра, в дальнейшем отступившего к югу, стена же сохранила свое место в неправильном четырехугольнике. Общий периметр стен в среднем 12 км. «В среднем» — поскольку стен две,