История Польши - Михал Тымовский

Методы «культуркампфа» привели к «полонизации» населения Верхней Силезии, и важную роль в этом сыграл местный деятель Кароль Мярка, с 1869 г. и до самой смерти в 1882 г. бывший редактором журнала «Католик». Полонизация означала приобщение к польской культуре; в меньшей степени она отражала национальное противостояние с немцами и самостоятельную политическую деятельность. Самосознание населения Верхней Силезии определялось конфессиональной, а не национальной принадлежностью. Иначе складывалась ситуация в Великой Польше, на территории Поморья и в Вармии, где поляки, как правило, исповедовали католицизм, а немцы — протестантизм. Национальные чувства усиливали религиозность, вера пробуждала патриотизм. Негативное для польского самосознания влияние «культуркампфа» сказалось лишь на Мазурах в Восточной Пруссии, где местное протестантское население, хотя и говорившее на одном из польских диалектов, но не обладавшее национальным сознанием, вместе с конфессиональными ценностями протестантизма усваивало и национальные немецкие черты, начиная таким образом отождествлять себя с немцами и отдаляясь от поляков. В конце 70-х годов XIX в. острота конфликта между властями и католической церковью сгладилась, и в следующем десятилетии постепенно наметился переход к компромиссу, однако в сознании поляков прусского государства принадлежность к католицизму еще долго оставалась основным признаком национальной самоидентификации.

Результатом «культуркампфа» стало в то же время оживление польской культурной и экономической деятельности. В польских землях Пруссии эти традиции восходили еще к 30-м годам. В 60-е годы, и особенно во время «культуркампфа» 70-х годов, идеи «органического труда» распространились в широких кругах. В городах развивалось кредитное вспомоществование, был создан Союз прибыльных обществ, которым в течение многих лет в качестве патрона руководил священник Петр Вавжиняк. Роль духовенства — единственной в польских землях Пруссии многочисленной группы образованных поляков — была чрезвычайно велика. В селах возникали крестьянские «земледельческие кружки», часто при помощи и руководстве помещиков и низшего духовенства. Патронат над ними был поручен представителю помещиков Максимилиану Яцковскому. Созданное в 1880 г. «Общество народных читален» стало позднее основой для создания публичных библиотек, и не только в Великой Польше, но и в других регионах Пруссии.

Берлин и Петербург обменивались заверениями в том, что, несмотря на растущие между ними противоречия, их объединяет общая польская опасность, о которой постоянно напоминал и Бисмарк. Он характеризовал деятельность поляков в самых черных тонах и подтверждал свои домыслы репрессиями. На новом этапе применялись и методы экономического давления. Так, был создан значительный денежный фонд, а в 1886 г. — Колонизационная комиссия, которая должна была выкупать польские помещичьи имения, разбивать землю на мелкие участки и заселять их немецкими колонистами. Это был отзвук популярной в немецком обществе идеи национального превосходства, а также результат крепнувшего немецкого национализма, целью которого на данном этапе стало расширение национальных притязаний во всех областях социальной жизни.

В антипольском наступлении не участвовал третий участник разделов — Австрия. После поражения в австро-прусской войне в 1866 г. и заключения соглашения с венграми правительство отказалось от германизации в австрийской части государства. Галиция в наибольшей степени была склонна к компромиссу и получила существенно больше привилегий, чем прочие провинции. Политика России и Германии вызывала у поляков беспокойство. Высшие и средние слои общества опасались также, что австрийцы смогут манипулировать недовольством сельской бедноты и боровшихся за национальное равноправие украинцев. Со временем польские политики отказались от стремления «обособить» Галицию, придав ей статус независимой области в федерации с Австрией. Определенное и несомненное влияние на этот отказ оказало развитие украинского национального движения и участившиеся межэтнические конфликты.

В 60–70-х годах Вена при помощи многочисленных правовых актов ввела так называемую галицийскую автономию. Круг деятельности этой автономии (ее дополняли и другие польские привилегии), административное руководство которой осуществляли галицийский сейм и Краевой отдел, был довольно ограниченным. Польский язык был введен в систему образования (включая университеты в Кракове и во Львове), а также был признан официальным в деятельности административных и судебных органов. В правительстве была учреждена должность «особого министра для Галиции» с правом голоса при обсуждении проектов законов, касающихся Галиции (польских министров в различных учреждениях и ведомствах было довольно много, дважды поляки становились премьер-министрами). Во главе администрации провинции Галиция стоял наместник, также поляк. «Министра для Галиции» и наместника назначал император по согласованию с группой польских депутатов венского парламента, называвшейся «польское коло» (т. е. «польский круг»).

Выгодная для поляков австрийская политика способствовала также существенному изменению позиции католической церкви. Если прежде она занимала лояльную позицию в отношении властей и принимала весьма скромное участие в национальной жизни, то теперь, не без влияния Ватикана, должна была стать оплотом гонимого польского католицизма в Российском и прусском государствах. В связи с этим символическое значение имело назначение в 1879 г. на должность епископа Краковского священника Альбина Дунаевского, который в течение нескольких десятков лет принимал активное участие в национальном движении. Важность этому решению придавало и назначение Дунаевского в 1890 г. членом коллегии кардиналов. Дунаевский был единственным кардиналом-поляком, который остался на родине, поскольку Владимир Чацкий и Мечислав Ледуховский представляли польские интересы в римской курии.

Галицийская автономия создала для поляков самые благоприятные условия со времени падения конституционного Королевства Польского. Хотя прошло уже полвека, лишь незначительная часть польского общества имела возможность пользоваться политическими правами. В галицийский сейм и венский парламент выборы проводились по куриальному принципу, т. е. голосованием отдельных групп согласно профессиональному и имущественному статусу. Подавляющее число жителей не имели права голоса, наиболее привилегированными были помещики и зажиточные горожане. В галицийском сейме заседали также «по должности» епископы и ректоры университетов.

Спустя 25 лет после поражения последнего восстания во всех трех государствах национальное самосознание низших слоев общества значительно окрепло. В Российской империи не оправдались расчеты нато, что благоприятные (в сравнении с другими областями России) реформы по освобождению крестьян отвлекут их от национально-освободительного движения и примирят с русским господством. Несмотря на значительные сложности, вызванные реформами и конфискациями имений после восстания, помещики не были сломлены ни экономически, ни, как стало ясно впоследствии, политически. Они получили возможность большого влияния на крестьян. Кроме того, наделение крестьян землей способствовало ускорению экономических и социальных процессов: усилился приток сельского населения в города, интенсивно развивалась сеть железных дорог, объединяя сельскохозяйственные регионы. Но самое главное заключалось в том, что крестьянин, получив землю, избавился от повинностей, хотя при этом оказался отягощен обязательствами в отношении Российского государства. Крестьянские дела подлежали теперь рассмотрению в русских учреждениях или судах, но без знания[21] языка крестьянин становился беззащитным перед представителями власти, чуждыми ему по вере и обычаям. Он начинал понимать, что национальная принадлежность относит его ко второй категории населения Российской империи.

Аграрные реформы резко увеличили темпы капиталистической индустриализации и урбанизации. Вырос спрос на промышленную продукцию, так как самостоятельные крестьянские хозяйства стали больше продавать и покупать (особенно пользовалась спросом дешевая одежда из хлопка). Другим важным стимулом развития промышленности стало строительство железных дорог. Еще в 40-е годы XIX в. была проложена варшавско-венская ветка (300 км на юго-запад от Варшавы), но настоящая транспортная революция произошла 20 лет спустя. Инвестиции в железнодорожный транспорт требовались в масштабах, которых Польша ранее не знала. В то же время это создавало условия для увеличения добычи угля, руды и роста числа металлургических предприятий, продукция которых шла, помимо прочего, на строительство железных дорог во всех областях России. Бурно развивавшаяся текстильная промышленность, особенно Лодзинского и Белостоцкого округов, благодаря железнодорожному сообщению существенно расширила свой доступ на российский рынок.