Гарри из Дюссельдорфа - А Дейч

Вернусь к вам живая опять я!

И когда последний троп упадет,

И когда, беспощадное слово

На суде - "виновны" - скажет народ,

Тогда я вернусь к вам снова.

На Дунае, на Рейне словом, мечом

Народу восставшему всюду

Соратницей верной в строю боевом,

Бунтовщица гонимая, буду!

Когда Маркс дочитал стихотворение, Гейне задумался, а потом сказал:

- Вот это суд времени, дорогой Маркс! Я всегда считал Фердинанда Фрейлиграта погонщиком звонких рифм и звал его "мавританским князем". Правда, так его многие называли за его пустую романтическую поэму иод таким заголовком. Но он глотнул из источника революции, и это придало ему свежие силы.

Маркс охотно рассказал, с каким мужеством держался Фрейлиграт на суде, когда его обвинили в государственной измене за сборник революционных стихотворений.

- Он был не обвиняемым, а обвинителем, - говорил Маркс, - и судьи вместе с прокурором позорно провалились: Фрейлиграта пришлось оправдать, и в Дюссельдорфе, где происходил суд, народ чествовал своего поэта песнями и факельным шествием.

Гейне горько вздохнул:

- Ах, почему я не могу быть с вами в эти горячие дни?!

- Вы с нами, дорогой Гейне, - возразил Маркс, - всегда с нами! Ваша сатира служит общему делу, и многое, что вы написали теперь, я знаю наизусть.

Еще долго сидел Маркс у постели больного друга и рассказывал не только о событиях революции 1848 года, но и о перспективах будущего. Несмотря на то что прусское правительство выслало Маркса за пределы родины, он и здесь, в Париже, не прекращал революционной деятельности. Он ждал, что французские рабочие поднимут восстание против буржуазного правительства Луи Бонапарта, и готовился принять непосредственное участие в боях. Он надеялся, что Франция сможет поднять за собой всю Европу.

В Южной Германии тем временем еще шли революционные бои. Рабочие отряды, возглавляемые Энгельсом, во второй половине июня столкнулись с прусскими войсками. В ожесточенных боях Энгельс обнаружил беззаветную отвагу и презрение к опасности. Его стратегические планы отличались смелостью и знанием военного дела. Но силы были неравные. Плохо вооруженные рабочие не могли долго держаться против многочисленной и хорошо снабженной прусской армии. Энгельс одним из последних перешел швейцарскую границу.

Целый месяц длилась эта борьба, и Маркс, часто посещая Гейне, приносил ему свежие новости - то радостные, то печальные - о последних вспышках революционного восстания. Быть может, никто из парижских друзей Маркса не воспринимал так живо и взволнованно боевые дела июньских и июльских дней 1849 года, как Гейне.

И Маркс в это бурное, беспокойное время хоть на мгновение отдыхал у постели умного и отзывчивого друга.

Иногда Марксу приходилось утешать поэта, когда тот впадал в отчаяние и не верил в торжество дела, которому посвятил свою жизнь. В такие минуты Маркс спокойно и терпеливо объяснял Гейне, в чем он заблуждался.

А когда разговор заходил о будущем, о неминуемой победе рабочего класса, у Гейне порой возникали сомнения, смогут ли победители построить новую культуру взамен старой.

- Я боюсь, - сказал как-то Гейне Марксу, - что придут люди будущего и вырубят олеандровые рощи поэзии, а вместо них посадят полезный для всех картофель.

- Ваши страхи неосновательны, - ответил ему Маркс. - При социализме новое общество будет особенно чутко к поэтам, художникам, музыкантам, и они обретут настоящую свободу творчества. Они не будут зависеть от издателей и предпринимателей как вы, дорогой Гейне, от своего Кампе.

Гейне иронически улыбнулся.

- Хорошо, если бы все это было так, как вы говорите.

А что, если бакалейный торговец будущего станет делать пакетики из моей "Книги песен" и насыпать туда кофе или нюхательный табак для старушек будущего?

Маркс громко засмеялся. Но Гейне поспешно перебил его:

- Пусть будет даже так!.. Но пусть этой ценой погибнет мир, где угнетают невинность и где человек эксплуатирует человека!.. - И Гейне закончил совсем серьезно: - Я, должно быть, скоро умру, но моей последней мыслью будет радость, что коммунизм уничтожит царство националистов. Он не пришибет их палицей, как богатырь, а просго раздавит пятой, как давят гадину...

Неожиданно Маркс привел к Гейне поэта Георга Веерта. Этот высокий, молодой человек, с большим, открытым лбом и густыми бакенами, очень поправился Гейне. Его стихотворения в народном духе, почти всегда проникнутые политической мыслью, давно интересовали Гейне. Он их знал по "Новой Рейнской газете", в редакции которой состоял Веерт. И Маркс с похвалой отзывался о скромном и талантливом поэте, считая его подлинным певцом пролетариата. При первой встрече с Веертом Гейне сказал ему:

- Я очень рад, что нам довелось встретиться.

На это Веерт ответил:

- Но мы с вами уже встретились два года назад.

Гейне недоумевал, но Веерт тут же объяснил свою шутку. Он показал сборник стихотворений, изданных в Германии в 1847 году. Там вслед за "Силезскими ткачами" Гейне было напечатано стихотворение Веерта "Сидели они иод ивой". Молодой поэт изобразил английских ткачей, мирно пировавших в сельском кабачке под ивой.

Но вдруг до них дошла весть о восстании силезских ткачей, и сердца английских рабочих прониклись чувством солидарности:

Когда им все стало известно,

Вскочили здоровяки.

Вскочили в ярости с места,

Огромные сжав кулаки.

И шляпами махали,

И слезы роняли из глаз.

Поля вокруг громыхали:

"Силезия, в добрый час!"

Гейне понравилось стихотворение Веерта. Он сказал:

- Милый Веерт, вы продолжили мою мысль и показали, что мировая солидарность рабочих приведет к их общей победе. Жаль, что я не дождусь этого...

Но Веерт живо возразил на эти печальные слова:

- Другие люди старятся с годами, а вы молодеете.

Я допускаю, что смерть приходила за вами, но вы на нее посмотрели с таким юношеским пылом, что она отшатнулась от вас, и ее коса застыла в воздухе.

Гейне засмеялся:

- У вас есть фантазия, мой друг, а это самое важное для поэта. Позвольте благословить вас на тяжкий путь!

Недолго пришлось Веерту бывать у Гейне. В июльские дни он сражался на парижских баррикадах вместе с рабочими, а когда восстание было залито кровью, Веерту пришлось бежать. Бельгия, Голландия, снова Германия, затем Англия - вот вехи странствий поэта-революционера, преждевременно погибшего в Вест-Индии в один год с Гейне. И для Маркса Париж оказался временным пристанищем. Двадцать четвертого августа 1849 года, после предписания французского правительства о высылке Маркса в болотистую местность Бретани, он эмигрировал в Лондон. Перед отъездом, когда Маркс пришел попрощаться с Гейне, поэт достал из-под подушки последний номер "Новой Рейнской газеты":