Красная волчица - Николай Кузаков

Невдалеке от скотного двора небольшая выгородка. В ней и доили доярки коров. Матвей Кузьмич подошел, когда дойка уже закончилась и доярки мыли ведра.

— Здравствуйте, бабоньки, — поприветствовал Матвей Кузьмич доярок.

— Здравствуйте, — вразнобой ответили те. От Ларисы они уже знали, что Матвей Кузьмич в гражданскую войну партизанил со Степаном и с Серафимом Антоновичем.

— Которая из вас будет жена Степана Сергеевича? — окинул взглядом доярок Матвей Кузьмич.

— Я буду, — Надя повесила на кол вымытое ведро и вытерла о передник руки.

— Здравствуй. Есть вести от Степана Сергеевича?

— Редко пишет, — вздохнула Надя.

— Где он сейчас?

— Где-то на Дону воюет.

Бабы обступили Матвея Кузьмича.

— Когда будет конец этой проклятущей войне? — спросила Дуся.

Матвей Кузьмич присел на маленькую скамеечку, закурил. Бабы с надеждой смотрели на него.

— На Кавказ фашисты рвутся. К нефти. Значит, худо у них дело с горючкой. Кинулись к Сталинграду. Волгу перерезать хотят. Только ничего у них не выйдет. Наша армия силу набрала. Посмотрите, сколько топчутся возле Ленинграда. Я так думаю, бабоньки, повыломают они скоро зубы. Можно победить армию, а вот народ победить нельзя. А они-то против всего советского народа замахнулись.

Подъехал пастух. Это был тот самый всадник, которого Матвей Кузьмич видел вчера. Он поздоровался и, покрикивая на коров, погнал их на пастбище.

— Кто этот мужчина? — спросил Матвей Кузьмич.

— Мирон Тимофеевич Староверов, — ответила Надя. — Лет за пять до войны из Юрова к нам приехал.

И фамилию эту где-то уже слыхал Матвей Кузьмич, Но где? Посмотрев вслед пастуху, встал.

— Не вешать головы, бабы. Выстоять нам надо. Надеяться не на кого.

В сельсовете над дверями Матвей Кузьмич нашел ключ. Валентина Петровка еще вчера его предупредила, что сначала проведет в правление колхоза раскомандировку, а потом подойдет. Матвей Кузьмич прошелся по кабинету и сел за стол. Тихо скрипнула дверь. На пороге появился Яшка Ушкан. Он осторожно прикрыл за собой дверь.

— Вызывали? — и Яшка смотрел на Матвея Кузьмича льстивыми глазами.

Что за наваждение? У Яшки были такие же навыкате глаза, как и у пастуха.

— Яков Староверов? — спросил Матвей Кузьмич.

— Я самый, — улыбнулся Яшка,

— А кто вам доводится Мирон Тимофеевич?

— Это папаша мой.

— Проходи, садись, — кивнул на табуретку у стола Матвей Кузьмич.

Яшка сел на краешек табуретки.

— Письмо писал в милицию?

— Писал. Про браконьеров, Самый отъявленный из них — Дмитрий Воронов. Он сын шаманки. Никаких законов не признает. В начале сенокоса убил сохатого. Потом еще одного. А деревня его покрывает. Боятся шаманку.

— Куда же ему столько мяса, одному-то?

— Это надо у него спросить.

И вдруг Матвей Кузьмич вспомнил, откуда он знает Староверова. Недавно в руки ему попало одно дело. Это были доносы Мирона Тимофеевича. Там же лежала его фотокарточка. Много добрых мужиков оклеветал он и сбежал из Юрова в Матвеевку.

— Я про всех все знаю, — продолжал Яшка. — У меня записано. Если понадоблюсь, дайте знать. Мы их всех выведем на чистую воду, — заговорщически шептал Яшка.

— Ладно, иди, — оборвал его Матвей Кузьмич. — Я разберусь.

Яшка бесшумно выскользнул из сельсовета. Матвей Кузьмич тяжело встал, подошел к окну. Светило солнце, голубело небо, а у него на душе было темно.

Торопливой походкой вошла Валентина Петровна.

— Заждались?

— Ничего.

— Беда у нас, Матвей Кузьмич, — Валентина Петровна устало опустилась на стул. — Хлеб замерз. Вся надежда на осень была. Чем теперь людей кормить? В город надо ехать. А там ведь тоже лишку нет. Пора для охотников провиант завозить. Одежонку для них сошьем. Опять же, без продуктов не отправишь. Ремонт школы остановился, Голова кругом идет.

— Война, Валентина Петровна, что поделаешь. От нее и в тайге спасенья нет. А каково людям в оккупации?

Валентина Петровна вздохнула.

— Знаю. Это я так, к слову.

— У меня к тебе, дело, — Матвей Кузьмич пододвинул к столу табуретку, сел. — Из тюрьмы сбежали три бандита. Одни из них Генка Воронов, по кличке Ворон. Он — матвеевский.

— Генка Воронов… — Валентина Петровна задумалась. — Это не сын ли Никифора, который убил брата, коммуниста?

— Во-во, он самый.

— Нам только бандитов недоставало.

— Генка может банду привести сюда. Оповести всех людей. Ружья держите наготове.

— Хорошо.

— Банда под Карском ограбила почту. Ямщика и почтальона связали, забрали деньги, облигации и скрылись. В ямщики надо подобрать надежных парней.

Валентина Петровна задумалась.

— Придется Васильевича с сенокоса снимать.

— Кто это Васильевич? — приподнял брови Матвей Кузьмич.

— Дмитрий Воронов.

— Надежный парень?

— Мальчишка еще. Кормилец наш.

— Это он нынче сохатых добыл?

Валентина Петровна удивленно посмотрела на Матвея Кузьмича.

— Уже донесли.

Матвей Кузьмич промолчал. Валентина Петровна продолжала:

— Как-то, Кузьмич, жить надо, работать, а голодные люди много ли наработают? Я Васильевичу задание давала, с меня и спрос.

Матвей Кузьмич уважительно посмотрел на Валентину Петровну.

— Этот Васильевич сын шаманки, Ятоки?

— Да.

— Ты мне напишешь справку, что он — эвенк. А эвенкам для себя законом разрешено промышлять зверя.

— Кузьмич, он не совсем эвенк, отец-то русский.

— Ничего, война кончится, разберемся. Лучше, если бы Ятока в деревню мясо доставляла.

— Спасибо.

Валентина Петровна написала справку. Матвей Кузьмич прочитал ее, положил в планшет.

— Я тут пастуха вашего видел, Староверова. Ты не скажешь, что за человек?

— Что-нибудь случилось? — Валентина Петровна с беспокойством посмотрела на Матвея Кузьмича.

— Успокойся. С бабами сижу на ферме, подъезжает пастух. Вот и вспомнил сейчас о нем.

— Работник он хороший, безотказный. Только вот всех сторонится. К нему никто, и он ни к кому. Видно, уж такой по характеру, нелюдимый. Будто боится всех.

Матвей Кузьмич встал.

— Ну, пока до свидания.

— Куда путь-то держите?

— Вначале к эвенкам в «Красный охотник». А потом подамся в верховья Каменки.

— На дорогу у вас хоть кусок хлеба есть?

— Серафим Антонович что-то собрал.

— Тогда до свидания. Дороги хорошей.

— Спасибо.

Но прежде чем ехать в «Красный охотник», Матвей Кузьмич решил заглянуть к сенокосчикам на Огневку. Кто знает, может, с этими парнями ему еще не раз на таежных тропах придется преследовать бандитов.

На Огневку Матвей Кузьмич приехал после обеда. У балагана спешился. В широкой пади между перелесками стояло три зарода. Недалеко от табора двое парней метали четвертый. Несколько мальчишек вперегонки неслись на конях по лугу. Среди копен виднелись две девушки в белых косынках. За островком леса стрекотала сенокосилка. Матвей Кузьмич напился воды из ведра и пошел к метчикам.

— Здорово, парни.

— Здорово.

— Кто из вас Дмитрий Воронов?

— Я.

Димка спустился с зарода. Матвей Кузьмич представлял его низеньким сухощавым подростком, а перед ним стоял плечистый высокий парень. И глаза у него были голубые, задумчивые. Выражение их напоминало сына Михаила. И потянулось сердце старого воина к Димке.

— В гвардейцы торопишься?

— После сенокоса на фронт думаем податься.

— Туда еще успеете.

Матвей Кузьмич посмотрел на Вадима.

— А ты не сын Серафима Антоновича?

— Сын, — кивнул Вадим.

— Мы с ним друзья. Вместе в гражданскую войну воевали. А меня зовут Матвей Кузьмич, Гордеев.

— И дядя Степан с вами воевал? — спросил Димка.

— И Степан Сергеевич с нами воевал. Он был тогда вот такой же, как вы.

Димка воткнул вилы в землю.

— Пойдемте, Кузьмич, чаевать.

— А зарод? — кивнул Матвей Кузьмич на сено.

— До вечера еще далеко, успеем.

Лихое время пришло в тайгу. Полмесяца назад банда Генки Ворона появилась в селе Токмокан в верховьях Каменки. Бандиты ограбили два дома, забрали ружья, увели с собой женщину. Через три дня она появилась в селе, но разум к ней больше не вернулся. Ходит по селу — то плачет, то песни поет.

Тайга большая, попробуй найди бандитов. А Генка Ворон — таежник, еще и местный, каждый ручей, каждый распадок знает. В любое время он может появиться в Матвеевке или на почтовой тропе. Вот и попросил Матвей Кузьмич Димку походить в ямщиках.

Димка оделся по-дорожному: патронташ опоясывал старый пиджак, с левого бока висел нож, на плече — ружье, в руке — короткая плетка. Голову прикрывала кепка с накомарником.