Сталин и Военно-Морской Флот в 1946-1953 годах - Владимир Виленович Шигин

Так, по второму разу, я надел погоны Адмирала Флота Советского Союза, что равнялось по уставу Маршалу Советского Союза. Это было в 1953 году. Я снова выбрался на «большую дорогу», обогащенный опытом, как следует вести себя и как находить наиболее разумную линию поведения между соглашательством с совестью и безупречной честностью. Но это не помогло. К тому же я, «набив себе шишку», одновременно закалился и убедился, что все-таки следует отстаивать государственные интересы и ставить их выше личных. Может быть, это громко сказано, но это так, и я этим горжусь. Не будь я таким при Хрущеве, то, может быть, сохранил бы свое положение.»

Заметим тот факт, что, вернув Кузнецова, Сталин, однако, не торопился возвращать ему былое маршальское звание. Почему? Скорее всего, потому, чтобы у Министра ВМФ был серьезный стимул для плодотворной работы. Забегая вперед, скажем, что звание адмирала флота вернет Кузнецову только Хрущев, он же учредит для Кузнецова и еще более статусное звание - Адмирал Флота Советского Союза. Для чего это делалось? По всей видимости, так в начале своего правления Хрущев стремился задобрить сталинского министра. Впрочем, как мы знаем, благодеяния Хрущева закончились столь же стремительно, как и начались. В результате Кузнецов был изгнан из Вооруженных Сил и разжалован в вице-адмиралы. На этот раз уже навсегда...

О том, что возвращение Н.Г. Кузнецова во власть в 1951 году не было случайным, что И.В. Сталин все готовил загодя, говорит тот факт, что в январе 1950 был повышен в должности до первого заместителя министра судостроения СССР, разжалованный одновременно с Н.Г. Кузнецовым, бывший нарком судостроения И.И. Носенко. В 1946 году, как мы уже писали, И.С. Носенко задвинули с Наркома на должность одного из многочисленных заместителей министра судостроительной промышленности. В начале 1950 года Сталин, считая, что воспитательные меры, к переругавшимся между собой бывшим наркомам, возымели свое действие, решил вернуть во власть обоих. Начал он с И.И. Носенко. Забегая несколько вперед, скажем, что в октябре 1952 года И.И. Носенко станет полноправным министром судостроительной промышленности СССР. Что касается его дальнейшей судьбы, то после смерти Сталина он будет (уже 5 марта 1953 года!) вторично отстранен от руководства судостроением. Чуть позднее такая же судьба постигнет и его вечного «Alter ego» - Кузнецова. Кстати, вернувшись на прежние должности Н.Г. Кузнецов и И.И. Носенко, продолжили борьбу друг с другом в интересах своих ведомств.

Из посмертных воспоминаний Н.Г. Кузнецова «Крутые повороты»: «.В 1951 году вернулся практически в довоенное положение. Этой реорганизацией было перечеркнуто все, что говорилось об опыте войны и у нас, и на Западе относительно нового подхода к управлению вооруженными силами и операциям с применением новых средств борьбы. Поскольку повторная организация двух министерств в 1951 году почти ничем не отличалась от довоенной организации 1938-1939 годов, два министерства в отсутствии координации со стороны правительства вынуждены были повторить все ошибки предвоенных лет. Не официальным, но фактическим их руководителем был заместитель Председателя Совета Министров Булганин, который мог бы при желании делами поправить плохую организацию, но этого, увы, не произошло. Его старая нелюбовь к флоту и мое, вопреки его желанию, повторное назначение министром ВМФ сказались в полной мере. Ощутимо было чувство неприязни как ко мне лично, так и к флоту. Колесо вертелось вхолостую. Бумаги, поступавшие к нему, тонули в его аппарате с формально-бюрократическими резолюциями: «рассмотреть», «доложить», «запросить мнение т. Малышева» и т. д.

«Центростоп» в эти годы во всем государственном аппарате достиг своего апогея, принося огромный вред государственным делам. Мы не просто топтались на месте, не решая того, что назрело, но и, расходуя огромные средства на старую технику, бросали деньги на ветер.

Принимая во внимание весь вред, причиняемый сложившейся системой государству, я решился написать доклад, которым поставил лично себя под удар. Но самое плохое, что даже этот вопль не был в состоянии пробить ту стену, которая образовалась между живым делом и уже не выполнявшим, по сути, свои обязанности физически слабым Сталиным. Именно в этот период политиканство и своеобразное маневрирование Булганина вместо государственного, партийного подхода к делу принесли самый большой вред флоту (о прочем я не говорю). Мое желание разрешить вопросы, мои споры и стремление помочь делу вызывали скрытую злобу Булганина, которая до поры до времени накапливалась, а затем обрушилась на меня, когда он стал весьма влиятельным человеком. Но все личное следует отбросить, вновь обратившись к делу».

Читая мемуары Н.Г. Кузнецова достаточно порой весьма сложно понять логику автора. Так, если, описывая первые годы своего наркомства, Кузнецов постоянно жалуется на диктат Сталина, без которого ничего не решалось, то, перейдя к описаниям начала 50-х годов, он уже жалуется на то, что Сталин начал перепоручать решения целого ряда вопросов членам Политбюро, причем не кому-либо лично, а коллегиально. Ни тот, ни другой стиль руководства И.В. Сталина Н.Г. Кузнецова не устраивает. Относительно перехода Сталина от «диктаторских методов» решения вопросов к «демократичным», Н.Г. Кузнецов пишет в мемуарах так: «На XIX съезде партии и знаменитом после него Пленуме ЦК уже все видели, что происходит что-то неладное, что Сталин только подмахивает перечни постановлений правительства. «Тройки» и «пятерки» уже полностью заменили его в практической работе, не решая острых вопросов. В этом «окружении» не было слаженности... Мне приходилось наблюдать работу «тройки»: Берия, Маленков и Булганин.

Чувствовалось, что каждый тянул к себе, проворачивал то, что ему ближе. Государственного подхода не было. Этим они не помогли Сталину в конце его жизни, а, наоборот, оставили самое тягостное впечатление. Много решений было принято исходя из субъективных потребностей членов «тройки» или «пятерки». Каждый старался протолкнуть дела, которыми он ведал, отталкивая того, кто послабее. Были заметны и острые споры между ними, которые легко мог уловить опытный глаз какого-нибудь старого министра. Что бы произошло, если бы это тянулось долго, предсказать нетрудно. Самые острые проблемы, которые выдвигала жизнь в деле руководства страной, не решались, и никто не чувствовал ответственности за это».

Да, в начале 50-х годов государственный аппарат СССР начал перестройку. Диктат власти постепенно начал замещаться коллегиальными органами, в т. ч. и описанными Н.Г. Кузнецовым, «тройками» и «пятерками». Что касается приведенных автором мемуаров имен, то и Маленков, и Булганин являлись грамотными

государственными деятелями, не говоря уже о Л.П. Берия. Но Кузнецов, ни с кем из них не может найти общего языка.

Несмотря на все попытки Кузнецова выставить в своих мемуарах Сталина последних лет жизни уставшим и пресытившимся властью стариком , который уже