Новый Мир ( № 8 2008) - Новый Мир Новый Мир

“Нового мира”.

Дмитрий Сладков. Вся власть — семье! — “Новые хроники”, 2008, 21 мая <http://novchronic.ru>.

“Не покушаясь прямо здесь и сейчас на так называемые „завоевания демократии”, считаю, тем не менее, необходимым открыть широкую общественную дискуссию на тему: Полнота гражданских прав — только у семейного человека”. Выступление на круглом столе “Семья, общество, государственность — стратегия развития России” (Нижний Новгород, 15 мая 2008 года).

Борис Соколов. “Момент истины”: освобождение от биографии. Тайна Владимира Богомолова. — “Русский Журнал”, 2008, 8 мая <http://www.russ.ru>.

“Рецензия Игоря Шевелева на роман Ольги Кучкиной „В башне из лобной кости”, в главном герое которого, знаменитом художнике Василии Окоемове, легко опознается знаменитый писатель Владимир Богомолов, побудила меня на размышления о том, как его придуманная фронтовая биография оказалась неразрывно связана с его самым известным и до сих пор популярным романом „Момент истины (В августе сорок четвертого)”. По следам Ольги Кучкиной я встретился с людьми, знавшими Богомолова еще как Владимира Иосифовича Войтинского...”

“А прекрасный роман „Момент истины” в сознании читателей давно уже зажил самостоятельной жизнью, независимой от подлинной или мнимой биографии его создателя”.

Сергей Соловьев. Гена. — “Искусство кино”, 2007, № 11 <http://www.kinoart.ru>.

“Погибал Гена [Шпаликов] медленно. Вместе со временем 60-х, духом, энергией и воплощением которых был он сам. Грузнело его время, грузнел Гена, плохо работали почки, иногда жаловался на сердце, отек. <…> Гена пил водку, дома не уживался, бродил сначала по друзьям, потом просто по городу: с похмелья обожал читать расклеенные по стендам газеты. Прочитывал любые, от строки до строки. Еще писал стихи, которые становились лучше и лучше с каждым днем. Сочинял их в основном в почтовых отделениях: почти все стихи этих лет написаны казенной почтовой „вставочкой” на зеленоватых оборотах телеграфных бланков. На них же, на этих бланках, он иногда писал письма на студию или друзьям. Письма в основном были про жилье и про деньги. Сначала все мы помогали, как могли. Потом помогать стали меньше”.

“Я думаю, что даже хорошо, что Гену мало или, можно сказать, вообще не знают на Западе. Скажешь там: „Шпаликов” — никто и не поймет, о ком, о чем речь. Хорошо, что у нас есть такие тайны. Общие тайны. По ним мы всегда отличим друг друга в толпе чужих людей и иноземцев. Гена — это то, что мы понимаем с полуслова”.

Андрей Столяров. Мы, народ... Почему человек, имеющий миллиард долларов, социально опасен. — “Литературная газета”, 2008, № 14, 2 апреля.

“Они ничего не поняли и ничему не научились. Они живут и ведут себя так, словно не было ни Французской революции, уничтожавшей богатых, ни Октябрьской революции, перемоловшей привилегированные классы, ни освободительных войн, положивших конец господству „белого человека”, ни молодежных бунтов на рубеже 1960 — 1970-х годов, которые отвергали власть денег и накопительства”.

“России не требуется элита. России требуется народ — просвещенный, обладающий высоким гражданским самосознанием. Народ, который не обменяет свободу на колбасу и не отступит ни перед „новой буржуазией”, ни перед „самым холодным из всех холодных чудовищ””.

Лидия Сычева. Спокойная жизнь. — “Литературная Россия”, 2008, № 17,

25 апреля.

“Умеренность и аккуратность — вот, пожалуй, основные качества, которыми можно охарактеризовать прозу Бориса Екимова. Писатель прекрасно знает диапазон своих возможностей, трезво оценивает запас сил”.

“Произведения Бориса Екимова в лучших своих образцах ритмичны, музыкальны, но сказать, что автор в душе своей поэт, о Екимове, наверное, нельзя. Рассчитанность, выверенность эмоции не позволяет вырваться на свободу живому, не замаскированному „обязательствами” чувству”.

“Быть честным писателем — самое тяжелое дело. Потому что никакой „традиционной русской прозы”, в общем-то, не существует. Вся русская литература — если брать ее вершины — всегда шла вперед, вперед, обогащая смыслы, завоевывая новые территории <…>”.

Виктор Топоров. По-маленькому. — “Взгляд”, 2008, 12 апреля <http://www.vz.ru>.

“Рассказы Юрия Нагибина, Василия Аксенова, Василия Шукшина, Андрея Битова, Валерия Попова, того же Юрия Казакова, повести Валентина Катаева или Юрия Трифонова бесконечно выигрывали у современных им романов благодаря тому, что те лгали (в большей или меньшей пропорции, но неизбежно), тогда как рассказы (и отчасти повести) всего лишь умалчивали . Этот ресурс малой прозы исчез — и ничто не пришло ему на смену. <…> Сегодняшний (и завтрашний) ресурс малой прозы заключается, на мой взгляд, в другом. Современный рассказ не то чтобы сближается со стихами (и уж тем паче — со стихотворениями в прозе), но постепенно заступает их место; он оказывает на просвещенного читателя то суггестивное, прежде всего, воздействие, какого мы привыкли ждать от поэзии и только от нее — и как раз от нее-то, в ее нынешнем состоянии, ждать и перестаем…”

Наталья Федченко. Неформат... — “День литературы”, 2008, № 4, апрель.

“Такой личности, как Леонид Бородин, нет в современном литературном процессе, по крайней мере, в том, который видится авторам вузовских учебников по литературе. „Не ведает” о существовании творчества Бородина (как, к слову сказать, и всей ветви патриотической литературы, за исключением 2—3 имен) М. А. Черняк. Кратко, сдержанно, даже, пожалуй, излишне сдержанно, проговаривается о прозе Леонида Ивановича 90-х годов Ю. И. Минералов, исследователь, к которому чаще всего отсылают читателей авторы работ по современной литературе. Не относится творчество писателя и к

литературе конца ХХ века, каковой она видится составителям коллективного труда под редакцией Т. М. Колядич. Не упоминается Л. Бородин в обстоятельном двухтомнике

Н. Л. Лейдермана и М. Н. Липовецкого. Впрочем, как поясняют авторы учебного

пособия „Русская литература ХХ века” под редакцией Л. П. Кременцова, на указанный двухтомник ссылающиеся, „отсутствие тех или иных писательских фамилий не следует расценивать как попытку дискриминации. Просто в том ракурсе, в каком литературные события изложены в предлагаемом пособии, им не нашлось места”. <…> Нелепо искажается культурный абрис современности, „мимоходом”, словно бы невзначай, вычеркивается то, что по праву должно считаться сегодняшним продолжением классической ветви русской литературы, словно само время определяет этих авторов в диссиденты… Но, если вдуматься, и впрямь Бородин не вписывается в культурное пространство, которое удобно для прочитывания и просчитывания...”

Константин Фрумкин. Очарование виртуальной войны. — “Топос”, 2008, 15 и 16 апреля <http://topos.ru>.

“<…> хорошая игра — это в первую очередь и по преимуществу игра в войну”.

“Человек в своей практике совершает ценностный сдвиг, в результате которого

побочная сторона секса — удовольствие — становится его основным смыслом, а сам „основной смысл” либо рассматривается как нежелательный побочный эффект, либо вообще нейтрализуется и „отсекается”. Иногда он отсекается с помощью контрацепции, иногда — с помощью виртуальной имитации — порнографии, компьютерных игр, секса по телефону и по ICQ. <…> Компьютерные игры совершают такое же рассечение с войной: основной смысл и фактические последствия войны выбрасываются вон, а воспроизводится лишь внешний вид и штабная атмосфера. <…> И эти виртуально воспроизводимые аспекты воздействуют на мозг не хуже „Настоящих Побед” — и, во всяком случае, они воздействуют на тот же самый участок мозга”.

“Аргументом против игры в войну не могут служить ни преступления нацизма, ни ущерб, понесенный Россией в войне, ни аморальность самой войны. Все эти аргументы бьют мимо цели, поскольку касаются настоящих войн, а речь идет о ненастоящих. Аргументы против игрушечного нацизма и виртуальной войны должны касаться самого принципа игры”.

Константин Фрумкин. Кризис российской художественной литературы с точки зрения ее социальных функций. — “Русский переплет”, 2008, 14 апреля <http://www.pereplet.ru>.

“<...> книга, рассчитанная на большое количество потребителей, вынуждена ориентироваться на те человеческие качества, которые общи у миллионов разных людей, с разным вкусом и разными увлечениями. Именно поэтому усредненный „массовый читатель” оказывается менее образованным и более пошлым, чем многие индивиды, составляющие этого коллективного монстра”.